Однако следовало сразу показать, что мы очень непростые гости, и я перекинул тумблер на коробке усилителя рядом с рацией в каюте. Из динамика на мачте полилась громкая музыка – «Амурские волны» в исполнении симфонического оркестра. Без слов: этот вальс мне больше нравился в таком виде. Островитяне и островитянки замерли с открытыми ртами, и с последним аккордом «Аврора» уткнулась носами в серую гальку бухточки и, чуть скрежетнув стальными килями по ней, по инерции продвинулась еще на метр и встала.
Место, куда мы пристали, на гугловской карте называлось «бухта Баунти». Но явно не потому, что сюда заходил этот корабль, так как, будь «Аврора» всего раза в два побольше, и она бы тут не поместилась. То есть остров мог дать хоть какое-то укрытие только очень небольшим посудинам.
Ханя с Тимом сошли на берег и затараторили на своем родном языке. Я пока оставался на катамаране, изображая из себя группу огневой поддержки на всякий случай. Но, понятное дело, никакого такого случая не приключилось. Зато сразу стало понятно, что и мои, и здешние островитяне говорят на одном языке, никаких трудностей с пониманием друг друга у них нет. Что неудивительно, ибо их предки не так давно прибыли и туда, и сюда с одной и той же Мангаревы.
Пока молодые люди заливались соловьями, расписывая, кто мы такие, откуда взялись и какая замечательная жизнь теперь может настать на Питкэрне, я рассматривал их слушателей, а точнее, в основном слушательниц.
Как уже говорилось, воспринимать обитательниц Хендерсона в качестве женщин у меня до сих пор не получалось. Однако вот этих – можно, причем совершенно без насилия над собой. Вон та, высокая, она хоть и тощая, но очень и очень даже ничего, несмотря на почти незаметную грудь. Зато у ее соседки с этим все в порядке, на двоих хватит, если не на троих. А этой, что стоит ближе всего, лет, пожалуй, побольше, где-то на вид под тридцать, но зато глазками-то как стреляет и попой как вертит!
Тут мое внимание привлекла еще одна представительница прекрасного пола, до этого момента прятавшаяся за широкой фигурой сисястой соседки высокой девицы. Совсем молодая девчушка, кажется, даже моложе Хани, но какая красавица будет, когда вырастет!
На этом я с некоторым сожалением вынужден был приказать себе отставить пока неуместные мысли. Потом разберемся, кого тут, как и в каком порядке, да еще чтобы хендерсонские тетки не восприняли мои действия как дискриминацию. А пока, кажется, пора сходить на землю, Ханя уже явно о чем-то договорилась.
Так и оказалось.
– Ник, они очень рады и приглашают нас наверх, где их дома, сейчас там будет праздник в честь нашего прибытия.
Я забросил за плечи рюкзак с подарками, и вскоре мы в сопровождении толпы островитянок двинулись по тропинке, поднимающейся по склону горы, у подножия которой располагалась бухта Баунти.
Пока мы шли, в голову пришла мысль, как объяснить избирательность моего мужского интереса. Мол, люди Хендерсона для меня как младшие братья и сестры, если не вовсе дети. А вот эти мне не дети! Тьфу, да что же это я стихами-то заговорил? Вроде только позавчера общался с одной подругой на своем московском диване. Хотя это по тому календарю было позавчера, а по моим часам прошло уже больше месяца! То-то на поэзию потянуло, аж джинсы спереди давят. И эта, которая с попой, она ведь специально, чертовка, выбрала место в колонне прямо передо мной! Интересно, надолго ли затянется их праздник? И как быть с палаткой – самому за ней идти или послать кого-нибудь, а то в каюте «Авроры» тесно и неудобно, да и неохота выгонять оттуда Тонгу с Манюней, которые, как и положено экипажу, пока остались на корабле.
Деревня, или стойбище, оказалась сравнительно недалеко, метрах в трехстах по тропинке от бухты. Она состояла из десятка шалашей, но живых. То есть молодые деревца были стянуты вершинами и обсажены какими-то вьющимися побегами. А ничего так, довольно удобно и стильно, признал я, заглянув в один такой домик. Правда, такая крыша может протекать, но, наверное, именно поэтому все шалаши располагались под развесистыми деревьями с густой листвой, которые росли небольшой группой именно здесь.
В деревне горел костер, от которого уже пахло чем-то съедобным. Как оказалось, не все население Питкэрна кинулось нас встречать – пять человек сразу занялись приготовлением угощения.
Я выложил из рюкзака тушенку, которую Тим сразу начал открывать, галеты, конфеты и кока-колу. Начался праздничный ужин, в процессе которого Ханя доложила мне обстановку на Питкэрне.
Жить тут было все-таки малость посытнее, чем на Хендерсоне, ибо здесь в достатке имелась пресная вода, и захваченный еще с Мангаревы сладкий картофель продолжал давать урожаи. Собственно, им нас и угощали. Клубни, переложенные какими-то травками, по вкусу напоминающими петрушку, жарились на палочках. Однако неплохой получается шашлычок, признал я.
Но все-таки у здешних чувствовался недостаток животных белков – ведь ловля рыбы на Питкэрне была сопряжена с немалыми трудностями, а из птиц к настоящему моменту остались только самые осторожные. Однако беда пришла к островитянам не с продовольственной стороны. В данный момент на острове происходил первый акт демографической катастрофы.
Дело в том, что при столь малой численности населения соотношение мужчин и женщин сильно зависит от случая. На Хендерсоне их было примерно поровну, но даже там имелись трудности с комплектованием пар по принципу недопущения близкородственных браков. Здесь же так получилось, что почти пятнадцать лет подряд рождались одни девочки. В результате сейчас на острове имелось всего двое мужчин, которые, несмотря на возраст, еще что-то могли, но уже очень редко. Ситуация усугублялась тем, что они были братьями. И два пацана трех и семи лет – дети одного из них! Если не считать вождя, сморщенного и седого старика, все половые подвиги которого остались в далеком прошлом, больше мужчин на острове не было.
Праздничный ужин закончился не менее праздничной ночью, которую я провел почти без сна в своей роскошной палатке «Килкенни». Сначала ее опробовала обладательница попы и глазок, оказавшаяся на редкость энергичной и неутомимой. Но дама имела совесть и, увидев, что сил у меня осталось не так уж и много, знаками сообщила: моего внимания жаждут и ее подруги. Я в ответ, тоже знаками, объяснил, что длинную и тощую можно запускать прямо сейчас, а сисястая пусть подождет до завтра: мы еще никуда не уплываем.
Глава 14
С утра я, зевая, прошелся по острову в сопровождении Тима, Хани и младшего из двух братьев-мужчин. Меня интересовали породы местных деревьев применительно к постройке большого катамарана. Потому как покупать в двадцать первом веке хорошие доски – удовольствие не из самых дешевых. А младший брат был кем-то вроде местного столяра и поэтому смог стать квалифицированным экскурсоводом.
Разумеется, перед визитом на остров я посмотрел, что про него пишут в интернете. Так вот, писали довольно много, но про свойства местной древесины не было вообще ничего. Всякая ботаника рассматривалась всего с двух точек зрения. Либо «ах, какая экзотика», либо «ох, какие большие ягоды или еще что-то съедобное». Кстати, половины из описанного сейчас на Питкэрне не было – хлебного дерева, например.
Быстро выяснилось, что древесины особо прочных пород, наподобие хендерсонских красных деревьев, тут нет. Но все-таки имелось что-то вроде бука, которое по-местному называлось «пау-ану». Я назвал это дерево платаном – по созвучию и из тех соображений, что очень смутно представлял себе, как может выглядеть настоящий платан.
Кроме того, тут встречалось нечто хвойное. Если взять ель, заменить ей иголки на сосновые, потом увеличить их в два раза и повернуть каждую ветку на сто восемьдесят градусов, то как раз и получится это самое дерево, которое я без особых затей поименовал елкой. Младший брат показал, как оно выглядит в обработанном виде, – мне понравилось. Вроде сосны, но с более мелкими волокнами и, кажется, несколько прочнее при том же весе. То есть прекрасный материал для обшивки, тем более что островитянин заверил меня – он знает, как выбирать деревья, чтобы в стволах было меньше сучков. В ответ я объяснил ему правила нашей будущей торговли. Образцы ножей, рыболовных крючков, лесок, веревок и прочих мелочей островитяне уже получили. Теперь от них требовалось организовать лесопилку, оборудование для которой предоставлю я, и гнать брус двести на двести из платана и елки. Транспортировку мы берем на себя.
В принципе конечно, можно было возить брус и на катамаране, но меня это как-то не прельщало. Потому как гланды, наверное, тоже можно исхитриться вырезать через задницу, но зачем? У меня же три кристалла, и можно прекрасно организовать тут еще одно место открытия перехода. То есть пропихивать доски отсюда в двадцать первый век, а оттуда – на Хендерсон. Все лучше, чем таскать их по океану: тут на одном бензине разоришься. Три с половиной двадцатилитровых канистры в одну сторону, а на полностью загруженном катамаране будет и больше.
