Ирэн опять вошла в образ кающейся грешницы, но Фатьянов не дал ей сказать ни слова и потащил в комнату – большую, пустую и неуютную. Я, разумеется, сопровождал их.
– У меня в голове не укладывается! – брызгая слюной, зашептал Фатьянов, тихо прикрыв дверь. – Я думал, что у вас серьезная организация! Я совершенно не был готов к тому, что договор окажется в милиции! Вы представляете, что я пережил? Мне звонят из уголовного розыска, задают вопросы, где я был, что делал и кто это может подтвердить. А сегодня мне звонят и просят дать свидетельские показания… Что это значит?!
– Извините нас, – наконец смогла произнести Ирэн. – Это был форсмажор…
Фатьянов вдруг закрыл ладонью рот Ирэн, с ужасом покосился на дверь, через которую мы только что вошли, и, опять схватив девушку за руку, потащил ее к другой двери.
Мы оказались в маленькой комнате, такой же неуютной и темной, как и первая.
– Чего вы орете? – зашипел Фатьянов, подтолкнув Ирэн к стене. – Тихо надо говорить! Тихо! И не принимаю я никаких извинений! Что хотите делайте, но договор из милиции заберите! Его надо выкрасть и сжечь, а пепел развеять по ветру. Пшик – и нет! Все! Никаких договоров на строительство дома я не составлял, понятно вам? Это сон, бред, ничего не было! Ни-че-го!
– Я понимаю, понимаю, – забормотала Ирэн, прижимая ладони к стене и медленно перемещаясь к окну. – Мы обязательно выкрадем ваш договор и сожжем его…
– Или съедим, – предложил я, но Фатьянов на мою реплику никак не отреагировал. Сомневаюсь, что он вообще видел меня или догадывался о моем присутствии.
– Какой ужас, какой ужас! – прошептал Фатьянов, потеряв самообладание на какое-то мгновенье. Он страдальчески обхватил лицо и покачал головой. Я с интересом наблюдал за ним. Либо это была талантливая игра, либо мы имели дело с патологическим трусом, для которого потеря заурядного договора почему-то стала катастрофой вселенского масштаба.
Я не выдержал и задал вопрос в лоб:
– Но почему вы так переживаете?
– Не ваше собачье дело! – грубо ответил Фатьянов и даже погрозил мне кулаком, который, как я успел заметить, был раза в три меньше моего. – Не суйте нос, куда вас не просят!
Тут он опять услышал какие-то страшные звуки, потому что с ужасом на лице прижал палец к губам и затряс головой. Что касается меня, то я ровным счетом ничего не слышал. Фатьянов заговорщицки махнул нам рукой и на цыпочках пошел к третьей двери. Я думал, что он заведет нас в очередную комнату, но мы снова вышли в прихожую, пахнущую старыми ботинками.
– Я даю вам неделю… нет, три дня! – предупредил он и сунул мне под нос три оттопыренных пальца.
– Хорошо, – согласился я, внимательно пересчитав пальцы. – Подъезжайте к нам в агентство через три дня. Ведь у вас есть машина? Если не ошибаюсь, «Лендкрузер» черного цвета?
Надо было видеть, как раздулось от гнева и ужаса лицо Фатьянова. Оглянувшись на темноту коридора, он вплотную подкатил ко мне и, толкая меня своим пружинистым животом, схватил меня за горло:
– Вы что?! Вы что говорите?! – шипел он, словно пробитое колесо. – Какой, к черту, «Лендкрузер»?! У меня нет ни «ленда», ни «крузера»! У меня только старая «Волга», причем записанная на жену!
Я оторвал руки Фатьянова от себя и помассировал шею.
– И не смейте даже думать об этом!! – продолжал извергать ругательства Фатьянов. – Только «Волга»! И все! Зарубите это себе на носу!
– Хорошо, хорошо, – успокаивала хозяина дома Ирэн, отступая к двери. – Нет у вас «Лендкрузера» – и не надо! Мы вам верим!
– Нет! – не сдавался Фатьянов, тыча пальцем мне в лицо. – Посмотрите в его глаза! Он не верит! У него в мозгу сидит поганая мыслишка! Ему не терпится пересчитать все мои машины и доложить об этом моей жене!
И тут Фатьянов взметнул степень своих угроз до апогея. Он резко шагнул ко мне, коснулся моего уха губами и выразительно прошептал:
– Не то убью.
Ирэн тоже не была обделена угрозой. Тотчас повернувшись к ней, Фатьянов вытер влажные губы, набычился и произнес:
– Ровно через три дня я позвоню вам в агентство! И не вздумайте проигнорировать мой звонок, иначе я с землей сровняю вашу паршивую контору!
– Тогда лучше звоните на мобильный, – ответила Ирэн и вынула из сумочки визитку.
Фатьянов выхватил визитку из рук Ирэн с необыкновенной скоростью, и она мгновенно исчезла в его ладони, словно деньги в руках опытного взяточника. Оглянувшись на коридор, он поторопил:
– Все! Уходите! Только тихо, тихо!
Мы бы непременно вышли из дома тихо и незаметно, как этого требовал хозяин, если бы в этот момент в прихожую не ворвалась худенькая, но очень злая женщина. Она была в обтягивающих лосинах и короткой майке, что делало ее еще более худой. Прическа взлохмачена, необычайно узкие губы мстительно вытянулись, напоминая по толщине и цвету дождевых червяков. Одно ухо ее было красным, словно женщина долгое время прижималась им к дверной щели или замочной скважине. Подбоченившись и выгнув дугой одну бровь, женщина звонко выкрикнула:
– А куда это вы уходите, молодые люди?
И тотчас гадко улыбнулась.
– Не твое дело! – огрызнулся Фатьянов, сильно побледнел и толкнул меня в спину.
– Как не мое дело? Как не мое? – запротестовала женщина. – Они пришли в мой дом, значит, они мои гости, и мне, может быть, хочется угостить их чаем…
– Они пришли ко мне, а не к тебе! – отрезал Фатьянов.
– А какая разница? Они пришли в наш общий дом! А ты шипишь и ругаешься на них!
– Это мои личные дела! – закричал Фатьянов. – И ты мне не жена, чтобы совать в них свой нос!
– Смотрите, люди добрые! – завизжала женщина и хлопнула в ладоши. – Я ему не жена! Нас, между прочим, еще официально не развели! Еще идет судебная тяжба! Вот когда нас разведут, тогда будешь принимать гостей на своей половине дома! А пока это общий дом и общие гости!.. Так что проходите на кухню, дорогие мои! Сейчас чайку попьем!
Судебная тяжба наложила на эту женщину столь сильный отпечаток, что общение с ней стало бы для меня такой же пыткой, как и для Фатьянова. Поэтому я стремительно покинул дом, увлекая за собой Ирэн. Только за забором мы почувствовали облегчение.
– А они не производят впечатления психически нормальных людей, правда? – спросил я у Ирэн, прислушиваясь к жутким воплям и грохоту бьющейся посуды, которые доносились из дома.
– Развод, – вздохнув, ответила Ирэн. – Грустно на это смотреть. А ведь когда-то они целовались на лавочке в сквере, он дарил ей цветы и приглашал на свидания. А теперь они делят совместно нажитое имущество и мечтают друг друга убить… Теперь ты согласен со мной, что Фатьянова запросто можно шантажировать?
– Да, – согласился я. – Он, конечно, очень боится жены и скрывает от нее все, что успел припрятать.
– И ты по-прежнему сомневаешься в том, что он убил нашу дамочку, которая собиралась его шантажировать?
– Во-первых, мы еще не знаем, действительно ли она собиралась его шантажировать, – ответил я.
– А во-вторых?
– А что «во-вторых», я уже тебе говорил: Фатьянов должен быть трижды идиотом, чтобы пойти на убийство. Ее смерть не только не решила его проблем, но даже усугубила их: договор попал в милицию, начато расследование.
– Это случайность, что договор оказался в милиции, – возразила Ирэн. – Фатьянов просто не успел вытащить его из сумочки. А если бы вытащил, то все было бы шито-крыто. Теперь он вынужден прикидываться идиотом, чтобы снять с себя подозрения.
Ирэн была настолько убеждена в правоте своих слов, настолько быстро находила ответы на мои вопросы и заполняла информационный вакуум, что я впервые не нашел веских доводов, чтобы отпарировать. И мое молчание Ирэн неминуемо восприняла бы как доказательство своей победы, если бы вдруг в ее сумочке не заиграла тихая музыка.
Мы переглянулись.
– Разве твой мобильный был все время включен? – спросил я.
Она растерянно кивнула, открыла сумочку, вынула трубку и опасливо поднесла ее к уху. Тотчас ее лицо обрело странное выражение, смысл которого я никогда бы не понял, если бы Ирэн не протянула трубку мне.
– Как ни странно, но это тебя…
Я выхватил мобильник.
– Слушаю!
Сначала я слышал только тяжелое дыхание, словно человек, который позвонил, поднимался в гору. А затем зашуршал тихий голос, почти шепот, с добавленной неестественной хрипотцой:
– Что ж ты, Вацура, свой телефон выключил? Мне так хотелось поговорить с тобой ночью.
– Кто это? – спросил я.
– Да ты меня не знаешь. А потому все равно, как представляться. Можешь сам придумать мне имя, я не обижусь.
– Ладно. Давай коротко: что тебе надо?
– А ты меня не торопи, – предупредил шепот. – Тебе не выгодно, чтобы я торопился. Пока я отдыхаю, ты живешь.
Я невольно поднял глаза и посмотрел на маленькие вытянутые окна, которые словно слизняки налипли на коттедж Фатьянова.
– Ты со своей девчонкой хорошо от меня спрятался, Вацура? – продолжал незнакомец. – Только не ври, я знаю, что плохо. Халтурщики! Вы ночевали в частном секторе в маленькой деревушке. Что ж вы, братцы, прячетесь так, что уши торчат? Ай-ай-ай! Один—ноль в мою пользу! Даю вам еще одну попытку. Успеете спрятаться до восьми вечера?
