Она заморгала, грубые его черты сфокусировались у нее в глазах, его пальцы грели ее холодную щеку.
– Поганое мальчишество – то, что я учинил, зная о вас то, что знаю. Извините. – Каждое его слово прозвучало медленно, отчетливо, резко подчеркнуто, разрушая ее инертность. – Вы ведь были там, у трека, когда Нэш погиб?
Она опять моргнула, как бы пробуждаясь от глубокого сна, глаза ее потемнели, зрачки расширились до обычных дневных размеров и позволили ей опять видеть, видеть его застывшее гневное лицо и понять с облегчением, что гневается он не на нее.
– Я… да. – О том дне Клодия вообще никогда не говорила. Это было еще одним мучительным, глубоко запрятанным воспоминанием. Она содрогнулась, не в силах проронить и слова. Согнутыми пальцами он провел по ее стремительно теплеющей щеке.
– Вас по-прежнему донимают кошмары? Откуда он знает? Клодия уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Иногда. Не часто… теперь. – Последнее она сказала, взяв себя в руки и пытаясь выглядеть так, будто ничего не было и все идет хорошо.
– Только если идиоты вроде меня не воскрешают их, – грубо сказал он. – Простите, Клодия.
Она почувствовала, что он, черт этакий, не перестанет извиняться, пока не выпросит у нее прощение.
– Да нет, ничего, – пожала она плечами. – Просто вы меня застигли врасплох, и только. То есть обычно я в порядке, если заранее знаю, что еду…
– С головорезом? – Морган резко прервал ее попытку выразиться деликатнее. – Уверяю вас, я обычно не столь непослушен правилам уличного движения, особенно в городе. Просто мое «я» на несколько секунд затмило мой разум. – Он скроил гримасу, понимая, что сообщил ей о способности машины развивать скорость до ста в час чуть меньше, чем за четыре секунды. – Или такой автомобиль вам не по душе? Предпочли бы закрытый? Какой-нибудь менее… э-э-э…
– Хвастливый? – подсказала она с некоторым раздражением, увертываясь от руки, все еще ласкавшей ей щеку. Или он теперь думает обращаться с ней как с трусливой неврастеничкой?
– Я хотел сказать: менее распахнутый. – Неуверенность его тона позволила ей вернуть самообладание. Пусть за рулем он, да только он сам дал ей понять, что главенствует она. – Может быть, вернемся и переменим машину?
– Нет. «Кобра» – это великолепно. – И вдруг поняла, что зажегся зеленый свет, а позади них скопилось множество машин. – Если только вы поведете ее более внимательно.
Последнее слово заставило его дернуться.
– Может быть, поведете вы? – к ее ужасу, он вынул ключи и протянул ей.
Она и не пошевельнулась, смотря на него с отчаянием, пока из автомобиля сзади не послышались нетерпеливые гудки.
– Морган, мы задерживаем движение.
– Может быть, вам было бы спокойнее за рулем? – Он побряцал перед нею ключами, а она поспешно отстранила его руку.
– Нет, в самом деле, ведите вы. Морган, гудят! – Она зарделась от смущения – Вы уверены? – Он как будто был готов просидеть так весь день, не обращая внимания на скопившиеся автомобили. Как ни странно, он был по-настоящему серьезен.
– Уверена, – еле выдавила она. – Да я и не знаю, как вести такую машину.
Он сделал паузу, вставляя ключ в замок зажигания.
– А «феррари» Нэша разве вы не водили?
– Шутите? – криво улыбнулась она. – Крис терпеть не мог, если машину вели другие, особенно женщины. А уж меня-то в одиночку к своей возлюбленной машине даже близко не подпускал. Без Криса я всюду ездила на такси.
– То есть вы хотите сказать, что у вас не было своей машины, что он не позволял вам водить – и это ему сходило с рук? – спросил он до того недоверчиво, что если бы она уже не покраснела, то вовсю залилась бы краской.
– А мне и незачем было, – ответила она. – Мы так много ездили, что моя собственная машина оказалась бы бессмысленной роскошью. Отели того разряда, в каких мы останавливались, неизменно предоставляли напрокат лимузины. – Неодобрение еще не совсем сошло с его лица, и она едко добавила:
– А иные, знаете ли, обходятся без колес, особенно в больших городах с хорошим общественным транспортом…
– Как правило, те, кому такая роскошь не по средствам. А это, по всему, при жизни Нэша не составляло для вас проблемы…
– Я просто не хотела водить. Или это для вас проблема? Прикажете извиниться? Или для вас оскорбительно, если кому-то все равно, есть у него машина или нет? Может быть, мне выйти и двинуться пешком? Пожалуй, стоило бы – с вами за рулем мы все равно никуда не доедем!
– Ладно, ладно, Герцогиня, без истерик, – хватило у него наглости сказать. Глаза его сузились: негодование Клодии не осталось незамеченным. – Видите, я завожу машину.
– Давно пора, – прошипела Клодия, сердито глядя на него, пока машина в нетерпении бурчала. – Чего это вы ждете? Да нажимайте же, черт возьми, акселератор!
– Лучше подождать, пока не загорится зеленый свет, – кротко проговорил он. – Не хочу снова нарушать правила движения.
Клодия подняла голову. За это время свет опять стал красным, она – тоже. Они вернулись к исходной точке. Внутри у нее все кипело.
– Нажать? – он откровенно поддразнивал ее, и ей не хотелось на него смотреть. – Не очень-то вы сами внимательны, Клодия.
Она демонстративно скрестила руки на груди.
– Вы мнете вашу шляпу.
Так и есть. Закругленный верх сильно вдавился. Все по его вине! Клодия распрямила шляпу, не выпуская Моргана из поля зрения. Тот удобно устроился на сиденье, прислонясь к двери. Летний ветерок растрепал ему черные волосы, белая рубашка туго обтянула могучие плечи. Она украдкой следила, – как он распустил галстук и расстегнул воротничок – полная раскованность, а она сидит как на иголках.
– Не последить ли вам за светофором? А то опять прозеваете, – зло заметила она, тщательно укладывая шляпу на коленях.
– Как знать. Может быть, и стоит пропустить.
Она быстро посмотрела на него и напоролась на ослепительную улыбку.
– За одну краткую поездку в машине я больше узнал о вас, чем за все часы, что мы фехтовали идеями у вас в кабинете, – протянул он.
В течение их нескольких встреч на прошлой неделе, вдвоем и с Саймоном, Морган был столь напорист и деловит, что Клодия почти перестала ждать, когда же упадет второй ботинок[8]. Следуя его неожиданному примеру, она уклонилась от опасного конфликта, чреватого последствиями, и внушила себе мысль, что их деловые отношения носят чисто интеллектуальный характер.
И теперь, когда ей это почти удалось, трусость все же взяла верх, второй ботинок – судя по грохоту, подбитый гвоздями сапожище – шарахнулся, да так, что все старые сомнения вновь одолели ее. Как только могла она вообразить, будто он – не тот безжалостный делец, каким зарекомендовал себя в прошлом?
