Мы всё уничтожили — и превратились в кафров. Они делать ничего не могут. Нанимают их на черную работу. Они, правда, постепенно выучиваются, и вот уже вам черный профессор. Один из кардиналов у папы негр. И к нам сюда приезжают негры профессора. Они ничем не отличаются от европейцев. Но это при хорошей культуре. А если молодой человек насилует девицу, а потом бросает с 10 этажа — такие случаи были, и советское правительство не решалось их судить, отправляло на родину, чтобы там судили, а тут не решались судить… Поэтому ни один негр, который убил девушку, не сидит в концлагере.
Эксплуатировали рабов потому, что те ничего не умели. Он неимущий, и он вне государства. Овца у волка находится в полном подчинении, потому что он ее может разорвать моментально. Но неимущий постепенно поднимается. Ранние христиане были люди простые. А вот уже Иоанн Златоуст профессор, который наизусть знал Платона и Аристотеля.
Нельзя же быть такому, чтобы все были одновременно культурные. Как ребенок, человек сначала говорит глупости, а потом учится. Как же иначе? Там на юге Африки негры должны быть наравне с англичанами — и американцами? Это же иллюзорно. Одна часть населения всегда растет, другая отстает, но это не значит что цивилизация есть эксплуатация. Люди ничего не умеют, вот их и берут на черную работу. А когда они вырастают, они тоже привыкают к культурной среде, так называемой буржуазной. Это же естественный рост человечества. Так и рост каждого человека. Сначала дети, сперва они ненадежны, глупы, спичками играют. Покамест им 3–4 года, за ними надо следить и они должны подчиняться взрослым, иначе катастрофа. Надо купать их, стричь. Потом в 20 лет молодой человек уже будет экзамены сдавать. А в 23 года вуз кончит и будет нормальным человеком цивилизации. А так что?
12. 6. 1971. Я никогда ни строчки о Флоренском не писал. А в 1926 году у меня…
Что нового в «Законах»? Три класса населения — это и в «Государстве» есть. Но здесь, в «Законах», появляется полиция! Тут тебе не какой-нибудь «Евгений Онегин» или балет в Большом театре, а хочешь не хочешь, ты, мерзавец, должен плясать законы, вытанцовывать. Отсюда и ужасающая регламентация. Всё регламентировано до последних мелочей. В государстве должно быть ровно 5 040 граждан. Такая кибернетика, что предписан механизм, и ты хоть убей, а должен так жить.
Ну, правда, в «Государстве» над поэтами тоже осуществляется цензура, браки планируются как на конном заводе. Но в «Законах» такое декретирование, такая полиция, что тебе в душу лезет. Ты должен быть воплощением закона, чтобы не просто исполнял, а танцевал бы его. «Надо жить веселясь» — а какое же содержание этого веселья?
Всякий гуманист сторонник свободы. Да, конечно, свободному существу все можно, но всё-таки лучше жить осуществляя абсолютные идеи. Все великие системы так говорят. Однако огромная разница в степени напора. Можно исповедовать общее бытие, разрешая всё же при этом какие-то слабости. Искусство слишком органично, чтобы всё ставить на принцип. Видишь ли, принципа одного мало…
Принципы хороши, но зачем же расстреливать людей. От «Государства» в «Законах» отличие не принципиальное, не в идеальном принципе, а в способе осуществления принципа. До общности жен в «Государстве» уже дошло. Но в «Законах» бесконечно больший зажим. Теория та же, но теория дается в полицейской форме. С доносами и так далее.
Я, например, человек верующий, но я не могу расстреливать неверных. Я даже уважаю некоторых атеистов. Но есть атеисты преступного типа. Если им дать власть, они установят чистенькую площадку такую, уничтожат всю веру. В «Законах», по Платону, ты с атеистом поговори, убеди его, а если после всего он скажет, что не верит, ты его казни. Я прожил всю жизнь без убийства и надеюсь умереть тоже не убивая. Вера начинается с того момента, когда ты знаешь, что Бог добр, что Он есть абсолютная любовь, и при всем том мир лежит во зле. А до тех пор, пока ты этого не принял, ты неверующий. В крайнем случае ищущий. Правда, искание вещь неопределенная. Можно искать, искать и найти филькину грамоту.
Человек не знает, откуда он, куда он; он бывает здоров или болеет, терпит удачу или неудачу, как жизнь пошлет. Так получается, что действительно все мы куклы. Знаем мы много, но можем поступить без всякого разума и часто неправильно поступаем. Последних причин того, что с нами происходит, мы не знаем.
13. 6. 1971. Пока я не умер… Я старик, эстетик, у меня есть «Диалектика художественной формы», которую сейчас можно переиздать без изменений. Поэтому я собираюсь об эстетике писать. Есть у меня и другое в запасе. Но если высшие силы потерпят мою греховность и еще подержат на земле, то я писал бы по эстетике. Я же много раз читал по эстетике. Классицизм, романтизм, столетняя эпоха модернизма, 19 век у меня в общем целый — всё это проработано. Может быть, мы дернем, в эстетическую область снова окунемся?
У меня в философской энциклопедии огромная статья «Эстетика». Они ее изуродовали, довели до неузнаваемости. Но кто знает Лосева, почувствует мои взгляды.
Я хотел бы… Многие мне сочувствуют. Правда, здесь сталинисты примазались, у меня с ними контакт маленький. Но все же какой-то есть. Словом, я, в частности, об эстетике техники хотел бы написать.
«Поэму экстаза» Скрябина слушайте — и молчите.
Ставили «Валькирию»[45] Вагнера — так критики что угодно пишут об исполнении, о голосах, но только не о самом Вагнере.
Спрашиваешь в библиотеке Библию: занято. Вранье! Кем занято? И в читальном зале — я там много просиживал, когда еще лучше видел, — тоже говорят: вы придите, позанимайтесь какое-то время, а потом отдадите. Ты и читаешь, а через месяц уже обязан сдать. Такие были порядки.
Ревность? У Флоренского в «Столпе» есть целая глава о ревности, где он доказывает, что это высокое чувство. В быту оно извращено, а вообще ревновать — значит, ты заинтересован, за это готов сражаться.
«Законы» Платон писал с 354 до 347 года и не кончил. Задание: (1) Привести 10 примеров диких наказаний. (2) Признание рабства, впервые у Платона. Основания: (а) раб не имеет разума; (б) он имеет какие-то права, но низшее существо; (в) отношение к рабам, с ними нельзя дружить; (г) дикие наказания для рабов, хотя и свободным, правда, тоже дышать нечем; (д) но, кажется, причина рабства не экономическое положение, а сословно-правовое: некуда деться, вот он и обслуживает другого, а сам может быть даже богат. Штаерман[46]пишет, что были интеллигенты, богатые люди среди рабов, имеющие собственных рабов. Рабство в широком сословном понимании. Раб это человек в особом положении. Он отвержен государством. Попал в такое положение на войне. У греков было презрение к рабам за то, что они сдались в плен. Из рабов иногда была полиция; Энгельс писал: аристократу было противно жуликов ловить и пьяниц. Рабы однако не машины, и кажется, что у Платона как раз эта точка зрения. Отпуск рабов на волю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
