В 1210 г. грянула тяжелая война с чжурчженями. Монгольское войско возглавляли Чингисхан, его сыновья Джучи, Чагатай, Угэдэй и полководец Джэбэ. Чжурчженьские полководцы талантами не уступали монгольским, но не имели войск, подобных войскам Чингисхана. Чжурчжени терпели поражения, но боролись упорно – война продолжалась очень долго и закончилась только в 1234 г., уже после смерти Чингисхана, взятием последних твердынь империи Кинь – Кайфына и Цайчжоу. В Кайфыне отчаянно сопротивлявшиеся чжурчжени просто умирали от голода. Они настолько ослабели, что не могли держать в руках оружие. Когда же им предложили сдаться, то воины сказали: «Пока в крепости есть мыши, мы их ловим и едим, а если их не будет, то у нас есть жены и дети, мы будем есть их, но не сдадимся». Такова была чжурчженьская пассионарность, ничем не уступавшая монгольской.
В 1216 г. на реке Иргиз монголы наголову разбили остатки меркитов, но сами подверглись нападению хорезмийцев.
О Хорезме необходимо сказать подробнее. Хорезм оказался самым мощным из государств, возникших в XII в., при ослаблении державы Сельджукидов[7]. Властители Хорезма из наместников правителя Ургенча превратились в независимых государей и приняли титул хорезмшахов. Они оказались энергичными, предприимчивыми и воинственными правителями. Это позволило хорезмшахам завоевать большую часть Средней Азии. Они покорили даже южный Афганистан, соединив тем самым под своей властью Иран и Мавераннахр[8]. Хорезмшахи создали огромное государство, в котором основную военную силу составляли тюрки из прилегавших степей: канглы (печенеги) и карлуки.
Но это государство оказалось непрочным, несмотря на обилие материальных богатств, храбрых воинов и опытных улемов, служивших дипломатами. Режим военной диктатуры опирался на чуждые местному населению племена, имевшие иной язык, другие нравы и обычаи. Нельзя сказать, что различны были и религии, так как представление о религии у солдат-тюрок было крайне аморфное. Но безобразничать наемники умели! Они вызвали недовольство жителей Самарканда, Бухары, Мерва – словом, целого ряда среднеазиатских городов, где население не смогло вынести произвола гулямов. Восстание в Самарканде, например, привело к тому, что тюркский гарнизон был уничтожен, причем тюрок местные жители рвали на части. Естественно, за этим последовала карательная операция хорезмийцев, которые подавили восстание и жесточайшим образом расправились с населением Самарканда. Так же пострадали другие крупные и богатые города Средней Азии.
В этой обстановке хорезмшах Мухаммед решил подтвердить свой титул «гази» – «победитель неверных» – и прославиться очередной победой над ними. Случай представился ему в том самом 1216 г., когда монголы, воюя с меркитами, дошли до Иргиза. Узнав о приходе монголов, Мухаммед послал против них войско только из-за того, что степняки не верили в Аллаха.
Хорезмийское войско обрушилось на монголов, но они в арьергардном бою сами перешли в наступление и сильно потрепали хорезмийцев. Только атака левого крыла, которым командовал сын хорезмшаха талантливый полководец Джеляль-ад-Дин, выправила положение. После этого хорезмийцы отошли, а монголы вернулись домой: воевать с Хорезмом они не собирались, напротив, Чингисхан всеми силами хотел наладить отношения с хорезмшахом. Ведь через Среднюю Азию шел Великий караванный путь, и все владетели земель, по которым он пролегал, богатели за счет пошлин, выплачиваемых купцами. Купцы охотно платили любые пошлины, потому что расходы они неизменно перекладывали на потребителей, сами при этом ничего не теряя. Желая сохранить все преимущества, связанные с караванным путем, монголы стремились к покою и миру на своих рубежах. Разность вер, по их мнению, повода к войне не давала и оправдать кровопролития не могла. Вероятно, и сам хорезмшах понимал эпизодичность столкновения на Иргизе. В 1218 г. Мухаммед направил в Монголию торговый караван. Мир был восстановлен, тем более что монголам было не до Хорезма.
Чуть раньше найманский царевич Кучлук начал новую войну с монголами, опираясь на силу своих соплеменников – кара-китаев. Кучлук потерпел поражение, однако погубила царевича не военная слабость. Его сил было достаточно, чтобы бороться против немногочисленного корпуса, посланного Чингисханом, но Кучлук принял новую веру, подробностей о которой в источниках нет. Во всяком случае, это верование не относилось ни к исламу, ни к христианству, ни к буддизму, а представляло собой некий неизвестный культ. Точно известно другое: все население отказало Кучлуку в повиновении. Он бежал, героически защищаясь, отступил до самого Памира, там был настигнут монголами и убит. А население Кара-китайского ханства целиком и с охотой подчинилось Чингисхану.
Вторично монголо-хорезмийские отношения были нарушены тюркскими сардарами (офицерами) и самим хорезмшахом, одобрившим их самоуправство. В 1219 г. к городу Отрару, владению хорезмшаха, подошел богатый караван, следовавший из земель Чингисхана. Караван остановился на берегу Сырдарьи, а купцы пошли в город купить на базаре припасов и вымыться в бане. Торговцам встретились двое знакомых, и один из встреченных донес правителю города, что купцы эти – шпионы. Тот сразу сообразил, что есть прекрасный повод ограбить путников. Купцов перебили, имущество конфисковали. Половину награбленного правитель Отрара отослал в Хорезм, и Мухаммед принял добычу, а значит – разделил ответственность за содеянное.
Чингисхан направил послов, чтобы выяснить, из-за чего произошел такой странный инцидент. Мухаммед разгневался, увидя неверных, и велел часть послов убить, а часть, раздев донага, выгнать на верную смерть в степь. Двое или трое монголов все-таки добрались домой и рассказали о случившемся. Гнев Чингисхана не имел пределов. С точки зрения монгола, произошли самые страшные преступления: обман доверившихся и убийство гостей. Согласно Великой Ясе Чингисхан не мог оставить неотомщенными ни тех купцов, которых убили в Отраре, ни тех послов, которых оскорбил и убил хорезмшах. Хан должен был воевать, иначе соплеменники просто отказали бы ему в доверии.
В Средней Азии хорезмшах имел в своем распоряжении четырехсоттысячное регулярное войско. А у монголов, как установил наш знаменитый востоковед В.В. Бартольд, было всего 200 тысяч ополченцев. Чингисхан потребовал военной помощи от всех союзников. Пришли воины от тюрков и кара-китаев, уйгуры прислали отряд в 5 тысяч человек, только тангутский посол дерзко ответил: «Если у тебя не хватает войска – не воюй». Чингисхан счел ответ оскорблением и сказал: «Только мертвым я смог бы снести такую обиду».
Итак, Чингисхан бросил на Хорезм собранные монгольские, уйгурские, тюркские и кара-китайские войска. Хорезм-шах же, поссорившись со своей матерью Туркан-хатун, не доверял военачальникам, связанным с нею родством. Он боялся собрать их в кулак для того, чтобы отразить натиск монголов, и рассеял армию по гарнизонам. Лучшими полководцами шаха были его собственный нелюбимый сын Джеляль-ад-Дин и комендант крепости Ходжент – Тимур-Мелик. Монголы брали крепости одну за другой, а в Ходженте, даже взяв крепость, они не смогли пленить гарнизон. Тимур-Мелик посадил своих воинов на плоты и по широкой Сырдарье ушел от преследования. Разрозненные гарнизоны не могли сдержать наступления войск Чингисхана. Вскоре все крупные города султаната: Самарканд, Бухара, Мерв, Герат – были захвачены монголами.
По поводу взятия монголами среднеазиатских городов существует вполне устоявшаяся версия: «Дикие кочевники разрушили культурные оазисы земледельческих народов». Эта версия построена на легендах, создававшихся придворными мусульманскими историографами. Например, о падении Герата исламские историки сообщали как о бедствии, при котором в городе было истреблено все население, кроме нескольких мужчин, сумевших спастись в мечети. Они прятались там, боясь выйти на улицы, заваленные трупами. Лишь дикие звери бродили по городу и терзали мертвецов. Отсидевшись некоторое время и придя в себя, эти «герои» отправились в дальние края грабить караваны, чтобы вернуть себе утраченное богатство.
Это характерный образчик мифотворчества. Ведь если бы все население большого города было истреблено и лежало трупами на улицах, то внутри города, в частности в мечети, воздух был бы заражен трупным ядом и спрятавшиеся там просто умерли бы. Никакие хищники, кроме шакалов, возле города не обитают, а в город и они проникают очень редко. Измученным людям двинуться грабить караваны за несколько сот километров от Герата было просто невозможно, потому что им пришлось бы идти пешком, неся на себе тяжести – воду и провизию. Такой «разбойник», встретив караван, не смог бы его ограбить, поскольку сил хватило бы лишь на то, чтобы попросить воды.
