— Нет, там всегда было пусто, — ответил Джим. — Я вынимал портрет из медальона, но под ним уже ничего не было.
— Странно, — повторил лорд Райвенн. — Всё это очень странно… Это не поддаётся никакому логическому объяснению. Есть только одна вещь, из-за которой такое могло произойти, но это лишь моё предположение.
— Что это? — спросил Джим.
— Во Вселенной много неизведанных тайн, — сказал лорд Райвенн. — И одна из них — блуждающая временнáя аномалия. Нечто вроде дыры, которая может открыться где угодно, в любой точке Вселенной. Попав в неё, можно угодить как в прошлое, так и в будущее — куда угодно и насколько угодно. Это явление плохо изучено, насчёт него существует множество гипотез, но однозначного объяснения ему ещё не найдено. Мне не приходит на ум иного объяснения кроме того, что в тот момент там была такая дыра, и капсула, угодив в неё, оказалась отброшенной в прошлое. Только так можно объяснить то, что пропал сигнал маячка, и что тебе сейчас не два года, как должно быть, а значительно больше. Куда потом делся маячок, неизвестно, а потом тебя и вовсе похитили с Земли. Ничего другого в качестве объяснения этой загадки я не могу измыслить. Не совпадает только твой возраст, а всё остальное совпадает. Проверить, ты это или не ты, можно только одним способом: сделать генетическую экспертизу. Уж она со стопроцентной точностью сможет ответить на вопрос, сын ты Фалкона или нет.
Лорд Райвенн вернул Джиму медальон, и он снова надел его.
— Сердце мне подсказывает, что он мой отец, — сказал он. — Я чувствую с ним какую-то связь вот здесь. — Джим приложил руку к сердцу. — В трудные минуты я смотрел на портрет, и его взгляд меня поддерживал, а когда мне было плохо, он меня утешал. Всё время, пока я был у Ахиббо, только он и подогревал во мне надежду, что я когда-нибудь оттуда выберусь и встречусь с ним. Нет, он мне не чужой, я это чувствую всем сердцем. Хоть я ещё не видел его и совсем его не знаю, мне кажется, что я уже его люблю… Всегда любил.
— Будем надеяться, что сердце тебя не обманывает, — улыбнулся лорд Райвенн. — Мне бы очень хотелось, чтобы это подтвердилось.
Джим взглянул на свою тарелку: она была пуста. Лорд Райвенн улыбнулся и подвинул ему свою нетронутую порцию, а сам стал пить остывший чай.
Пока они ждали прибытия пассажирского космического лайнера, наевшегося до отвала Джима сморил сон. Сквозь дрёму он почувствовал, как лорд Райвенн бережно нёс его на руках, а проснулся он уже в двухместном отсеке. Там было два мягких тёмно-красных дивана со столиком посередине, один круглый иллюминатор с жёлтыми занавесками и два матовых белых светильника над каждым из диванов. Джим лежал, укрытый плащом лорда Райвенна, и смотрел в золотистый потолок. На столике красовалась ваза с цветами.
На столе лежало приспособление с микрофоном и маленькой видеокамерой, а у стола лицом к Джиму сидел стройный альтерианец в чёрно-синем мундире и сапогах. Его пшеничные волосы были собраны в очень длинный высокий хвост, а на висках и затылке сострижены почти наголо. Его ровные, с медным отливом брови приподнимались к вискам вверх, как крылья птицы, а нос с изящным изгибом спинки и небольшими тонкими ноздрями был образцом классической красоты. Но строгое и чересчур серьёзное, почти холодное выражение на этом молодом красивом лице заставило Джима усомниться, что его обладатель был способен на искреннее сочувствие. Ему стало тошно.
— Меня зовут старший советник И́зон, я следователь по делу Ахиббо Квайкуса, — представился альтерианец. — Я буду задавать тебе вопросы, а ты должен будешь отвечать на них подробно, правдиво и открыто. Возможно, на некоторые вопросы тебе будет неприятно отвечать, но мы здесь не для того, чтобы мучить тебя, а чтобы избавить от присутствия на будущем суде. Твои показания будут протоколироваться, — старший советник Изон дотронулся до устройства на столе. — В твоих интересах ничего не скрывать и не говорить двусмысленно. Ты хорошо изъясняешься по-альтериански?
Джим кивнул.
— Да, вполне.
— Хорошо. Если ты плохо себя почувствуешь, мы прервём дачу показаний, и капитан Агеч окажет тебе помощь. Он врач и психолог.
— В чём дело, дружок? — спросил лорд Райвенн, присаживаясь рядом с Джимом. — Ты плохо себя чувствуешь?
Джим вытер слёзы уголком красной диванной подушечки, улыбнулся и покачал головой. Маленькая туника на тонких бретельках едва прикрывала его тело, и он повыше натянул на себя плащ. Хорошо, что в отделении Межгалактического правового комитета ему позволили смыть с лица раскраску: в ней ему было бы стыдно показаться этому прекрасному альтерианцу, величавому, как король, и похожему на волшебника. Рукой с длинными холеными ногтями лорд Райвенн откинул волосы со лба Джима, потом расстегнул и снял с него серьги, колье и браслеты.
— Кто нацепил на тебя эти безвкусные побрякушки? — нахмурился он, складывая украшения на столик. — Они просто ужасны. Их лучше немедленно выбросить.
Он нажал какую-то кнопку, и в полу открылся небольшой люк. Лорд Райвенн собрал и бросил туда всё: и потемневшие серьги, и колье, в котором не хватало нескольких камней, и тяжёлые потускневшие браслеты. Погладив Джима по щеке тёплой ладонью, он сказал:
— Туда им и дорога.
Накрыв руки Джима тёплыми ладонями, Агеч тихо и очень мягко проговорил:
— Джим, мы знаем, чем тебе приходилось заниматься у Квайкуса. Никто тебя не осуждает, не нужно ни бояться, ни стыдиться. Следователь Изон так подробно тебя обо всём расспрашивает в твоих же интересах, чтобы Квайкус понёс заслуженное наказание. Тебе хотелось бы, чтобы тебя допрашивали обо всём этом в суде?
Джим мотнул головой и зажмурился. Его щёк коснулись ладони Агеча, вытерли с них слёзы.
— В таком случае нужно отвечать на все вопросы, детка. Как бы ни было трудно и больно, нужно всё это озвучить, потому что без твоих показаний невозможно будет выстроить обвинение. Открой глаза, посмотри на меня и скажи: ты понимаешь значение этого?
Джим открыл глаза. Глядя в светло-серые, внимательные и умные глаза Агеча, он прошептал:
— Понимаю…
— Тогда помоги нам привлечь Квайкуса к ответственности, — сказал Агеч. — Ответь ещё на несколько вопросов, и весь этот кошмар можно будет считать для тебя законченным.
— Всё хорошо, дружок, кошмар закончился, — сказал лорд Райвенн.
