— Времени у нас немного, — поделился атаман, деловито распутывая завязки моей рубахи. — Еще и поговорить серьезно надо. Ты когда беседовать предпочитаешь? До или после?
Я широко улыбнулась:
— Вместо!
Хорошо ответила, прочувствованно. Одновременно на выдохе заехав ему коленом в пах.
Дарина меня всегда предупреждала, что, несмотря на расхожее мнение, этот удар вовсе не панацея от мужских домогательств. Он скорее что-то вроде признания собственного бессилия. Потому что мужики такого не прощают. По уму сейчас надо было убегать со всех ног, в призрачной надежде, что соперник не перекинется в считаные мгновения и не вцепится тебе в горло. Да где уж тут, ёжкин кот?! От ведьминой клятвы не сильно побегаешь.
Фейн выпучил глаза и сказал:
— Аарх!
От прямого удара в челюсть я увернулась чудом, вытянув шею на манер заморского животного камелопарда. Оттолкнувшись пятками от кроватной рамы, я смогла выскочить из-под распластанного тела атамана. У того начиналась боевая трансформация — заострялись черты лица, съеживались ладони, выпуская наружу когти. Перебивая вонь дурман-травы, по горнице поплыл резкий звериный запах. Я бестолково металась, пытаясь отыскать хоть какое-то оружие. Подсвечник куда-то закатился, когда я утешала Стешу, а ничего столь же увесистого мне на глаза не попадалось. «Нож! — ярким всполохом мелькнула мысль. — У меня же нож за голенищем!» Раздумывать дальше времени не было. Я выхватила оружие и ринулась к кровати. Фейн оскалился, готовясь к прыжку, но я успела первой — подскочила к изножию и вонзила лезвие в ближайший кроватный столбик. По самую рукоять. Атаман исторг пронзительный вой и рухнул на постель.
— Что ты сделала, сука?
— Спокойно, спокойно… — Я осторожно пятилась от места побоища, не забывая демонстрировать сопернику пустые ладони. — Я тебя в человечьей ипостаси заперла, пока ты еще обратиться не успел. Теперь не перекинешься, пока клинок в дереве будет.
Темные глаза Фейна проследили направление моего жеста.
— Не трогай, — тихонько попросила я. — Подожди немного. Я же никуда не денусь. Наказать меня всегда успеешь.
Атаман уже вернулся в человеческое состояние.
— Ты что творишь, безумица? — спросил зло, но без огонька, видно, буря осталась позади. — Мужской силы меня лишить удумала?
— Я тебе жизнь спасла, — тоненько ответила я и громко, от души разревелась. — Как тебя еще было остановить?
Фейн скривился на мои слезы, спокойно встал и приблизился к ножу. Я не препятствовала. Освободив лезвие, вовкудлак провел по нему пальцем, проверяя качество заточки, восхищенно прищелкнул языком и спрятал оружие в свои поясные ножны. Все, кажись, я очередного имущества лишилась. Ну ничего, эту-то потерю я как-нибудь переживу.
— Чего ты там про спасение жизни вякала? — почти миролюбиво спросил разбойник. — Когда это ты мне ее спасла?
Я как по команде перестала плакать и серьезно взглянула на него:
— Я же стихийница. Щура тебе о том сказывала?
— Ну был разговор. А какое дело…
— А такое, — перебила я. — Неинициированный маг воздуха — это тебе не молодка деревенская. Твоя тетка меня ведьминой клятвой подчинила, да только силу запереть не смогла. Мне самой приходится ее сдерживать. Понимаешь? Если я магию применю — помру в одночасье.
— И что?
— А то, что, если ты меня снасильничать удумаешь, мой контроль рухнет и вся эта сила направится на тебя. Я-то, конечно, тоже не выдержу, но вот ты…
— А что я?
Нет, все-таки как сложно с эдаким простачком ученые разговоры вести. Я пару мгновений подумала, подбирая сравнение поярче.
— Вот ты в детстве лягушек через соломинку надувал?
Неожиданный вопрос атаману даже понравился. Он почесал в затылке и кивнул:
— Была у нас такая забава молодецкая! Веселая — страсть! Там еще выигрывал тот, у кого зверушка раньше лопалась.
Ну про веселье подобных извратов я могла бы и поспорить, только при других обстоятельствах. Поэтому просто пояснила:
— Вот и получился бы ты, друг ситный, на манер этой лягухи. Зашли бы твои соратники в эту горницу поутру, а тут я — вся такая мертвая и красивая в кучке кровавых тряпочек, которые были когда-то тобой.
Видно, мое сравнение пробрало разбойника до самых печенок. Он даже с лица как-то спал.
— А Щура про это знала?
— Ну она старуха ушлая, так что…
По всему выходило, что мне удалось пробить знатную брешь в отношениях внутри шайки. Фейн усиленно хмурил лоб, выражая тяжкую работу мысли. Я не встревала, чтоб к решению он пришел сам. Наконец атаман расслабился и взглянул на меня, казалось, его огромные зрачки пульсируют в такт биения моего сердца:
— А ты не проста, красавица.
Мне опять захотелось почесаться, я передернула плечами:
— Уж какая есть…
— Подойди, не бойся.
Разбойник выглядел неопасным, поэтому я послушно уселась рядом с ним на постель.
— О чем ты хотел со мной поговорить?
— Тебе этот волчонок родня?
Я думала недолго:
— Нет, просто случайный приятель.
— Вызволить его хочешь? — Длинные пальцы атамана поглаживали мою ладонь.
Ощущения были непривычными и скорее приятными. Я прикрыла глаза, погружаясь в сладкую истому. Да что ж это со мной творится, ёжкин кот? Неужели старуха была права и я в прошлой жизни в любовных делах задних не пасла? Да нет, быть того не может.
— Я тебе помогу.
— Что?! — Я выдернула руку. — Ты отпустишь мальчика? И какой тебе в том интерес?
Три вопроса кряду, и ни на один ответа так и не получила. Притихшая Стеша внесла в горницу обещанное угощение. На подносе стоял бокал темного стекла, доверху наполненный густым вином.
— Эх, с коричкой, с гвоздичкой, с лимонной корочкой, отведаем, что ли-с? — пробормотала она, подавая разбойнику напиток.
Я терпеливо ждала, пока атаман снимет пробу. Он не торопился, отпивая маленькими глотками, прикрывал от удовольствия глаза. Наконец бокал опустел, Стеша, не мешкая, подала льняную тряпицу — промокнуть уста.
— А ты иди, кареглазая, — кивнул мне Фейн равнодушно. — Щура тебе покажет, где переночевать можно. Утро вечера мудренее, завтра поговорим.
— И скажи там, чтоб не беспокоили! — взвизгнула рутенка. — Господину отдых требуется.
Я не умела читать мысли, но, пока шла к двери, в моей голове звучал довольный голосок Стеши: «Я же тебе говорила — он со мной останется…»
ГЛАВА 5
О разбойничьей доле, неволе и разделенных снах
Шла баба из заморья, несла кузов здоровья;
Тому-сему кусочек, тебе весь кузовочек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
