Здесь напрашивается само собой одно замечание, касающееся детских игр вообще; его следовало бы сделать, может быть, и раньше и потому больше нельзя уже обходить молчанием, так как оно чрезвычайно важно для всей совокупности детских занятий и для суждения об отношениях ребенка как чувственно-мыслящего существа к предмету его игры, к самой игре, к чувству удовлетворения этой игрою. Это замечание следующее: чувство удовлетворения у ребенка при игре и чувство удовольствия, вызванное ею, собственно имеют ближайшую связь ни в коем случае не с самим предметом игры и его внешней формой, точно так же отнюдь не с его собственной ценностью и обнаруживающимся уже его применением, но, скорее, с тем, что ребенок может изобразить посредством данного предмета, с тем, что он может представить себе, духовно созерцать, мыслить под тем или другим внешним образом и в связи с ним. Следовательно, и это крайне важно в детских играх – с тем, что во время игры и при игре происходит в душе ребенка, что пробуждается игрою внутри него и получает дальнейшее развитие и форму в течение игры. Вот что доставляет ребенку удовольствие в игре, обусловливает его удовлетворение ею, а отнюдь не предмет игры сам по себе. Поэтому из всех предметов детских игр, каков бы ни был их внешний вид, наибольшее удовольствие доставит ребенку тот, посредством и с помощью которого он сможет создать и реализовать наибольшее число образов, т. е. сумеет вызвать в себе наибольшее количество вполне удовлетворяющих его представлений, живых образов и фантазий, и притом настолько живо, как будто бы он созерцал их действительно внутри и вне себя, хотя бы в самых несовершенных очертаниях и формах. Это созерцание и действительное представление вещей вне себя, даже в очень несовершенном виде, и есть именно то, что придает игре и связанной с ней игре фантазии столь высокую, исключительную ценность…
…То, что сказано здесь по поводу кубика, могло бы быть сказано также и по поводу рассмотренных уже раньше способов воспитания детей, равно как и при обзоре всех следующих способов ведения игр и занятий… ибо это и составляет именно ту душу, которая живет в целом и которой это целое обязано своим существованием, своею жизнью и дальнейшим развитием.
…Закон посредства есть важнейший закон Вселенной и человечества и, вообще, закон жизни; а ребенок как член человеческого рода и вместе с тем частица общей жизни должен рассматриваться с ранних пор в полном соответствии с высшими и всепроникающими законами жизни, должен сообразно с ними развиваться и воспитываться. Но ребенок к тому же сам по себе есть сама жизнь, а его игры и занятия – выражения этой жизни; поэтому и посредство в его играх, в приемах и способах их ведения должно являться необходимым и вместе с тем вполне естественным. Доказательство налицо, при ближайшем же предмете игры.
Шар и кубик представляют собой прямые противоположности: они относятся друг к другу как единство и множество, особенно же – как движение и покой, как круглое и прямое. Но закон посредства требует для обоих этих противоположно-равных тел и предметов игры чего-нибудь посредствующего между ними, а такой промежуточной стадией между ними является каток: он соединяет в себе замкнутое единство, представляемое его круглой поверхностью, и множество, выраженное в обеих плоскостях. Основание его – поверхность катка – в первом случае (при единстве) выражает движение, во втором случае (при множественности) – покой, соединяет в себе прямое и круглое.
Таким образом, каток есть пятый предмет для детских игр, и жизнь ребенка, особенно на лоне природы, подтверждает истинность и справедливость этого его назначения; стоит только посмотреть, как охотно дети играют с каткообразными или круглыми деревяшками, с так называемыми городками, а особенно с отпиленными от них более короткими и более похожими на диск кружками, что в сущности одно и то же, так как и последние катятся к своей цели, более по прямому направлению.
…Однако необходимо сделать замечание иного рода, имеющее существенное значение: шар, каток и кубик, как противоположности со своим посредствующим элементом, являются в игре, подобно упомянутым выше двум тройкам мячей, замкнутым в себе целым, и в своей совокупности, напоминающей семью, образуют второй дар игры. Позже мы даем руководство для дальнейшего применения их в играх.
Здесь же я позволю себе сделать только одно небольшое указание на отношение этих первых предметов детской игры к более широкому кругу явлений общественной жизни и сферы искусства. Кубик, каток и шар, как нераздельная троица, указывают на другую троицу в области архитектуры: колонну с пьедесталом (кубик), столб (каток) и капитель (шар)…
В чем же заключается сущность рассматриваемых нами до сих пор средств для игры? В том, что каждое из них, каждый предмет игры был всегда отдельным, замкнутым в себе, нераздельным целым, и только в конце концов в заключение собственно наших рассуждений мы видим, что три отдельных предмета по их взаимным отношениям друг к другу могут в свою очередь образовать нечто целое, единое в себе, как раньше мяч, но в противоположность ему – целое, состоящее из отдельных частей, которые относятся между собою и к целому так же, как отдельные члены к единому в себе целому.
Но к тому же приводит нас и материнский инстинкт: мать старается успокоить своего трудно поддающегося успокоению ребенка, предоставляя в его распоряжение массу вещей. Точно так же и ребенок инстинктивно старается забрать побольше предметов, которые можно соединить между собой; причем предметы, поддающиеся разъединению, он охотно делит на части и эти части с удовольствием рассматривает в одиночку, отдельно от остальных.
С этим врожденным влечением ребенка к разделенному и расчлененному целому и с требованием, выставленным для следующего дара игры уже в конце употребления второго дара, как такого целого, состоящего из различных членов, согласуется также и закон прогрессирования средств для игры. Этому закону удовлетворяет кубик, однажды разделенный по линиям, проведенным посредине каждой из его граней, и соединяющий в себе таким образом противоположности единства и множественности. Таким образом прежний целый кубик оказывается разделенным на восемь совершенно равных частичных кубиков и этим как бы говорит: форму куба очень важно наблюдать в жизни, и вот перед вами восемь совершенно равных между собою частичных кубиков.
Представляется поистине волшебным, как это восемь таких простых кубиков, из которых каждый обнаруживает точно то же, что и всякий другой, так сильно привлекают внимание детей, и притом уже с двухлетнего возраста; каким образом эта совсем простая игрушка с ее постоянной, неизменяемой формой и внешностью, с ее постоянно сохраняющимся числом оказывается действительно приятной, искренно дорогой и ценной для детей, обладающих свойством постоянно стремиться к чему-нибудь иному и новому; с каким удовольствием они усваивают это маленькое число постоянно одних и тех же спутников своих игр, подобно тому как сказочный мир свыкается со своими маленькими гномами именно потому, что они ко всему приспосабливаются, все могут сделать, везде готовы помочь.
…Мяч, каток, кубик, возбуждающие наиболее недоброжелательства против всего нашего способа понимания и толкования детского возраста, наиболее оспариваемые нашими противниками средства для игры, а вместе с ними и наши восемь простых одинаковых кубиков… ведут наиболее удовлетворительным путем к упражнению в упомянутом величайшем искусстве жизни. Ведь именно они в своем постоянном и резком внешнем разделении, о котором мы говорили, культивируют и развивают искомые качества и притом, как показывает жизнь многих сотен детей, посвящающих себя этим занятиям, самым нежным, осязательным, теплым, чистым и строго единым способом. Это самое разительное доказательство приемлемости и глубокой обоснованности отстаиваемой нами идеи истинного воспитания человека: именно то, что они должны были обнаружить по своей незначительности, поднимает их значение на недосягаемую высоту. Такое же значение имеет и упрек в том, будто дети во время занятий фребелевскими играми во фребелевских детских садах бывают слишком серьезны и не проявляют ни веселой развязности, ни улыбки в выражении лица. Но жизнь со своей глубокой серьезностью должна быть понята ими как можно раньше, особенно в теперешнее время. Разве не говорит нам один из наиболее прославленных педагогов – Жан Поль: «Игра для ребенка имеет величайшую серьезность; он занимается ею точно каким-нибудь делом, какой-нибудь работой, она побуждает его к мышлению, приводит в действие его чувства и волю, затрагивает его характер, ум и поступки».
