— Что за чепуха! — бормотал он. — Да у нас, в Козлове, таких домов отродясь не было…
Машина плавно летела по асфальту. Вот она сделала поворот и пошла по одной из центральных магистралей города, временами останавливаясь перед светофорами.
Вдруг Кошкин воскликнул:
— Сударыня! Поглядите, какой чудный дом — сплошное стекло!
С правой стороны проплыло здание кафе. Сквозь широкие окна были видны сидящие за столиками люди. На плоской крыше, у самого барьера, под полотняным зонтом сидели три девушки и, посматривая вниз, лизали мороженое…
— Из чего сделан сей дом? — спросил Кошкин, не отрывая взгляда от здания.
«И это говорит инженер-строитель!» — с горечью подумала Лена.
Впрочем, Кошкин и не ждал ответа. Он был возбуждён до предела. Он казался ребёнком, попавшим в сказочную, неведомую страну: восторженно кричал и радовался каждой мелочи, на которую никто из его спутников не обращал никакого внимания.
Мальчишка-велосипедист неожиданно развеселил его до слёз.
— Глядите, сударыня! Сам себя везёт! Сидит, крутит ногами и — едет! Потеха!
Широко открытыми глазами смотрел он на появившийся рядом мотоцикл. Мотоцикл был с люлькой, а в люльке сидела женщина.
Кошкин расхохотался:
— Баба-яга в ступе! Ей-богу, баба-яга в ступе! Ох, и умора!
За городом движение стало меньше. Машина, вырвавшись на простор, быстро набирала скорость.
Кошкин беспокойно заёрзал.
— Послушай, дорогой! — сказал он водителю. — Нельзя ли того… потише?
— Девяносто километров в час. Нормально.
— Девяносто вёрст? — робко переспросил Кошкин. — За один час?
— За один час.
— Боже мой! А вдруг — яма? Или, скажем, ухаб?
— На наших дорогах ухабов нет, — с улыбкой ответил шофёр, глядя на поблескивающий впереди асфальт.
Кошкин с сомнением покачал головой:
— Э-э, любезный! Уж я-то знаю русские дороги…
Машина повернула в сторону гор. Впереди, сквозь лиловое марево, тускло поблескивали ледяные вершины Киргизского хребта. С каждой минутой они росли, увеличивались и теперь уже были видны чётко и резко.
Кошкин, внимание которого до сих пор было поглощено дорогой, вдруг ошеломлённо воскликнул:
— Сударыня! Что это?
— Где? — не поняла Лена.
— Горы!
— Да, горы. А что?
— Но где мы находимся, сударыня? Я ничего не понимаю! Сначала этот странный южный город, который чем-то напоминает италийские города, а теперь — эти вершины… Может быть, это Альпы?
— Это Ала-Тоо.
— Ала-Тоо? Не слышал. Что это — часть Альп?
— Ала-Тоо выше, чем Альпы. Ты знаешь высоту Монблана?
— Нет…
— Монблан — величайшая вершина не только Альп, но и всей Европы. Её высота четыре тысячи восемьсот десять метров над уровнем моря. А вон та гора… Видишь, прямо перед нами?
— Вижу.
— Это пик Западный Аламедин. Его высота четыре тысячи восемьсот семьдесят пять метров!
— Выше самой высокой вершины в Европе?
— Да.
Кошкин расхохотался.
— Шутить изволите, сударыня! И потом… разве мы не в Европе?
— Мы в Азии.
— Господи, но мы же с вами русские! Разве, сударыня, мы не в России?
— В России. И в то же время в Киргизии.
— В Киргизии? — озадаченно переспросил Кошкин. — А что такое Киргизия? Где это? Я ничего не слыхал о такой стране.
Лена растерялась. И в тот же момент она вдруг впервые подумала, что всё это она объясняет Борису вполне серьёзно, как человеку, действительно не знающему самых элементарных вещей. Или она уже настолько вошла в эту роль, что сама невольно стала верить в существование офицера Кошкина? Но, может, это даже лучше, правдоподобнее?
— Ты, Боря, как офицер, вероятно, должен был изучать географию?
— О, Елена Александровна, я люблю эту науку. У нас в кадетском корпусе был чудесный учитель географии.
— Разве он ничего не рассказывал вам о Средней Азии?
— Как не рассказывал? Рассказывал. Вот вы изволили упомянуть о Киргизии. Но я хорошо знаю, что такой страны не существует. Есть, правда, киргизские степи. Это за Оренбургом. Там, где Большая Орда и Малая Орда. Они тянутся до самого Хивинского и Кокандского ханств.
Лена кивнула.
— Вот-вот! Мы сейчас и находимся в одном из городов бывшего Кокандского ханства.
— Шутите? — оторопело спросил Кошкин.
— Нисколько. Это бывший Пишпек. Теперь город Фрунзе.
— Вот как!…
Кошкин умолк и задумался…
Машина уже подъезжала к небольшому селу. Лена указала водителю на беленький саманный домик на окраине села, и сказала:
— Вот сюда.
А через минуту подпоручик услышал, как девушка объявила ему:
— Мы приехали, Боря!
Глава 12. Запчасти… человеческого тела
В то время, когда Лена осуществляла дерзкий план похищения своего жениха, ничего не подозревавший Александр Иванович вместе с Асылбеком мирно сидели на веранде и пили чай.
Они только что кончили работать в саду. Александр Иванович любил физический труд и считал, что любой человек должен непременно заниматься им хотя бы два-три часа в день. К этому же он стремился приучить и Асылбека.
Правда, иногда между ними разгорался спор.
Вот и сегодня Орлов сказал, вернувшись из клиники:
— Бери-ка лопату. Почистим арык.
Асылбек воспротивился:
— Мне на стадион надо. Сегодня интересная футбольная встреча.
— Успеешь! — недовольно проговорил старик. — Тоже мне болельщик нашёлся.
Асылбек нехотя взял лопату и пробурчал, что если уж укреплять своё тело, то лучше всё-таки заниматься спортом, а не этой дурацкой чисткой арыков.
Александр Иванович рассердился:
— Спорт — спортом, а работа — работой. Спорт служит для того, чтобы сделать человека сильным и выносливым в труде. А спорт ради спорта — это чепуха. Это как искусство ради искусства. Не будешь же ты по целым часам молоть бессмыслицу только для того, чтобы упражняться в красноречии. Скороговорки — хорошее дело. Но глупо посвящать им много времени.
— Спорт — не скороговорки, — упрямо сказал юноша. — Спорту можно посвятить и целую жизнь.
— Но для чего? — не унимался старик. — Всю жизнь тренироваться в прыжках, чтобы на старости лет иметь право заявить, что однажды на таких-то соревнованиях прыгнул выше всех? Глупо! Прыгнул и прыгнул — что тут такого? Кому какая от этого польза? Можно и плюнуть дальше всех. Тоже развитие определённых мышц. Не-ет, голубчик! Всё должно быть осмысленным и полезным. Если ты взял лопату, выкопал яму и посадил дерево, — считай, что сделал полезное дело: поупражнял свои мышцы и дал жизнь дереву, которое сто лет будет приносить людям плоды. А если ты столько же усилий затратил на размахивание гирей, — гордиться нечем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
