Позднее Август в течение двадцати лет превращал Рим в настоящий «новый город», построив или отреставрировав внушительный комплекс зданий: от портиков Октавии до храма Аполлона, от терм Агриппы до театров Бальба и Марцелла, от Пантеона до огромных солнечных часов, в которых часовой стрелкой служил один из обелисков, привезенных из Египта после победы над Клеопатрой.
Именно за эту неутомимую строительную деятельность об Августе говорили после его смерти, что он был первым императором, который, получив Рим утопавшим в грязи, оставил его одетым в мрамор.
Вместительный амфитеатр, построенный Статилием Тавром, как раз входил в обширный проект градостроительного обновления и был возведен, несмотря на упорное сопротивление консерваторов, опасавшихся падения нравов и предпочитавших, чтобы бои гладиаторов по-прежнему проводились на Форуме, как в древние времена.
Публий Аврелий не разделял опасений ретроградов. Для него, злейшего противника гладиаторских зрелищ, мало что менялось от того, где проходили эти кровавые сражения, столь отвращавшие его, — на улице или на специально отведенном пространстве.
Поэтому и сейчас патриций без особого интереса слушал амбициозные объяснения инженеров амфитеатра Статилия о сложной системе лифтов для животных и других хитростях, придуманных для того, чтобы сделать бои еще более зрелищными. Он резким жестом прервал пространные объяснения техников и, заставив всех умолкнуть, вышел на арену.
— Хозяин, чего торчишь там один посередине? — поинтересовался Кастор.
— Пытаюсь восстановить последние движения Хелидона перед тем, как он рухнул замертво на землю, — объяснил Аврелий, стараясь вспомнить во всех подробностях то, что видел в день боя.
Со своего места на трибуне он мог любоваться затылком красавицы Мессалины в императорской ложе и в то же время наблюдать за победителем. Выходит, сраженный гладиатор находился именно тут, где стоит сейчас он, Аврелий.
— Встань вот сюда, Кастор, и подними руку, будто держишь трезубец! — велел он.
Секретарь повиновался. Подошел к указанному месту и замер, словно статуя, чувствуя, что невероятно смешон.
— Я же не статуя… — проворчал он, но хозяин шикнул на него и принялся ощупывать его шею в том месте, где заметил ранку на трупе Турия.
— Хозяин, что за манеры! — возмутился александриец, немало рассердившись. — Щекотно!
— Стой и не двигайся! — приказал сенатор и принялся измерять расстояние до лож.
Откуда могли выпустить смертельную стрелу? Если с трибун, то она вонзилась бы сверху вниз. Нет, определенно она летела не оттуда: царапина была крохотная, без рваных краев. Он правильно решил — игла с ядом летела почти по горизонтали…
Внимательный взгляд патриция, миновав свободное пространство, остановился у входа в подземелье.
— Хозяин, у меня уже все занемело! — простонал грек, стоя по-прежнему с поднятой рукой.
Но Аврелий уже спешил к краю арены.
— Сюда! Давай быстро, попробуем здесь! — позвал он бедного Кастора, который шел к нему, расслабляя затекшие мышцы и обращая взгляд к небесам.
— Теперь точно так же встань вот тут и не двигайся!
— Опять! — заныл вольноотпущенник, соображая, что бы еще такое попросить у хозяина в качестве компенсации за подобные усилия.
Аврелий достал из кармана пустотелый тростниковый стебель, засунул в него небольшой комочек папируса, потом глубоко вдохнул и дунул в трубочку. Комочек вылетел и, медленно покружив в воздухе, упал довольно далеко от Кастора.
— Долго еще, хозяин? Того и гляди, меня примут за пугало! — завопил Кастор, потеряв терпение.
— Наверное, нужно утяжелить немного… — рассуждал тем временем патриций, не обращая внимания на протесты секретаря.
Расправив папирус, он завернул в него небольшой камушек. На этот раз комочек не кружил, а пролетел почти по прямой траектории и упал к ногам Кастора.
У гладиаторов легкие, конечно, могучие. И с таким оружием, как это, любой из них легко мог отправить стрелу в шею Хелидона, решил Аврелий, вполне удовлетворенный результатами своих изысканий.
— Но с какой стати кто-то стал бы стрелять в Хелидона ядовитой стрелой? — возразил Кастор. — Хозяин, да ты просто зациклился на этой идее! А ведь тебе и так известно уже немало: ты точно знаешь, что наш победитель был под наркотиком и что на боях гладиаторов жульничают со ставками. Вдобавок мы убедились, что Ауфидий замешан в этом деле, во всяком случае, судя по его накоплениям, слишком большим для простого ланисты, хоть он и управляет казармой императорских гладиаторов. Никак не пойму, почему не велишь арестовать его немедленно!
— Доказательств недостаточно, Кастор, пока недостаточно…
— О боги Олимпа! — вскричал грек. — Да ты упрямее мула!
— Возможно, — спокойно согласился сенатор. — Но есть некоторые детали, которые не стыкуются. Ладно, давай еще раз осмотрим подземелье.
— Хозяин, я уже говорил тебе, и не раз, что туда никого не пускают, кроме обслуги. Посещение гладиаторов, выступающих на арене, категорически исключается, и вход туда во время боев запрещен всем.
— Однако я не понимаю одного… — в задумчивости покачал головой патриций.
— Да ведь все ясно как божий день, хозяин. Сергий Маврик создал победителя из никого, сочинив легенду о герое из Фракии. Хелидон и в самом деле оказался хорошим бойцом и быстро завоевал любовь публики. На него делали ставки не только в столице, но и в римских провинциях, с помощью почтовых голубей… И вот, когда лучший из лучших вознесся на вершину славы, наш адвокат поставил весьма внушительную сумму на его противника, на этого несчастного гладиатора, которого давно знал, потому что при помощи подставного свидетеля помог в свое время вынести ему несправедливый приговор. Кроме того, очевидно, что Маврик сговорился с подружкой непобедимого гладиатора и Нисса накануне боя дала Хелидону какое-то зелье, которое могло надолго вывести его из строя…
— Хелидон, однако, вполне уверенно вышел на сцену, словно то зелье не оказало на него никакого действия, и вот это уже не входило в их планы… Чтобы помешать лучшему из лучших победить, кому-то пришлось завершить дело, начатое Ниссой…
— И этот кто-то ошибся в дозировке, — заключил Кастор. — Поэтому ретиарий и погиб.
— И получилось совсем не то, что требовалось, — завершил его мысль сенатор. — Хелидону предстояло превратиться в курицу, которая несла золотые яйца. С заторможенными рефлексами герой арены проиграл бы встречу, но толпа слишком любила гладиатора, чтобы требовать его смерти, направив вниз большой палец…
— Да, — согласился Кастор, — в самом деле, ведь речи не было о бое «до последней капли крови», когда потерпевшему поражение не дают уйти с арены живым. На смерть осуждают главным образом за трусость, а Хелидону храбрости было не занимать. Если бы он проиграл бой, зрители наверняка закричали бы «Гони его!» вместо «Убей его!». И конечно, Клавдий Цезарь при всей своей неприязни к ретиариям помиловал бы его…
— А спустя какое-то время публика, разочарованная в своем кумире, забыла бы его, и тогда Хелидон вновь вернулся бы на арену и позволил бы Сергию, своему покровителю, заработать еще одну кругленькую сумму. Во всяком случае, Маврик и Ауфидий и на этот раз сорвали хороший куш, — заключил сенатор.
— Да они просто озолотились! — воскликнул Кастор. — Обидно, я-то заработал на этом всего лишь горсть монет…
— А разве ты ставил на Квадрата? — удивился сенатор.
— Ну, вообще-то… — признался грек.
— Кто подсказал тебе, Кастор? Кто-то, выходит, знал!
— Ну, не те, кто принимает ставки, как ты, наверное, подумал. В то утро, когда были назначены бои, один бездельник — из тех, что развлекаются вместе с гладиаторами на их пирушках, — сделал несколько соленых замечаний по поводу того, как провел ночь победитель, давая понять, что одной Ниссы Хелидону оказалось недостаточно. Я не слишком поверил в эту болтовню, разумеется, но все же подумал, почему бы и не поставить несколько сестерциев на его противника. Я не сомневался, что бросаю деньги на ветер…
— И тут тебе повезло — гладиатор был убит, а твои деньги спасены!
— Не хотел бы я оказаться на месте этого неосторожного убийцы, допустившего такую грубую ошибку. Сергий Маврик не из тех, кто прощает подобные вещи, и рано или поздно несчастный дорого заплатит за свою глупость.
— Возможно, уже заплатил! — заметил Аврелий. — Это ведь мог быть Турий, уверявший, будто он единственный и самый близкий друг Хелидона. Что, если именно он убил его? Беги в казарму, быстро! Возможно, теперь все и распутаем…
Кастор не проявил особого желания повиноваться.
— Мне необходимы дополнительные ресурсы, чтобы ступить на территорию Лудус Магнус, хозяин. Ардуина, по несчастью, явно питает ко мне слабость. И как мы уже видели в случае с Хелидоном, ее внимание не приносит удачи!
