Устраним от себя все ложные учения и деятельность по ним: овцы Христовы по чуждем гласе не идут, но бежат от него, яко не знают чуждаго гласа [73]. Ознакомимся определенно с гласом Христовым, чтобы немедленно узнать его, когда услышим, и немедленно последовать Его велению. Стяжав в духе сочувствие к этому гласу, мы стяжем в духе отчуждение от чуждого гласа, который издается плотским мудрованием в разнообразных звуках. Едва услышим чуждый глас — побежим, побежим от него, по свойству овец Христовых, спасающихся от чуждого гласа бегством — решительным невниманием ему. Внимание ему уже опасно; за вниманием вкрадывается обольщение, за обольщением погибель. Падение праотцов наших началось с внимания праматери к чуждому гласу.
Наш Пастырь не только призывает нас гласом, но и руководствует Своим образом жизни: Он пред овцами Своими ходит [74]. Он заповедал нам отречение от мира, отречение от себя, взятие и ношение креста своего: Он и совершил все это перед взорами нашими. Христос пострада по нас, нам оставль образ, да последуем стопам Его [75]. Благоволил Он принять на Себя человечество, хотя от племени царского, но нисшедшего по положению своему в разряд простого народа. Рождение Его совершилось во время странствования Его Святейшей Матери, для которой не нашлось места в домах человеческих. Рождение совершилось в вертепе, в котором помещался домашний скот; колыбелию для Новорожденного послужили ясли. Только что пронеслась весть о рождении, как составился и заговор об убийстве. Младенец уже преследуется! Младенец ищется на убиение! Младенец бежит чрез пустыни в Египет от разъяренного убийцы! Детство Свое Богочеловек проводил в повиновении родителям, нареченному отцу и естественной Матери, показывая пример смирения человекам, погибшим от гордости и производимого ею непослушания. Лета мужеские Господь посвятил проповеди Евангелия, странствуя из града в град, из веси в весь, не имея собственного приюта. Одежду Его составляли хитон и риза. В то время как Он возвещал человекам спасение и источал на них Божественные благодеяния, человеки возненавидели Его, задумали и не раз покушались убить Его. Наконец они казнили Его, как уголовного преступника. Он попустил им совершить ужаснейшее злодеяние, которого жаждало их сердце, потому что восхотел казнию Всесвятого избавить от клятвы и казни вечных преступный род человеческий. Страдальческой была земная жизнь Богочеловека; окончилась она страдальческою кончиною. Вслед за Господом прошли в блаженную вечность все святые, прошли путем тесным и прискорбным, отрицаясь от славы и наслаждений мира, обуздывая плотские пожелания подвигами, распиная дух на кресте Христовом, который составляют собой для падшего человеческого духа заповеди Евангелия, подвергаясь различным лишениям, гонимые духами злобными, гонимые своей братией — человеками. Последуем Христу и сонму святых, шествовавшему за Ним! Богочеловек Собою очищение сотворив грехов наших, седе одесную престола величествия на высоких [76]. Туда призывает Он последователей Своих: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие [77]. Аминь.
О покаянии
Покайтеся и веруйте во Евангелие! Покайтеся: приближися бо Царство Небесное [78]. Таковы были первые слова проповеди Богочеловека. Эти же слова доселе произносит Он нам при посредстве Евангелия.
Когда грех наиболее усилился в мире, нисшел всесильный Врач в мир. Он нисшел в страну изгнания, в страну томлений и страданий наших, предшествующих вечному мучению в аде, благовествует избавление, отраду, исцеление всем человекам, без всякого изъятия. Покайтеся!
Сила покаяния основана на силе Божией: Врач всемогущ, — и врачевство, подаваемое Им, всемогуще.
Тогда — во время проповеди Своей на земле — Господь призывал к исцелению всех болезнующих грехом, не признал никакого греха неисцелимым. И теперь Он продолжает призывать всех, обещает и дарует прощение всякого греха, исцеление всякого греховного недуга.
О, странники земные! о, вы все, стремящиеся или влекущиеся по широкому пути при неумолкающем шуме земных попечений, развлечений и увеселений, по цветам, перемешанным с колючим тернием, спешащие по этому пути к концу, всем известному и всеми забываемому — к мрачному гробу, к еще более мрачной и страшной вечности, остановитесь! Отряхните обаяние мира, постоянно содержащее вас в плену! Прислушайтесь к тому, что возвещает вам Спаситель, обратите должное внимание на слова Его! Покайтеся и веруйте во Евангелие, говорит Он вам, покайтеся: приближися бо Царствие Небесное.
Крайне нужно вам, земные странники, обратить полное внимание на это существенно полезное, спасительное увещание: иначе вы достигнете гроба, достигнете порога и врат вечности, не стяжав никакого правильного понятия ни о вечности, ни об обязанностях вступающего в нее, приготовив себе в ней одни справедливые казни за ваши грехи. Тягчайший из грехов невнимание к словам Спасителя, пренебрежение Спасителем. Покайтеся!
Льстив, обманчив путь земной жизни: для начинающих он представляется бесконечным поприщем, исполненным действительности; для совершивших его — путем самым кратким, обставленным пустыми сновидениями. Покайтеся!
И славу, и богатство, и все прочие тленные приобретения и преимущества, на стяжание которых употребляет всю земную жизнь, все силы души и тела ослепленный грешник, он должен оставить в те минуты, в которые насильственно снимается с души одежда ее — тело, когда душа ведется неумолимыми Ангелами на суд праведного Бога, ей неведомого, пренебреженного ею. Покайтеся!
Трудятся, торопятся люди обогатить себя познаниями, но только познаниями маловажными, годными лишь для времени, способствующими для удовлетворения нуждам, удобствам и прихотям земной жизни. Познание и дело, существенно нужные, для которых единственно дарована нам земная жизнь, — познание Бога и примирение с Ним при посредстве Искупителя — мы вполне презираем. Покайтеся!
Братия! Всмотримся беспристрастно, при свете Евангелия, в земную жизнь нашу. Она ничтожна! все блага ее отнимаются смертию, а часто и гораздо раньше смерти различными неожиданными обстоятельствами. Недостойны эти тленные, так скоро исчезающие блага, называться благами! Скорее, они — обманы, сети. Увязающие в этих сетях и опутывающиеся ими лишаются истинных, вечных, небесных, духовных благ, доставляемых верой во Христа и последованием Ему по таинственному пути жительства евангельского. Покайтеся!
В каком мы страшном ослеплении! Как очевидно доказывается этим ослеплением наше падение! Мы видим смерть наших братии; мы знаем, что и нам непременно и, может быть, очень скоро предлежит она, потому что никто из человеков не остался навсегда на земле; мы видим, что многим и прежде смерти изменяет земное благополучие, что превращается оно часто в злополучие, похожее на ежедневное вкушение смерти. Несмотря на это столь явное свидетельство самого опыта, мы гоняемся за одними временными благами как бы за постоянными, за вечными. На них одних обращено все наше внимание! Забыт Бог! Забыта величественная и вместе грозная вечность! Покайтеся!
Изменят, братия, непременно изменят нам все тленные блага: богачам изменит их богатство, славным — их слава, юным — их юность, мудрецам — их мудрость. Только одно вечное, существенное благо может стяжать человек во время странствования земного: истинное Богопознание, примирение и соединение с Богом, даруемые Христом. Но для получения этих верховных благ надо оставить жизнь греховную, надо возненавидеть ее. Покайтеся!
Покайтеся! Что значит покаяться? Значит сознаться, раскаяться в грехах своих, оставить грехи свои — отвечал некоторый великий святой Отец на такой вопрос — и уже более не возвращаться к ним [79]. Таким образом многие грешники претворились в святых, многие беззаконники — в праведников.
Покайтеся! Отвергните от себя не только явные грехи — убийство, грабительство, блуд, клевету, ложь, — но и пагубные развлечения и наслаждения плотские, и мечтания преступные, и помышления беззаконные — все, все, воспрещаемое Евангелием. Прежнюю и греховную жизнь омойте слезами искреннего раскаяния.
Не скажи сам себе в унынии и расслаблении душевном: «Я впал в тяжкие грехи; я стяжал долговременного греховною жизнию греховные навыки; они обратились от времени как бы в природные свойства, сделали для меня покаяние невозможным» [80]. Эти мрачные мысли внушает тебе враг твой, еще не примечаемый и не понимаемый тобою [81]: он знает могущество покаяния, он и боится, чтобы покаяние не исторгло тебя из его власти, — и старается отвлечь тебя от покаяния, приписывая Божию всемогущему врачевству немощь.
