Я залез на гору. Я был один. Я видел других участников соревнования. Они переговаривались между собой, но по-французски. Томмазо Лабранка куда-то слинял. Куда – хер его знает. Карабкаясь в гору, я лупился на книги. Одна мне особо глянулась. Ранний Сангвинети. Эссе там, поэмы на километр и какие-то наезды на Пазолини. Было еще что-то, но меня зациклило на этом.
Как и все остальные книги, книгу раннего Сангвинети вклинили в расщелину горы. Я попытался вытащить книгу.
Когда я учился в университете, я подрабатывал тем, что ухаживал за старым фашистом из Камольи. Следил, чтобы он не обделался прямо посреди кухни. Жена была на десять лет моложе его. Она была вменяемая и платила мне 100.000 лир в день. По-моему, в том сне он сидел у подножия горы. Сидел и смотрел на меня против света.
Тащу я, значит, тащу из горы Сангвинети, и вдруг как все завалится! Получилась такая груда книг. Там и Рабле был, и какие-то книги Бифо. Они мешали мне спать, я почти проснулся, но тут же продолжил гонку, выступая за серию «Stile libero»[5]. Я снова влился в турнир, чтобы не подвести всю эту затею насчет создания моего издательского имиджа. Напряженка была – знай держись. На мне был изодранный костюм Человека-паука. Я должен был победить. Все было так, будто «Эйнауди» было везде и держало под контролем мою победу.
В целом я весь пропотел. В башмаках у меня был порох «Эйнауди» и еще эти силиконовые крупинки, чтобы не воняли ноги. Тур де Франс 1997 проходил по круговой дистанции. Круги клево так уменьшались, закручиваясь к центру. Я надеялся, что Лабранка, обогнавший меня на круг, скоро появится на горизонте. Но этого не случилось. Не с кем было даже перемолвиться.
Тем временем по телику сказали, что издательство «Кастельвекки» подпольно переиздало «Вубинду». Продано 26.000 экз. Я был третьим в рейтинге карманных изданий после Барикко и этой, Винчи. Но последним на этапе Тур де Франс.
Тут я воспрянул духом, подпалил свои шасси, набитые порохом «Эйнауди», обошел тысчонку-другую соперников и почувствовал себя гораздо лучше. С помощью техники визуализации, которой меня научил Репетти, я визуализировал у себя в животе пузырь. Пока я бежал, пузырь надувался и сдувался.
Так я добрался до сложной точки сна. На моем пути возникло препятствие. Нужно было пройти сквозь железную клетку.
Я огляделся.
Вокруг никого. Ну, я и обогнул клетку.
Прошел рядом с клеткой, а не через нее, как положено по правилам Тура этого года. Я несся во всю прыть и думал, что Брицци не обязательно выделывать такие фортели.
Брицци для меня Бог. Он – высшее существо.
Брицци – это вам не pulp, это совсем другой расклад. Он сконструирован куда тоньше, он совсем молодой, он друг Васко Росси, думал я, мчась уже далеко от клетки.
В этом месте я на секундочку проснулся и пошел побрызгать.
Не знаю, у вас бывает, что проснешься, сделаешь пипи, а потом снова видишь тот же сон. У меня – да. Но не всегда.
В тот раз, когда мне снилось, что я участвую в Тур де Франс 1997, у меня это было. Я сходил по-маленькому и вернулся в Париж – носиться как угорелый. Неожиданно раздался свисток регулировщика. Он обнаружил, что я обошел клетку. Регулировщик был французом и сильно смахивал на Габриеля Понтелло, героя моих дрочек в 17 лет, когда я покупал «Суперсекс».
Язык Габриеля Понтелло вечно торчал в поддувальнике какой-нибудь порнозвезды. Мерлин Джесс, Холинка Хардиман, Шарлотта Деладье были самыми горячими. Частенько Понтелло снимался в мундире французского офицера и стрелял. Регулировщик из Парижа напоминал его квадратной формой черепа. В восьмидесятые такой череп был у многих порноактеров.
Восьмидесятые годы были самыми лучшими. Но об этом я поговорю в другом сне. От свистка регулировщика я крепко перетрухнул. Я понял, что для меня Тур де Франс кончился.
Я бросился вниз с холма. Вокруг стрекотали вертолеты с пулеметами. Типа «Apocalypse now». Типа умирал я.
Пуля пришлась мне посередке лобешника. В это время корреспондент газеты «Провинция» из г.Комо брал у меня интервью о том, что я думаю по поводу сексуального насилия над подростками. Тут запиликал мобиль. Изо рта лилась кровь. Я сказал: слушаю. Это был Репетти. Он спрашивал, как оно. Он сказал, что уже переговорил с Мугини насчет репортажа в «Панораме» о моей победе в Туре. Корреспондент размахивал руками, показывая на вертолеты, которые посыпали нас пулеметным огнем, – просил закончить интервью.
В этот момент я умер.
Когда я умер, я проснулся, оделся и потаранился в Центр Бонола прикупить сидивертку про смешливое кино. Потом мне звякнула Марина Спада, и я рассказал ей свой сон.
Потрясный мир, как пляшущие Spice
Я фан Spice Girls. Зовут меня Джорджо, мне тридцать. Моя девчонка не такая файновая, как Эмма. Сейчас я перетру про все свои прибабашки от Spice, а еще про их убойный концерт в Форуме ди Ассаго (г.Милан) 9 марта 1998. В день триумфа чумовейших Spice Girls вокруг Форума ди Ассаго гулял завернутый ветрюга. Его прямиком наслали ревнючие All Saints. Их те еще завидки берут, потому как Spice – это Spice, a All Saints, хоть они и были в Сан-Ремо – все равно что ноль без палочки, плешь на голом месте.
Когда я приплинтовал в Ассаго, я с ходу воткнулся, что это будет главный день моей жизни. На улицах чуваки фасона семидесятых вхренакивали хэбэ майки Spice, шарфы Spice, белые банданы Spice, постеры Spice, наклейки Spice. А в пять уже двинул припаренный поток киндеров, веривших в лучший мир. Потрясный, как пляшущие Spice.
В свои тридцать я был счастливей киндеров-подфанков. Я мог позволить себе навороты, из-за которых не надо греметь со шнурками. Если ты уже зрелый и у тебя водится шелестуха, ты можешь проплатить любую мелочевку, на какую положил глаз. Это еще одно почему, почему быть олдовым в кайф (ну, кроме сексухи там и пр.).
У нас, взрослых, тоже есть свои сокровенненькие мечты. Это мечты про Спайсочек. Спайсочки идут на ура, потому что они нормальные. Они – кто хочешь. Только кто хочешь – не Спайсочки. В мире навалом несправедливости. Люди страдают. И то не выходит, и это. А все потому, что жизнь – это вам не концерт Spice Girls. Жизнь – это вам концерт All Saints. Короче, гниляк и говыдло. A Spice – ништяк и хайлайт.
Суперее всех Джери. По виду ей полтинник. Секс-бомба. Размалевана вусмерть. Отлетная бикса. Она философ команды. Автограф имеется (сама дала). Другая высшая Spice – это Эмма, Baby Spice, мечта всех бешеных педофилов планеты Земля. На фотке Baby Spice лет 15. Живьем – 45. В среднем выходит годков 30. На концерте Baby Spice вызывали чаще всех. Эммин автограф тоже имеется (сама дала).
Другая Spice тоже в полном райте – это, ясное дело, Mel В., Sporty Spice. Вживую она еще лучше, чем по ТВ. Mel В. застенчивая. Она всегда на переднем плане, скачет там, клепается и вообще дэнсует – чума. У меня есть ее автограф на таком фирменном бланке Spice. Более другая Spice – это Mel С. Вообще, конечно, с этими Mel В. и Mel С. такая мулька, что киндеры путаются, и выходит конкретный прогар (Mel С. мне тоже автограф дала). Пиплята просто не шарят, кто их любимица, вот и приходится виснуть на всей группе до кучи, а что делать. Mel С. – мазевый такой уголек с пирсингом на языке (в одном интервью она сказала, зачем ей пирсинг на языке, но я парень воспитанный и написать об этом не могу). Эта примочка с пирсингом на языке, чтобы лучше делать минет, продвинула Mel С. уже так далеко, что она давно стебовей остальных, и за это за все я от нее в полной замазке. Mel С. дала мне автограф. Мой последний автограф – это автограф Виктории. Виктория – лошадка с норовом, прикид у нее из восьмидесятых, фирмовый прикид. В фильме Spice Girls – The Film есть такой эпизод, когда Спайсочки идут в армию, и все они в камуфляже, а Виктория в фирме. У Виктории ножки что надо, только по сцене она не очень-то шмотыляет, вот ее в кадр и не берут.
Кроме автографа у меня, как и у других фанов, есть:
1) Фотик Spice Cam Polaroid.
2) Официальная чашка Spice World Tour с цветной переводнушкой всех 5 девчонок (14.000 лир).
3) Черная майка Тура (20.000).
4) Лиловая шапочка Spice (20.000).
5) Цветной пропуск Spice (15.000).
6) Бук Тура (15.000) с тучей фоток.
7) Две заколки (10.000), обе настоящие.
8) Постер Spice (5.000).
Концерт начался в 20:30. Народ дико взревел. Рев был во сто крат закоснее, чем когда в виповской ложе появился Рональдо со своей вайтовой невестой.
Рональдо с полчаса еще выдрючивался под хлопки, а потом растаял.
Еще чистым випом на концерте был Джованотти. Он прошел рядом, но я не полез за автографом, потому что у меня уже есть. Другие випы тоже были, но мало. И, короче, не такой уже супер, как те, кого я называл (из них была еще одна от Radio Popolare). A вот кого из звезд не было, так это Моники Беллуччи. И шоу-крутизна как-то потрюпала вниз. Все типа соглашались, что Spice World Tour был не так чтобы шокин-блю.
Я особо пролайкал одну загибку, в середине уже сэйшна, когда Спайсочки сидят на стульях, держатся за спинки, а стулья повернуты к нам. Там Спайсочки, может быть, даже голые!
