– Научить играть можно любого, нужно только, чтобы человек хотел этого, не ленился. И еще чтобы ему встретился опытный педагог.
Я обещала желать, не лениться и благодарила педагога. Все это от души. Я действительно очень хотела стать не просто звездой, у которой замечают лишь внешность, а настоящей актрисой, от игры которой люди бы лили слезы или задыхались от эмоций.
Док, конечно, я не помню дословно все, что спрашивала или рассказывала Наташа, что отвечала я, но смысл был именно таким: она показала мне перспективу, объяснила, что я никто, и обещала сделать кем-то. А еще сказала, что у меня прекрасные внешние данные, только нужно прекратить одеваться как шлюха и кое-что подправить в лице.
Я разыскала в библиотеке «Пигмалиона», прочитала и была счастлива, что Наташа решила стать для меня доктором Хиггинсом.
Наташа предоставила мне свои книги, не написанные ею, таких не было, а те, что стояли на полках в ее квартире. Вот тогда я и поняла, что все чтение надо начинать сначала, потому что ни одна библиотечная книга, побывавшая в моих руках, в фаворитах у Наташи Лайтесс не числилась и у нее не имелась. Зато были другие…
Нет, Наташе не удалось приучить меня читать медленно и вдумчиво, я все равно «глотала» книги, получая наслаждение уже от одного того, что держу их в руках. Позже, когда у меня уже появились деньги, я скупала в книжных магазинах все, что привлекало внимание, даже записалась на вечерние курсы по литературе и искусству. Они не давали никакой профессии, были организованы для таких, как я, тех, кто хочет читать хорошие книги и слушать, что говорят о таких книгах умные люди.
А пока это была русская литература… Какое это очарование и удовольствие, Док! Я была совершенно влюблена в тургеневских героинь, обожала Грушеньку из «Братьев Карамазовых», страшно жалела Анну Каренину… Я и сейчас мечтаю сыграть Грушеньку, это по-настоящему женский характер, как мог мужчина так хорошо понять женскую суть? Наверняка ему помогала умная женщина, пусть тайно, но помогала.
Я не очень понимала рассуждения Толстого о русских просторах и русской душе, но Наташа говорила, что это потому, что я не жила в России и не видела этих самых просторов. А о русской душе сама Лайтесс могла говорить часами, утверждая, что она останется непостижимой, сколько бы ни пытался понять. И в ее голосе был настоящий восторг!
– Я должна показать тебя Михаилу Чехову!
– Энтони?
– Нет, Антон Павлович давно умер, а его племянник живет здесь и даже дает уроки актерского мастерства. Михаил Александрович Чехов.
Видите, я даже сейчас выговариваю это с трудом, а тогда жалобно протянула:
– Можно просто Майкл?
Ответом был строгий взгляд и выговор:
– Ты можешь не говорить Александрович, но Михаил научись. Михаил Чехов – это не Майкл Чехов! Это твой Джонни Хайд может разрешать так себя называть!
Джонни Хайд в действительности Иван Хайдабура, его родители в десятилетнем возрасте привезли из России в Америку. Знаете, иногда мне казалось, что Голливуд вообще русская колония, потому что русскими были или имели русские корни почти все мало-мальски значимые люди в Голливуде, и мой Джо Шенк тоже. Михаил Чехов действительно один из немногих, кто не переиначил свое имя, переехав в Америку. Наверное, правильно, кто хотел с ним общаться, мог выучить даже «Александрович», хотя я все равно звала его Мишей, так проще. Наташа говорила, что это слишком демократично, что в России так не принято, но я не понимала, почему демократично, значит, плохо? К тому же мы не в России, а в Америке.
Это Джонни Хайд.
Не смейтесь, Док, он ангел, для меня он ангел.
Я знаю, сколько гадких сплетен и слухов ходило в Голливуде о наших с ним отношениях, знаю, как меня ненавидела его семья.
Джонни очень смешной, знаете, с чего я хотела бы начать рассказ о нем? Хайд брал с меня положенные проценты, как агент! Это тем более нелепо, что он просто содержал меня. Но у Джонни профессионализм прежде всего, он агент милостью Божьей.
Хайд маленького роста и даже по сравнению со мной смотрелся гномом, но он очень добрый гном. Джо Шенк тоже невелик, маленький и Трумэн Капоте, я в жизни встречала много невысоких людей, но они разные. Капоте вот язвительный гном, а Хайд добрый. Во всяком случае, ко мне.
Джонни влюбился с первого взгляда, втюрился без памяти! Я могу так говорить, потому что так говорили все, в первую очередь он сам. Кто для кого был игрушкой? Рядом с Хайдом я чувствовала себя какой-то здоровенной бабой, он вертелся вокруг меня, оберегая от всего, словно пытаясь защитить своими маленькими ручками от невзгод. Джонни сразу поверил в мое будущее, но если Наташа Лайтесс твердила, что мы должны без устали работать, чтобы чего-то добиться, что меня нужно учить играть, то Хайду не нужно ничего!
– Мэрилин, ты должна просто кое-что поправить во внешности, следить за собой и сиять на экране.
Я верила и не верила, меня не замечали на студии, а Хайд говорил о сиянии. С необходимостью следить за собой я согласна, стоило начать есть все и вволю, как на боках откладывался жирок, что при моем небольшом росте совершенно недопустимо, мои кости и так не выпирали углами никогда. Есть люди, особенно женщины, у которых, сколько ни ешь, одни углы, а есть такие, как я, – сколько ни голодай, формы при нас.
Я снова начала бегать по утрам, заниматься с маленькими гантельками – Джонни сказал, что большие брать нельзя, вырастут мышцы на руках, и все будет испорчено, а еще стала следить за своим питанием. Но тогда у меня еще был хороший желудок и хорошая поджелудочная, я их испортила позже таблетками, я это знаю, просто изменить ничего не могу.
А еще Хайд оплатил и заставил меня сделать несколько операций. Было очень страшно, но Джонни убедил, что, если не убрать чертов бугорок на носу, никакой грим не поможет. Я действительно замазывала это безобразие толстым слоем грима, но Хайд прав – не помогало. Кроме того, мне исправили овал лица, добавив в подбородок морскую губку, чтобы линия была ровнее. Сама я ни за что не решилась бы на такую операцию, это все Хайд.
Знаете, какой был шок, когда в зеркале после операции вместо маленького, аккуратного носика, какой мне было обещано, отразилась огромная синяя картофелина!
Голос врача спокоен:
– Прекрасно! Все отлично, у Вас хорошенький носик.
– Что это?!
– Это отек, он быстро пройдет. И на подбородке тоже.
Дни, пока спадал отек, были просто ужасны, я ныла и ныла, страшно боясь, что так и останется, тогда мне играть только разных тетушек Гусынь, не иначе. Кто захочет снимать толстомордую уродину?
Хайд суетился вокруг, как наседка над цыпленком, уговаривал, убеждал, показывал снимки удачных операций, то и дело гладил по руке, по плечу, вытирал слезы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
