Наверное, слушок, что я умело лишаю невинности, пополз обо мне, и меня пригласила для этой цели еще одна девочка. Сказала, что до нее, как бы это сказать, дошли слухи о моей компетентности. А она знает, что первый раз важен, и хочет, чтобы все прошло хорошо. К несчастью, когда видишь такое циничное отношение к сексу, ты тоже начинаешь подыгрывать. К тому же, когда она меня встретила, я был не совсем трезв. Чего она в некотором своем волнении не заметила.
— Ну ладно. Раз ты хочешь, давай, — снисходительно согласился я. А чего не согласиться? Идешь себе по коридору, а тебя зовут девственности лишить. — Девочка ты симпатичная, поэтому работать буду бесплатно. Ну, пошли к тебе.
В комнате я и вовсе заигрался настолько, что все свел к клоунаде: «Ну, раздевайся. Нет, не так. Медленно. Лучше раком встань…» Потом стал надевать на член очки. Типа, посмотри, кисанька, какого крокодила мы сейчас будем трахать. Так и не довел дело до конца. И все же, возвращаясь к вопросу о девственности и целомудрии, — разве можно ее считать невинной после такого моего визита?
…Все эти случаи, что естественно, делали меня увереннее и увереннее. Появился сытый цинизм. Так, однажды я заявился к очередной претендентке и, не считая, что нужно тратить время на долгие уговоры, сразу перешел к делу: «Ну, чего, будем сегодня трахаться?»
— Не, не, не. Посиди лучше, поешь.
Бедная девочка. Все-таки, я ей тоже нравился.
— Ну ладно. Поем… А трахаться будем?
— Нет.
— Ну ладно. Тогда я ухожу.
— Да подожди ты.
— А чего ждать-то? Пойду. А то так и не потрахаюсь сегодня.
В первый раз я ушел ни с чем, во второй. А в третий раз у нее сидели подружки.
— Так мы будем трахаться или нет? — снова настойчивым шепотом сразу возле двери осведомился я.
— А просто с нами посидеть не можешь?! У меня же подруги.
— Короче, жду пятнадцать минут, если четкого ответа не будет, — уйду. Че, актрисок мало, что ли?
Просидел пятнадцать минут. Поболтал с дурами. Посмотрел на нее. Глазами она показала: «Нет». Встал и пошел к двери. Возле двери меня догнали. Это было согласие.
С этой дамочкой мы встречались еще несколько лет. Потом у нее появился муж, но нам не было до него никакого дела. Надо заметить, она была очень раскованна в сексе. Просто класс. Но после секса ее сразу же хотелось куда-нибудь отправить. Говорить с ней было особо не о чем.
Опытность моя в общении со студентками объяснялась еще и тем, что этот институт не был моим первым учебным заведением. Как говорилось ранее, за спиной уже была пара лет отсидки на филфаке. Достоинством теток-филологов было то, что они действительно хотели учиться; недостатком — что, насколько они были умны, — настолько же и страшны. Есть даже старый студенческий анекдот. Как выбирали королеву красоты филфака. Выбрали настоящую бабу Ягу. После конкурса девочки с физфака и матфака сказали ей: «Какая из тебя красавица, ты ведь такая же страшная, как и мы!» На что она ответила: «Зато на филфаке я самая красивая».
Еще я короткое время учился на стоматолога, решив идти по стопам матери. Вообще-то мне больше нравилась кардиология, но я тогда рассудил, что стоматология выгоднее. Сердце у человека одно, а зубов тридцать два. Значит, пациенты будут приходить чаще.
Однако быстро разобравшись, что медицина — это не мой конек, покинул этих юных Гиппократов, но успел познакомиться со студентками. Докторицы сильно отличались от студенток культуры. В «кульке» все были фифочки: главное для них — произвести впечатление. В «меде» более вдумчивые, серьезные. Их даже звали по имени-отчеству. Ту, с которой я там сдружился, звали Анна Сергеевна. Она была на две головы меня выше, сейчас из нее вышла бы модель, а тогда мне ужасно льстило, что такая восхитительная дылда общается со мной, презренным.
Правда, Анна Сергеевна, или А. С., без боя не далась мне ни разу. То есть она спокойно впускала меня в свою комнату, мы с ней выпивали, после чего я спрашивал: «Ну чего, будем трахаться?»
— Нет! — в ужасе кричала она и начинала карабкаться от меня по шкафам и по стенам. Залезала под кровать. Я имел ее там, где ловил: на шторах или в холодильнике. Для нее это, по-видимому, было как «веселые старты», и в итоге этого побоища она всегда давала. И, как мне кажется, получала удовольствие. Хотя лежала как корабельная сосна. По крайней мере это было необычно, и других таких девчонок, — которые бы дрались, кусались, катались по полу, — у меня никогда не было. Я только читал о таких, которые получают удовольствие от борьбы.
Наша связь закончилась внезапно. Однажды я ехал к ней и увидел, что она идет с другим молодым ковбоем-рецидивистом. И вот тогда я решил — все!
Но если почти все мои романы — за парой исключений — заканчивались без серьезных последствий — «подарил цветочек и все» — то в общежитии народ начинал потихоньку жениться. Так, самый первый мальчик в нашей группе женился на страшной как крокодил девочке (вскоре он пошел в загс и тихо развелся). Причина браков в общежитии была банальна. Часто мальчик женился на девочке только потому, что она согласилась ему дать, если он женится. Он обещал ей это (в момент перевозбуждения), а потом приходилось расплачиваться. Что же ему делать, если очень хочется. Проституции в те времена почти не было. Точнее, нам она была недоступна. Вот и сходили с ума, совершали глупые поступки, то есть женились.
Еще сильнее потрясло всех известие, что композитор из Казахстана, прыщавый гений из параллельной группы, — тоже все. В смысле, вперед ногами… в ЗАГС. Причем женился на какой-то жуткой — то ли бурятке, то ли монголке — девушке с маленькими хитренькими глазками и с крайне неинтересной, похожей на пингвина внешностью.
Она, в отличие от симпатичных девочек, — уверенных, что они спокойно выйдут замуж, — относилась к девушкам противоположной категории; а эти всегда сомневаются в замужестве и начинают искать разные кривые пути, как бы и им добиться того же. И пингвиниха стала спать с молодым композитором. По всей видимости, это была его первая, если можно так выразиться, женщина. И единственная, кто не посмотрел с презрением на его невзрачное табло. Этим она его и купила. Они трахались по полной программе в ее комнате, только шум стоял и вой. Потом она сумела убедить поэта-песенника, что их бурный тупой секс — и есть настоящая любовь! На каникулах она пригласила его в гости в родной Свердловск. Едва мальчик переступил порог дома, как его пассия звонко и радостно объявила: «Дорогие родители, это мой жених. И у нас с ним будет свадьба!» Несчастный мальчик конечно же оторопел от такого поворота событий. Но на него смотрели возбужденные от волнения родители. К тому же он находился на «вражеской территории». И он сказал: «ДА».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
