Обычно с этого места Жиган рассказывать прекращал. Я даже долгое время не была уверена в том, что история с местным мафиозо – не выдумка, хотя подобное поведение было вполне в духе Жигана. Достоверность сего факта мне позже подтвердил Шкипер, но и он всего не знал. Так или иначе, но Жиган остался в Бразилии почти на полгода и умудрился, не зная ни языка, ни обычаев страны, в которую попал, начать там свой бизнес. Что он вкладывал в это слово, я не знала, но догадывалась, что легальными жигановские дела в Бразилии не были. Скорее всего это были наркотики. Там же, в одном из самых задрипанных публичных домов, на окраине грязного поселка Паранагуа возле города Баия, он нашел Лулу, которой было восемнадцать и которая уже седьмой год занималась постельным ремеслом.
В поселке обитали в основном негры и мулаты, работавшие на плантациях, и шлюх на всех желающих катастрофически не хватало. Поэтому в субботние вечера, когда у рабочих был выходной, женщины работали «на конвейере»: у каждого входящего к проститутке мужчины было пятнадцать минут времени, после чего в комнату тут же входил следующий. Это был каторжный труд за сущие копейки, но по-другому было нельзя – иначе распаленные мужики попросту разнесли бы заведение. В одну из таких суббот в Паранагуа и появился Жиган. Так же, как и все, он дождался своей очереди под косыми взглядами аборигенов (чужих здесь не любили), заплатил вперед несколько рейсов и вошел в крошечную комнату с жалюзи на окне и медленно работающим вентилятором под потолком. Влажно пахло потом и гниющими фруктами, на потолке по углам сидели пауки, за дверью стучали и ругались. Было темно, и Жиган едва смог разглядеть лежащую на животе растрепанную и худую мулатку. Он подошел. Она медленно, с явным трудом перевернулась на спину, посмотрела из-под полусомкнутых век бессмысленным взглядом и хрипло сказала что-то, чего Жиган не понял. Тогда она вялым жестом попросила его поторапливаться. Пока Жиган расстегивал ремень и спускал джинсы, мулатка, кряхтя, сползла с кровати, сдернула простыню и попыталась ее отжать. Ткань была набрякшей от пота нескольких десятков побывавших на ней сегодня мужчин, и Лу долго ничего не могла с ней поделать. В конце концов она жестом попросила Жигана помочь, и они вдвоем, взявшись за перекрученные концы простыни, выжали на деревянный щелястый пол вонючий водопад.
За свою двадцатипятилетнюю жизнь Жиган много чего видел, но тут даже его проняло. Кое-как застегнув штаны, он вышел из комнаты, провожаемый испуганными возгласами Лулу (она была уверена, что он хочет потребовать назад деньги), закрыл за собой дверь, снял с запястья «ролекс», а с шеи – золотую цепь с крестом, бросил это все хозяйке заведения, беззубой негритянке в вылинявшем до белизны желтом платье, и на кошмарном португальском объявил, что снимает девочку на всю ночь. Очередь из необслуженных рабочих подняла дикий вой, прямо над головой Жигана просвистел и воткнулся в дверной косяк огромный нож, и скорее всего наглого чужака размазали бы по стене, не вытащи он из кармана приобретенную в фавелах Баии «беретту». Первый выстрел Жиган дал в потолок, разбив вентилятор, второй – под ноги орущим мужикам, после чего в наступившей тишине спокойно объяснил, что всей кодлой они его, конечно, порвут, но четверых-пятерых он перед этим застрелит точно. Устроит ли сеньоров такой процент потерь? Но сеньоры к тому времени поостыли, поняли, что легче занять очередь к другой проститутке, чем связываться с сумасшедшим гринго, и, ворча, расползлись. Под одобрительные подмигивания хозяйки Жиган вернулся к Лу, которая к тому времени спала мертвым сном прямо на влажном матрасе, так и не натянув на него простыню. Жиган отодвинул ее к стене и растянулся рядом. Через месяц он увез Лу в Италию, в дом Шкипера, где как раз появилась Бьянка, за которой нужно было кому-то приглядывать.
Может быть, Лу и была глупа, но жизнь научила ее смотреть на вещи трезво. В Паранагуа ее ждали тяжелейшая работа, ранняя старость, болезни и смерть в канаве во время мертвого сезона дождей. Ничего хуже этой жизни с ней случиться не могло. Жиган был ее шансом, посланцем богини Йеманжи, в которую Лу верила свято и каждый год опускала в море подарок для нее – дешевые духи, латунный браслет или гребенку для волос. Когда Жиган предложил ей ехать с ним, она не думала ни мгновения: просто разыскала в углу комнаты свой замызганный паспорт и отдала ему. Для приличия Жиган все же спросил, умеет ли она обращаться с детьми. Лу заявила, что да, конечно, и не лгала: в Баии у нее было шесть младших братьев и сестер, с которыми она возилась, пока не пришло время заняться настоящим делом.
Несмотря на куриные мозги и крайнюю легкомысленность, Лу мне нравилась. Милка булькала, как самовар, выпытывая у меня, зачем я держу в доме шалаву, на которой негде ставить пробы, но я отмахивалась: «Отстань! С твоим мужем она, что ли, спит?!» – «Еще не хватало! У меня и мужа, слава богу, уже нет никакого! Так ведь со всеми остальными спит! И с твоим Шкипером спит наверняка! Черножопая, бессовестная…» – «На свою жопу посмотри», – поддевала я, и Милка, которая действительно была смуглее, чем мулатка Лу, от негодования теряла дар речи.
Меня не нервировала постельная деятельность Лулу – хотя бы потому, что из-за этого никогда не возникало конфликтов: ребята явно воспринимали мулатку Жигана как некий предмет общего пользования, вроде рулона туалетной бумаги. Шкипер, вероятно, тоже пользовался ее услугами, но то ли прекратил это с моим появлением в доме, то ли начал действовать более осторожно, на месте преступления я их никогда не заставала. А раз так, чего было переживать?
Отношения Лу и Жигана меня и забавляли и пугали одновременно. Наблюдать за этими двумя было, по выражению Яшки Жамкина, «отдельным удовольствием». Жиган не мог не знать о теплых отношениях Лулу с ребятами, но похоже было, что это его ничуть не беспокоило. При этом он мог наорать на нее или ударить из-за сущего пустяка. Я сама была свидетельницей жуткой сцены, когда все мы сидели в ресторане и незнакомый итальянец, улыбнувшись Лулу из-за своего стола, отсалютовал ей стаканом вина. Лу расплылась в ответной улыбке и подняла свой бокал с мартини.
Жиган вскочил из-за стола, уронив стул. На пол посыпалась посуда, полилось из опрокинувшегося бокала вино, но Жиган даже не заметил этого и с перекошенным лицом рявкнул на Лу так, что на нас обернулся весь ресторан. Я перепугалась насмерть, уже зная, что Жиган может заняться воспитанием своей мулатки прямо здесь и сейчас, но Лу не стала этого дожидаться, стремительно сбросила туфли на высоченном каблуке, швырнула в голову Жигану свой бокал и со всех ног бросилась из ресторана, сверкая босыми розовыми пятками. Ножка бокала рассекла Жигану лоб, брызнула кровь, Жиган разразился головокружительной матерной тирадой и рванулся было вслед за мулаткой, но вставший Шкипер поймал его за ремень и без единого слова, очень быстро увлек за собой к выходу, прочь от посторонних взглядов. Я выбежала следом, всерьез опасаясь продолжения, но на улице Жиган сразу пришел в себя: то ли сообразил, что Лу ему все равно не догнать, то ли, что вероятнее, боялся Шкипера. Наутро они с Лулу как ни в чем не бывало болтали по-португальски на кухне, и только шрам у Жигана так и не прошел до конца.
