не раз. Я видел — ему было интересно говорить с тобой.
— Я волнуюсь о своём спутнике, — с достоинством ответил Адальберт.
— Не стоит, — улыбнулся Эрик. — С ним всё будет в порядке. Такие раны наши лекари умеют лечить.
Эрик внимательно взглянул на епископа. Кажется, Адальберт и в самом деле ничего не заметил. Ну, оно и к лучшему.
Чтобы повернуть мысли епископа в другую сторону, Эрик сказал:
— Надеюсь, что твоя миссия будет успешна. Я не пойду, против воли вождя, но если он разрешит — попрошу тебя лично крестить моих сыновей. Пусть растут в вере предков.
Эта поддержка обрадовала епископа. Он заметно успокоился, поднял глаза от земли и стал разглядывать дома вокруг.
— Расскажи мне, как вы живёте? — с любопытством спросил он Эрика.
— Хорошо живём, — улыбнулся рыжебородый. — Дружно. Сеем ячмень и лён, разводим коров и коз. Ловим рыбу, охотимся, собираем мёд и солнечный камень.
Он пошёл чуть медленнее. Адальберт тоже убавил шаг. Он был рад прогулке — это намного лучше, чем сидеть взаперти и тревожиться о судьбе Бенедикта.
— Все пруссы — свободные люди, — продолжал Эрик. — У нас есть вожди и жрецы. Жрецов нам посылают боги, а вождей мы выбираем сами. Но даже вождь сам обрабатывает своё поле с ячменём, если не хочет остаться голодным.
Это было настолько необычно, что Адальберт едва верил своим ушам.
— А если неурожай? Если у кого-то не уродится хлеб, или рыба уйдёт в море, и рыбаки останутся без улова?
— Община помогает тому, на кого свалилось несчастье, — ответил Эрик. — А он отдаёт долг из будущего урожая.
— А если не сможет отдать? — упорствовал Адальберт.
— Тогда долг ему прощают.
— Удобно для лентяев, — пробормотал епископ себе под нос.
— Нет, — улыбнулся Эрик. — Лентяев у нас нет. Мы все живём на виду друг у друга, и лентяй очень быстро покидает общину. Или становится жертвой для богов, чтобы они были милостивы к остальным.
— Вы приносите в жертву людей? — изумился епископ.
— Только тех, кто нарушает законы общины, — сурово ответил Эрик. — А у вас разве не так? Расскажи — как живут крестьяне в твоей стране?
— Крестьяне обрабатывают землю, — сказал епископ. — И платят барону или графу за то, что он защищает их от врагов.
— А если не могут, или не хотят заплатить? — спросил Эрик. — Если неурожай?
Адальберт промолчал.
— Я уже говорил тебе, что не всю жизнь прожил среди пруссов, — продолжал Эрик. — И хотя попал к ним в плен совсем молодым, но кое-что повидать успел. Мы с нашим конунгом ходили в походы и на франков, и на полабские племена. И везде одно и то же. Если крестьяне не хотят, или не могут платить барону — он нападает на них с дружиной и убивает, или делает своими рабами. Ведь так?
— Но налоги, которые собирает барон, идут не только ему! — защищаясь, ответил Адальберт. — Барон платит дань королю, и кроме того содержит на эти деньги дружину! И если на государство нападают враги — барон со своей дружиной идёт в бой по зову короля и защищает крестьян!
— А у пруссов все мужчины — воины, — просто сказал Эрик. — Как и у данов. Поэтому вождю не нужна дружина. Если нападёт враг — на защиту встанут все.
Возразить на это Адальберту было нечего.
— Расскажи мне про солнечный камень, — попросил он Эрика. — Я никогда не видел, чтобы драгоценные камни собирали на берегу моря в корзины.
— В легенде говорится, что солнечный камень — это дар, который приносит пруссам морской бог Аутримпо. Солнечный камень рождается в море на закате, когда раскалённое солнце опускается в холодную воду. А ночные шторма выносят кусочки солнечного камня на берег.
— Красиво, — кивнул Адальберт.
Проведя несколько лет среди язычников-венгров, он терпимо относился к языческим легендам.
— Солнечный камень украшает алтари и одежду пруссов, — продолжал Эрик, — и позволяет им торговать с дальними землями. Даже с Руссией, которая лежит далеко на востоке.
Эрик специально упомянул о Руссии, чтобы проверить, как поведёт себя Адальберт. Но епископ не выказал беспокойства.
— Какие только чудеса не творит Всевышний, — вздохнул он.
И тут же спросил:
— Ты сообщишь мне, что с Бенедиктом?
— Конечно, — пообещал Эрик.
Они вошли во двор дома и увидели удивительную картину. Радим, подоткнув рясу повыше за пояс, невозмутимо колол дрова. Видно, занимался он этим давно — на траве уже лежала внушительная груда поленьев.
— Ты сейчас вернёшься к вождю? — спросил Адальберт Эрика.
— Да, — кивнул дан.
— Хорошо. А мы пока отблагодарим тебя за гостеприимство посильной работой.
С этими словами Адальберт засучил рукава рясы и принялся складывать наколотые братом дрова в поленницу.
Эрик почесал в затылке, хмыкнул в рыжую бороду и вышел за ворота. Быстрым шагом он поднялся обратно на холм, к дому вождя.
Арнас встретил его чуть ли не в дверях.
— Где ты ходишь? — нетерпеливо упрекнул он Эрика. — Я не могу понять, чего хочет этот монах!
— Сейчас переведу, — улыбнулся Эрик.
Вместе с вождём они прошли в небольшую комнатку, куда перед этим отнесли Бенедикта. Здесь их встретил изрядно обескураженный лекарь. Он уже осмотрел рану, и никаких признаков воспаления не нашёл.
Бенедикт сидел на кровати. Увидев вождя и Эрика, он поднялся на ноги.
— О чём ты хотел поговорить со мной? — спросил Бенедикта Арнас. — И почему просил отослать твоего спутника.
Эрик перевёл Бенедикту вопрос вождя.
Бенедикт поклонился.
— Епископ Адальберт — очень благочестивый и добрый человек, — неторопливо ответил он. — Но, как свойственно многим добрым людям, он немного наивен. Излишне верит в могущество Господа и в его защиту. Ему был бы неприятен наш разговор.
— А ты, значит, не веришь? — прищурившись, спросил вождь.
— Я думаю, человек прежде всего должен полагаться на самого себя, а уже потом на бога, — чуть улыбнулся Бенедикт. — Крестьянин сам возделывает поле, а не ждёт, что бог сделает это за него. И рыбак отправляется за рыбой в море, а не ждёт, чтобы она чудесным образом сама выпрыгнула на берег.
— Так-так, — сказал Арнас, внимательно глядя на
