Но Головня уже не мог остановиться:
- Вы - срань! Погань проклятая! А у меня вот... - длинные тонкие пальцы вытащили из-за пазухи простой деревянный крест на кожаном ремешке. - У меня Господь с собой! Не по зубам мой Господь вам, ироды! Не по зубам!
Головня замолчал и повернулся к Ершу. Он улыбался, хотя губы дрожали.
- Брательник мой однажды в бору заплутал. Лешак водил кругами, как нас. Так он, не будь дурак, взял, да душегрейку навыворот надел. Лешак и отпустил его, не узнавши. Может, нам попробовать, а? Кольчуги скинем, стегачи вывернем, а?
Ёрш покачал головой:
- А не лучше ли...
- Тихо! - Головня прижал пальцы с зажатым в них крестом к губам. Глаза его, расширившись от ужаса, уставились на что-то позади собеседника.
Ёрш тут же обернулся, ткнул факелом во мрак, но не заметил ничего особенного. Погибшие люди, разбросанные по серой степи. Где-то тут, неподалеку, ночь сожрала Вышату.
- Видал? - просипел рядом Головня. - Там, внизу?
- Где?
- Под покойниками. Они крадутся под покойниками. Вот те и шевелятся. Но меня не провести, нет. У меня глаз зоркий.
Он занес над головой меч и сделал несколько осторожных шагов вперед, будто охотник, подбирающийся к ничего не подозревающему зверю. Ёрш нехотя двинулся следом, опасаясь потерять обезумевшего соратника из виду. Головня остановился над ближайшим трупом, нагнулся и принялся оттаскивать его в сторону. На примятой траве под телом не было ничего, кроме багровых пятен.
- Выскользнул, гнида, - прошипел Головня. - Погоди, я до тебя доберусь.
Он выпрямился, отбросил волосы со лба и посмотрел на Ерша укоризненно, с почти детской обидой:
- Подсобил бы. Одному мне не управиться.
Ёрш открыл рот, чтобы ответить, но не успел. Сквозь стену темноты за спиной Головни проступили еще более темные силуэты. Сверкнули в свете факела молочно-белые пальцы и желтые костяные когти, впились в локти, плечи, шею, волосы старого воина. Десятки, многие десятки рук. Громко хрустнуло что-то в его тощем теле, хлынула из располосованной глотки, не пропустившей ни звука, кровь, а затем дружинник, наверняка так и не сумевший понять, что случилось, канул во мрак. Все произошло невероятно, невообразимо быстро - Головня уже пропал из виду, когда капли крови из страшной раны на горле только коснулись травы.
Ёрш взвыл и, размахнувшись что было сил, метнул факел туда, где всего мгновение назад стоял его спутник. Но свет встрепенувшегося пламени не вырвал из пустоты ни Головни, ни его похитителей. Лишь все те же бесконечные нагромождения мертвецов, у каждого из которых за пазухой наверняка таился крест. Факел ткнулся в одного из них, скатился на землю и потух.
Выругавшись, Ёрш побежал прочь сквозь непроглядную черноту. Он не выбирал дороги и не раздумывал над ней, просто мчался во всю возможную прыть, стремясь оказаться как можно дальше от дышащего в спину кошмара. Благо что бедро почти перестало болеть.
Он спотыкался об убитых, падал, вскрикивая и уже не пытаясь утаить крик, упирался ладонями в ледяные лица и распахнутые рты, поднимался и снова бежал, наступая на животы и запястья. Но не мог скрыться от едва слышных звуков позади. Влажных. Жадных.
А потом что-то ткнулось в левую ступню, пробив ее насквозь. Ёрш по инерции сделал еще несколько шагов и растянулся на траве, став одним целым с этим бескрайним полем боя. Перевернулся на спину, опустил веки, оцепенел. Неожиданно и легко пришло странное, отрешенное спокойствие. Едва тлевшая надежда, наконец, потухла, а вместе с ней остыл и страх.
Он лежал на спине, зажмурившись, прислушиваясь к пульсирующей боли и собственному тяжелому дыханию. Он думал о Ставре, высоком статном весельчаке, пронзенном тремя стрелами, и своей сестре, чьих рук им обоим больше не доведется целовать. О кочевниках, из жалости добивавших раненых, обреченных врагов на проклятой земле. Думал о том, что когда раскаленное солнце все же поднимется над степью, за ним будет следить, впервые не мигая и не щурясь, множество широко открытых глаз. Думал о других глазах, смотревших со стягов прямо в душу, и их обладателе, недосягаемом и непознаваемом в своем грозном величии. О его жестокой воле, оставившей крохотного человечка один на один с безнадежностью ради спасения души. Думал об иных богах, забытых и преданных, терзаемых жестоким голодом, но не способных обрести блаженства небытия. Днем, пока Ёрш был без сознания, они говорили с ним в видениях шелестящими, словно степной ветер, голосами, а потом пришли наяву. Бледные рабы черных камней, чье истинное назначение давным-давно стерлось из людской памяти. Отзвук иного, исчезнувшего мира. Эхо отзвучавшей песни.
Заточенные кости, выступавшие из обглоданных пальцев и служившие им когтями, коснулись его шеи. Почти нежно.
Ночь замерла.
День, когда цветет папортник
(Дмитрий Лазарев)
Все началось, когда они свернули с трассы.
Покореженный синий знак «Скобянино, 3 км» на повороте оставался единственным указателем с тех пор, как автомобиль затрясло по проселочной дороге, а теперь еще и это – дорога разветвлялась в две стороны, однако на экране новенького навигатора ничего подобного отмечено не было. Судя по карте, им надлежало двигаться прямо и прямо до тех пор, пока они не упрутся в деревушку, примостившуюся на излучине реки. И никаких поворотов.
- Молодец, - язвительно проговорила Алена, - теперь мы заблудились. Отлично, просто отлично.
Стас промолчал. Она вела себя отвратительно всю дорогу, как и неделю до этого, когда он сказал, что вместо обещанной поездки в Тайланд решил обменять свою старую развалюху на внедорожник. Стоимости путевки как раз недоставало, чтобы покрыть разницу в цене. Отдохнуть можно и в деревне, а вот шанса найти предлагаемый джип за столь выгодную сумму могло больше не предоставиться.
- Ничего не понимаю, - сказал он. Она рассмеялась, слишком громко и фальшиво.
- Почему я не удивлена?
Раньше он добирался в Скобянино на электричке – старая восьмерка была неспособна справиться с местными дорогами, но мощный двигатель «Тойоты» вкупе с широкими протекторами должен был победить любые ухабы, а навигатор, связанный со спутником – проложить маршрут где угодно. Но внезапно надежная японская техника подвела.
- Поедем направо, - решил Стас. Речка пересекала железнодорожные пути, которые они проехали полчаса назад, а значит и деревушка должна была находиться в той же стороне.
- Давай, Сусанин, веди нас, - траурным голосом сказала Алена. - Заедем туда, откуда даже это ржавое ведро нас не вытащит.
- Может, сама тогда решишь? - он повысил голос.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
