Алексей Алексеевич был блестящим педагогом. Каждой лекции предшествовала тщательная подготовка. В аудитории, где читал лекцию Ухтомский, можно было увидеть не только студентов, аспирантов, но и прославленных ученых. Впервые в истории высшего образования он вел курс лекций по высшей нервной деятельности и сравнительной физиологии, принимал активное участие в организации рабочего факультета при Петроградском университете (открыт в 1919 г.) и кафедры физиологии труда (работала с 1930 г.).
Одному из учеников А.А. Ухтомского, профессору М.И. Виноградову, принадлежит следующая, достаточно меткая характеристика личности Ухтомского: «Всякий, кому приходилось встречаться с этим глубоким и своеобразным умом, выносил незабываемое впечатление громадной умственной мощи и в то же время чрезвычайной тонкости и проникновенности».
В 1931 г. Алексей Алексеевич Ухтомский был награжден Ленинской премией, в 1935 г. избран действительным членом Академии наук СССР. Умер выдающийся русский физиолог А.А. Ухтомский в 1942 г. в осажденном фашистами Ленинграде.
Невольно напрашивается сравнение Ухтомского с Чернышевским: они оба обусловливали развитие морали физиологией, медициной, химией. Но как разительно далеки они в своих выводах! Один – провозвестник гармонии и любви к ближнему, другой – апологет «разумного эгоизма» и «топора». Воистину трудны и неисповедимы пути русской мысли!
20. Системный подход А.А. Богданова
Вне всяких сомнений, первым, оригинальным и самым крупным системным мыслителем в России был бывший сподвижник Ленина, впоследствии отлученный от партии, А.А. Богданов. Первый том его книги «Тектология: всеобщая организационная наука» вышел в России в 1913 году [26]. Немецкий перевод «Тектологии» опубликован полностью в 1926-1928 годах. Энциклопедически образованный ученый, человек ренессанского типа, Богданов предвосхитил в своей книге основные идеи не только общей теории систем Л. фон Берталанфи, но и кибернетики У. Росса Эшби и Н. Винера, а также теории катастроф и синергетики.
Богданов нашел ключевые законы организации различных систем – от атомных до биологических и социальных – закономерности структурного преобразования этих систем, гомологические соответствия, сформулировал принцип биорегулятора (соответствующий кибернетической обратной связи), ввел принципы прогрессивного и регрессивного отбора и, по мнению ряда исследователей, разработал методологию и общетеоретические проблемы системного подхода полнее и более строго, чем они разрабатываются в современной теории систем.
Важно, что сам Богданов применял идеи «Тектологии» для построения социально-экономических моделей. Они, безусловно, повлияли на таких экономистов, как Чаянов и Кондратьев («теория экономических циклов»). В современных исследованиях отмечается влияние «Тектологии» и на Л. фон Берталанфи, о чем последний ни разу не упоминал, хотя, по-видимому, и был знаком с немецким переводом книги Богданова, которая широко рецензировалась за рубежом [106].
Мир рассматривался Богдановым как поле коллективного труда, где сталкиваются человеческие активности и стихийные сопротивления природы. Разнообразнейшие сочетания «активностей-сопротивлений» в борьбе человека и природы; образуют «комплексы», или «системы». Эти «системы», бесконечно комбинируясь, изменяются и развиваются. Это развитие регулируется законом подбора: «выживают» более приспособленные к своей среде системы. Однако «более приспособленные» – это значит более организованные, т.е. те, в которых «активности-сопротивления» сочетаются «более стройно» [26].
Богданова интересует не столько функционирование того или иного комплекса, сколько принципы образования целесообразного единства, организации (не случайно он назвал свою науку тектологей: от греч. teсton – строить). Организация выступает в тектологии более как состояние, чем как процесс. Новая «строительная» наука – наука об общих законах, по которым происходит организация элементов в функциональное целое.
Организованность – это всеобщее, вселенское понятие. В мире нет неорганизованных форм, неорганизованность, согласно Богданову, просто невозможна: может существовать только очень малая степень организованности. Организованность – метавеличина, пронизывающая как «мышление», так и «протяжение»: если мыслящий человек организует неразумную материю, то и само его организующее мышление подчинено тем не менее все тем же всеобщим законам организованности. Человеческий коллектив – носитель всеобщих космических законов организованности.
Центральным пунктом концепции является открытость комплекса. Организационный комплекс нельзя изолировать от его окружения (говоря современным системным языком, он является открытой системой). Он находится в постоянном взаимодействии со средой – в состоянии подвижного равновесия с ней, основанного на равенстве противоположных процессов ассимиляции и дезассимиляции (что соответствует стационарному состоянию открытой системы в современном системном движении). Рассмотрение всех систем как открытых приводит к постулату их существования через развитие, организации как беспрерывного изменения, а также согласованного развития всех систем и мира. Рассмотрим подробнее эти моменты.
Все системы в тектологии органичные, т.е. обладают активностью и способностью к развитию. Возможность собственного развития и воздействия на окружение возникает благодаря динамическому потоку между системой и средой и уже существование тектологического комплекса в подвижном равновесии основано на активном воспроизведении, самосозидании себя.
Далее, любой комплекс в тектологии существует в состоянии постоянного взаимодействия со средой и должен приспосабливаться к ней. При этом происходит согласованное развитие всех комплексов, объединенных, по Богданову, мировой связью, так как все системы открыты и взаимодействуют друг с другом.
Такова «всеорганизационная точка зрения» – идейная основа богдановского «дела жизни», его «Тектологии» [26]. Все системы во Вселенной переходят от низших ступеней организованности к высшим. Самая высшая из них – трудовой коллектив человечества. Подобную картину мира Богданов назвал «эмпириомонизмом» в одноименном трехтомном труде. В «Эмпириомонизме» схематично обозначены основы богдановской организационной философии, переработанной и развитой им в дальнейшем в «Тектологии». Эта философия коррелировала, в частности, по мнению Богданова, с философией естествознания школы Маха – Авенариуса.
Тектология была одной из первых попыток выявления и анализа общих закономерностей развития природы, общества и мышления с одной особой, организационной точки зрения. Ее рождение было неразрывно связано с глубочайшими социальными потрясениями, которые поразили человеческое общество в первой четверти XX столетия, а также с кризисом естественных наук, развернувшимся чуть ранее.
Признание научной значимости тектологии отнюдь не предполагает безоговорочного согласия со всеми ее положениями и выводами. Такое согласие вообще присуще отнюдь не научному, а религиозному мышлению. И для того чтобы лучше оценить значение тектологии, как этапа или звена научного поиска, нужно четко разграничивать два ее среза; тектологию, как таковую, и тектологию как особый тип или способ мышления.
Тектология, как таковая, по замыслу ее создателя, – это наука, объединяющая организационный опыт человечества, это теория организационных систем, изучающая каждую из них с точки зрения отношений между ее частями, а также отношение системы как целого с внешней средой.
Качественно новым в тектологии явился переход от метода аналогий, широко и плодотворно использовавшегося в науке, к выявлению общих закономерностей становления и функционирования систем.
И можно с уверенностью утверждать, что тектология Богданова – прямо или косвенно – во многом предопределила современный способ научного мышления, что проявляется в большинстве школ и направлений наук социально-экономического цикла. Неумение мыслить системно, попытки вырвать изучаемые процессы из их связей воспринимаются сегодня не иначе как показатель низкой культуры мышления, непрофессионализма.
Все сказанное дает основание рассматривать тектологию Богданова как заметный шаг на пути поиска и формирования новой парадигмы научного мышления.
Организационный анализ в его приложении к марксистской концепции истории приводит Богданова к выводу, что каждый класс в историческом процессе вырабатывает свои особые организационные методы, формы сотрудничества в обществе. Систематизировать организационный опыт человечества – вот задача его тектологии, науки, которой, как думал Богданов, он кладет лишь начало и которая должна в будущем развиться в мощнейшее человеческое орудие. Богданов хотел видеть и видел свою тектологию в качестве все поглощающей, все вбирающей в себя науки наук, а не как какую-либо теорию, в частности, теорию систем. Богдановский монизм заключался в снятии вопроса о противоположности «духа» и «тела», «сознания» и «мира», «мышления» и «протяжения» и т.п. В «Эмпириомонизме» психические и физические процессы сводятся воедино не только с помощью методологических открытий Маха и Авенариуса, но и с привлечением новейших данных биологии, психологии и психиатрии, а также с помощью понятия «подстановки», взятого из математики. Возникает иллюзия «преодоления философии», последовательно развиваемая Богдановым во всеобщей организационной науке.
