Сколько редкоименцев дала эпоха, с которыми сложно, как с любыми бунтарями! Оказалось, что одним из редкоименцев был мой земляк Никандр Александрович Петровский, врач "Скорой помощи". У него примерно в это время появилось уникальное хобби - собирать картотеку имен. Он составил первый советский словарь русских имен, которым мы пользуемся по сию пору. Что заставило врача заниматься столь экзотическим делом - не совсем ясно.
Может, это произошло потому, что он каждый день встречался бок о бок с рождением и смертью? Это чем-то напоминало мое рождение в роддоме с окнами на кладбищенскую сирень. Возможно, его редкое имя с переводом "видящий победу"
привело его к столь оригинальным изыскам...
Узнала я о Петровском, как ни странно, уже здесь, в Москве. Все дело в том, что моим московским соседом оказался художник-иллюстратор детских книг Леонид Викторович Владимирский. Он иллюстрировал "Волшебника Изумрудного города" и многие другие сказки Александра Мелентьевича Волкова, который тоже вырос в Усть-Каменогорске и в юности помогал Петровскому составлять картотеку имен, а потом переехал в Москву и стал преподавать математику в одном из московских вузов, а уж позднее сделался сказочником. С математиками это случается. Вот сколько пространственно-временных совпадений раскрылось вдруг. И все это магически было связано с ИМЕНЕМ.
В мир имен я стала уходить не только сиреньсенью.
***
Я в мастерской Владимирского. У нас под окнами воркуют одни и те же голуби: его мастерская находится рядом с нашим домом. Рассматриваю его репортерские зарисовки. Сидней, с его портовой жизнью и яркими витринами, худая, стройная фигура женщины, как сигарета, которую она курит. Чилийский крестьянин с печальными глазами, глядящими внутрь себя, поглаживающий усы.
Арки, башни, стокгольмская устремленность куда-то ввысь...
Вдруг среди этих картинок мне бросилось в глаза игриво улыбающееся лицо Чарли Чаплина. Этот автопортретик Чарли подарил Владимирскому, когда они летели в одном самолете из Австралии.
Художник сначала долго соображал: где он мог видеть эту удивительно знакомую улыбку? Он тихонько спросил у стюардессы - нельзя ли узнать, как зовут джентльмена в сером костюме из предпоследнего ряда. В ответ стюардесса назвала имя и фамилию, отчего русский подскочил, как на пружинке, выхватил из портфеля альбом и карандаш, уселся прямо на ковровую дорожку напротив мистера и принялся набрасывать его портрет. От волнения у художника дрожали руки.
Вдруг мистер встал и, положив Владимирскому на плечо руку, попросил взглянуть, что получилось.
- Нет, опять не похоже. Похожим рисую себя только я сам. Дайте, пожалуйста, карандаш, - произнес Чарли.
Не успел русский и глазом моргнуть, как на листке появилась та самая рожица, которая теперь улыбается в мастерской Владимирского, какие бы беды не обрушивались.
Владимирский всегда много рассказывал о работе над волковскими сказками и самом Волкове. Когда они начали сотрудничать, оказалось, что живут они рядом, в соседних переулках, в домах и квартирах с одинаковыми номерами. Почти как в фильме "С легким паром!". Это о совпадениях. Волков тонко и со вкусом придумывал имена сказочным персонажам, видимо, не прошла даром совместная работа со знатоком имен Петровским.
В одной сказочной повести говорилось о том, как ведьма по имени Арахна напустила на страну ядовитый желтый туман. Надо было ее нарисовать в нескольких видах.
Владимирский обычно рисовал свои персонажи с натуры. Едет, например, в метро и набрасывает в блокнотике лица старушек. Так появилась и его Арахна.
Показал ее писателю, - тот недоволен:
- Что за сонная рожа? Моя Арахна должна быть энергичной, свирепой и зловредной. А ваша тетка мухи не обидит!
Стал Владимирский обходить московские вокзалы, где полно пожилых пассажиров. Сидят, как изваяния - рисуй, сколько хочешь. Родился другой набросок Арахны.
А Волков опять сердится:
- Какая же это ведьма? У нее такое выражение лица, словно ей колбасы в очереди не досталось! Это Клава или Шура. А вы вслушайтесь в имя: Ар-р-рахна!
Опечаленный художник отправился домой, а навстречу ему по лестнице спускается с мусорным ведром квартирная соседка Тамара Гнатовна - могучая, свирепая, сварливая тетка. Художника осенило: "Чего же я мучаюсь? И имя соседкино созвучно Арахне: Тамара..."
Бросился в свою комнату рисовать.
Соседкин портрет писатель принял.
- Ар-р-рахна! - вскричал довольный Волков, разглядывая рисунки.
Повесть "Желтый туман" вышла в свет, и художник вдруг перепугался: а если попадется книжка Тамаре Гнатовне и та узнает свое изображение? Как пить дать устроит тарарам на весь дом!
Решил художник действовать смело и дипломатично. Пошел на кухню, Тамара там над щами колдовала.
- Тамарочка, - нежно обратился художник к соседке, - у меня вот новая книжка вышла. Посмотрите, пожалуйста, рисунки. Нет ли кого похожего на знакомых?
Не переставая следить за щами, соседка искоса глянула в книжку, увидела ведьму и возрадовалась:
- Так это же Агнесса Титовна с пятого этажа! Вылитая! Такая, скажу я вам, скандалистка...
Рассказал мне эту байку Владимирский - и я начала коллекционировать все истории, которые касались этого таинственного предмета, ИМЕНИ.
Сам Владимирский тоже имел вкус к имени. Дочку, например, свою он назвал Ая, соединив первую и последнюю букву алфавита. Подобным образом было составлено всесильное алхимическое слово, содержавшее в себе тайну мира и возможность его познания.
"Все та же музыка, все та же вишня и та же Катерина..."
Мы с Адрианом возвращались из Тверской губернии, куда отправлялись за брусникой. Выходим из метро, - танки стоят. В наш переулок не пускают, документы спрашивают. Вместо паспорта пришлось предъявить бруснику. Это было перед сиренсенью, в августе.
Всю ночь я варила брусничное варенье и собирала чемодан. У нас давно были куплены билеты на юг. Перед этим я ткнула пальцем в карту - и попала в Феодосию, куда мы и устремились в отпуск.
- Может, не поедем? - осторожничал Адриан.
- Наоборот, надо рвать когти. Ты спал, а ночью стреляли, я слышала.
Зазвонил телефон.
- Это "Ку-ку-руку"? Я звоню из Ташкента. Я майку выиграл.
- С чем вас и поздравляю. Вы хотя бы имеете представление, сколько времени в Москве? Шесть утра! И вообще, о какой майке может идти речь? - У нас тут танки стоят.
Мы все же попрощались с Москвой.
Очень соскучились по путешествиям, да и Адриан вот-вот скиснет, начнется снова запойный мрак.
Народ с юга рвался назад, домой.
Месяц мы провели чудный, хотя погода была как перед концом света: холод, а в последний день августа в Коктебеле, где мы остановились, даже снег повалил и мороз случился. Потом с гор полились такие потоки талой воды, что у хозяйки в огороде все с корнем смело.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
