― А что, если они именно так и прибудут?
― Глупости, Дентен! От границы до объекта более 400 миль. Даже на дельтоплане это расстояние покрыть невозможно. А оборудование, снаряжение?
― А если на планёре?
― И об этом думали, Дентен! Куда тогда совершать посадку, не на воду же? Акватория и берег вблизи объекта патрулируются нашими парнями на гидромотоциклах. Глупости! Это потребовало бы слишком много времени и подготовки, а мы через пару недель сворачиваем работы и перебазируем лабораторию в Штаты. Вам не придётся здесь задержаться надолго. Спокойной ночи, полковник! Отдыхайте! Завтра я Вам представлю для изучения схемы по охране объекта.
Москва. Кабинет начальника разведуправления
Генерал Корабелов, проводив нас на приграничном аэродроме, через несколько часов после вылета группы уже был в своём рабочем кабинете. Домой отдыхать он не поехал. Да и какой мог быть сон, когда его офицеры находились сейчас на этапе выполнения сложнейшего задания, и ему ещё пока ничего не было о них известно. Долетели они до намеченного места или…? Плохие мысли Корабелов гнал от себя прочь, но от того ему легче не становилось. Тревога сидела внутри него и упорно не хотела уходить. Генерал ждал сообщение от моей группы. Начальник Управления прекрасно понимал, что на данном этапе операции он ничем не может помочь нам, но считал неэтичным для себя улечься в тёплую кровать, когда его ребята сейчас выполняли смертельно опасное задание вдали от Родины. Генерал переживал. Он мыслями был вместе с нами. «Хорошие ребята, ― думал начальник Управления. ― Лучшие! Полковник Павлов всегда выдержан и собран, способный принимать важные решения практически мгновенно. Старшина отряда, прапорщик Сокольников, горяч и смел, порой нахален и вспыльчив, но всегда быстр и главное в критических ситуациях в своих поступках нестандартен. Майор Чернышёв спокоен и рассудителен, но решителен и настойчив в достижении поставленной цели. Они должны справиться! Все прекрасно и профессионально подготовлены, преданы своему делу, продолжал размышлять генерал. Порой начальник Управления даже удивлялся их настойчивости, когда видел, как эта троица тренировались и трудились до седьмого пота, изнемогая от жары и холода под снегом и дождём.
― Как они там? ― прочно засела в его голове одна единственная мысль и упорно не хотела уходить. Генерал старался прогнать её прочь, ибо прекрасно знал, что вслед за ней придёт другая, причём не самая хорошая. Начальник Управления решил отвлечься, поэтому взялся поработать над документами. Он стал просматривать телеграммы, минуту назад положенные ему на стол помощником. Никаких известий!
― Вернутся ребята, уйду к чёртовой матери на пенсию и их всех поуволняю. Пусть лучше дома с семьями сидят, а не по за границам инкогнито лазают, ― подумал генерал вслух, едва шевеля губами, и даже улыбнулся своим собственным мыслям.
Дверь в приёмную была открыта. Там за столом сидел дежурный офицер и, кажется, немного подрёмывал. Генерал решил сам сходить к шифровальщикам. Он осторожно проходил мимо дремавшего помощника, когда под его тяжёлой ногой скрипнула половица. Офицер тут же вскочил и, увидев стоявшего перед ним начальника Управления, вытянулся по стойке смирно и виновато улыбнулся, чуть пожав плечами, мол, извините, товарищ генерал, но я не спал, так в полглаза дремал, а это вроде как курить, но не в затяжку. Корабелов махнул ему рукой, но пальцем, выходя из приёмной, погрозил, так на всякий случай. Порядок должен быть во всём — такой уж девиз был у опытного старого генерала.
В шифровальной комнате было необычно тихо. Аппараты работали уже не так интенсивно, как пять — шесть лет назад, когда в зале невозможно было услышать человеческого голоса, и приходилось, чуть ли, не кричать. Теперь всё по-другому. Государство постепенно сворачивало свою разведывательную деятельность: конфиденциальная информация, секретные данные, анализы развития событий в международном аспекте перестали быть нужными, ибо официально было объявлено на всю страну, что врагов у нас больше нет, и никогда не будет.
― Последние телеграммы, будьте добры, товарищ майор, ― попросил начальник Управления дежурного шифровальщика.
― Пожалуйста, товарищ генерал, ― протянул офицер три листа обычной белой бумаги с соответствующими логотипами и штампами. Поблагодарив дежурного офицера, начальник Управления взял телеграммы и направился к себе в кабинет. Генерал просмотрел первую. Там ничего необычного не было. Из резидентуры докладывали, что всё готово для сворачивания работы и отправки сотрудников аппарата военного атташе на родину. Когда же начальник Управления дошёл до второй, сердце его радостно и вместе с тем тревожно заколотилось. ― Прямо как в молодости, ― подумал генерал.
В телеграмме, которая и заставила Корабелова заволноваться, был напечатан следующий короткий текст: «Благодарю за высланную книгу! Павел». Генерал радостно потёр руки. Короткий текст этой телеграммы много значил для генерала. Только он мог понять истинный смысл послания из пяти слов, которые означали, что группа полковника Павлова благополучно приводнилась в назначенном районе и сейчас находится на начальной стадии спланированной операции.
― Жаль, не могу сообщить Климову эту радостную весть, ― сказал вслух Иван Фёдорович, ― тот уже два дня, как прибыл на место.
Генерал повернулся в кресле и взглянул на большой календарь, висевший прямо на стене за его спиной. Операция начнётся сегодня: или ровно в полночь, или в четыре утра завтрашнего дня по местному времени. Они, то есть Корабелов и полковник Павлов, обговорили на всякий случай два срока начала работы, но самолёты электронной разведке и постановки помех уже давно находились в воздухе и вели постоянное наблюдение за всеми территориями стран, расположенными рядом с южными рубежами нашей страны. Начальник ещё раз позвонил дежурному офицеру.
― Оперативный дежурный по Управлению полковник Стерхов, слушаю Вас, товарищ генерал, ― ответил дежурный сразу же после первого гудка.
― Вот, что Николай Петрович, уточните, пожалуйста, мне воздушную обстановку с нашими самолётами на границе с Китаем, Ираном и Турцией. Всё ли там хорошо и нормально.
― Слушаюсь, товарищ генерал, ― последовал ответ.
Буквально через пять минут раздался звонок оперативного дежурного полковника Стерхова: «Товарищ генерал! Экипажи доложили, что всё в порядке».
― Хорошо, Николай Петрович, ― поблагодарил Корабелов и дал отбой.
Генерал встал, прошёлся по кабинету, чтобы стряхнуть с себя внезапно навалившуюся дремоту. — Надо бы кофейку заварить да подумать о том, как бы незаметно для окружающих меня доброхотов и тайных соглядатаев послать на границу, где намечается выход группы, несколько человек из отряда Павлова, ― начал прикидывать про себя начальник Управления. Перед самым отъездом они с полковником ещё раз подробно обсудили отход группы после выполнения задания и пришли к выводу, что несколько человек из отряда следует привлечь на завершающем этапе операции.
― Я думаю, тебе нужно будет обязательно назначить несколько своих бойцов, хотя бы человек пятнадцать или двадцать в помощь пограничникам. У твоих ребят опыта побольше в таких делах, ― предложил начальник Управления.
Вот тогда они и определили, что двадцать первого августа на границу вылетит группа из двадцати бойцов отряда, которую возглавит подполковник Стэнлер Владислав Эдуардович. Генерал заверил Павлова, что двадцатого числа вручит подполковнику пакет, который тот вскроет непосредственно по прибытию на границу.
На дачу Иван Фёдорович ехать вообще не собирался, хотя и был выходной день. Он прекрасно понимал, что помочь своим офицерам ничем не сможет, но по опыту знал: «Всякое может случиться! Вдруг произойдёт такое, что только его генеральские погоны смогут быстро решить?»
Генерал медленно ходил по кабинету и прихлёбывал из большой кружки чёрный как дёготь кофе. Он бросал изредка взгляд в окно на ночную Москву, крыши домов которой уже начал расцвечивать встававшее из-за горизонта солнце нового дня 19-го августа.
Путь наверх
Дренажная труба выходила далеко в озеро, судя по схеме, которую мы досконально изучили в Москве, метров на тридцать. Это было сделано, по-видимому, специально для того, чтобы вода, стекавшая с гор после таяния снегов или после дождя, не смогла бы загрязнить акваторию пляжа.
Мы уже почти достигли того района, где следовало начинать поиски канализационной трубы, как неожиданно над нами что-то громко прогудело. Первым моим желанием было спрятаться из-за опасения быть обнаруженным. Но шум двигателя вскоре стал удаляться и, некоторое время спустя, затих вовсе. Это был аквамотоцикл, на котором охранник дважды в сутки, утром и вечером, делал объезд и осмотр пляжа и его окрестностей. Выждав ещё несколько минут, мы поплыли вдоль берега. Где-то здесь должен был находиться вход в дренажную трубу. Оставалось только найти его.
