Фин увидит, как здорово выглядит твоя задница в нем.
Она хихикает, бросая мне в руки два гидрокостюма моего размера.
— Прости? — я задыхаюсь. — Между мной и Фином ничего не происходит. Он буквально ведет себя так, будто ненавидит меня по какой-то причине. Могу пообещать, что мне плевать, что он думает о моей заднице.
— Я не уверена, что он тебя ненавидит, — отвечает Кайри, на ее губах играет небольшая улыбка, когда она подходит к стойкам с досками для серфинга. — Думаю, он просто ненавидит то, как ты его отвлекаешь.
— Что ты имеешь в виду?
— Он все время смотрит на тебя, даже во время тренировки.
— Это ничего не значит, — говорю я, отмахиваясь от ее подозрений.
— Глаза говорят, Элиана. Это значит все.
Она протягивает мне красивую белую доску из пенопласта с нарисованными на ней лавандовыми и розовыми цветами.
— Думаю, тебе тоже стоит это купить, — утверждает она, рассматривая доску.
— Не получится. Я понятия не имею, как кататься на серфе.
— Никогда не поздно научиться. Уверена, Фин не откажется тебя научить, и, возможно, это пойдет ему на пользу, так как поможет освежить в памяти все азы для начинающих, которые он, кажется, забыл, — она машет рукой кассиру.
К нам подходит высокий долговязый подросток. Его каштановые волосы завязаны в пучок на голове, кудрявые пряди направлены во все стороны, и он излучает «хипстерский стиль» благодаря своим линзовым очкам большого размера.
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не улыбнуться и не захихикать, когда он подмигивает Кайри, его плечи отведены назад в насмешливой уверенности.
— Привет, красотка, — уверенно говорит он, забирая доску из ее рук.
— Привет, Джеймс.
Она ерошит его волосы, как будто он маленький мальчик.
— Я Чарли, дорогая.
Он демонстративно игнорирует попытку попасть в зону дружбы и осматривает ее, покусывая губу, когда его синие брекеты сверкают в свете верхних ламп. Кайри смотрит на меня через плечо с выражением лица, которое кричит: «Пожалуйста, Боже, помоги мне». Я отворачиваюсь, чтобы не дать смеху вырваться.
Когда он наконец уходит, мы непринужденно осматриваем стеллажи с одеждой и аксессуарами для серфинга. Кайри изучает несколько плавников, висящих на стенах, а я выбираю водонепроницаемый чехол для камеры.
— Эта поездка по магазинам начинает выглядеть так, будто она может выйти за рамки бюджета Габриэля.
— У него нет бюджета, он чертовски богат.
Кайри проверяет ценник на плавнике.
— Тренеры по серфингу действительно так много зарабатывают? — спрашиваю я, размышляя о том, почему я занимаюсь маркетингом, а не тренерской деятельностью.
— Раньше он был профессиональным серфингистом, занимал первые места почти на всех соревнованиях, поэтому получал все деньги от побед и от спонсоров.
— Вау, я этого не знала.
— Поищи его имя сегодня вечером, если хочешь узнать больше, он очень известен в мире серфинга.
— Почему он остановился?
— Наверное, когда долго находишься на вершине, становится скучно, — пожимает она плечами, после чего передает Чарли две бутылки с цинком и мой чехол для фотоаппарата, мы подходим к кассе.
Он подсчитывает наш заказ, и меня чуть не тошнит от цифры, глядящей на меня в ответ: к тому, что я думала заплатить, добавился еще один ноль.
Дрожащей рукой я протягиваю ему кредитную карту Габриэля, он берет ее и через несколько секунд возвращает мне.
— Ты можешь доставить их в дом Шреддеров? — спрашивает Кайри, облокотившись на кассу, подперев подбородок кулаками и хлопая ресницами.
Его лицо пылает красным, когда он смотрит на нее, и, клянусь, я вижу, как из уголка его рта течет слюна. Дважды моргает, прежде чем вернуть себе здравый смысл.
— Да, конечно, Кайри, — задыхаясь, говорит он. — Я занесу все в свой обеденный перерыв через час.
— Спасибо, Джеймс, — отвечает она и целует его, прежде чем обнять меня и вывести нас на шумные улицы.
— Я Чарли, — окликает он, когда за нами закрывается дверь.
Мы заходим в кафе-мороженое с пляжной тематикой и садимся в патио на открытом воздухе, ожидая, пока нам принесут мороженое. Я заказала «Сибриз Карамель Кранч», что означает «карамельное мороженое». Кайри заказала песочное пирожное.
— Итак, вернемся к тебе и Гриффину, — заявляет она, глядя на спокойный океан, пока пары идут по берегу рука об руку.
— Нет никаких «я и Гриффин».
— А я думаю, что есть, — Кайри подергивает бровями. — Я никогда не видела, чтобы он так защищал, как прошлой ночью. Он не стал бы бить кого-то и рисковать быть исключенным из команды, думаю, наш Фин немного влюбился.
— Почему его могут исключить из команды за то, что он кого-то ударил?
— Тренер строго следит за соблюдением правила о запрете физической борьбы. Если мы его нарушим, нас выгонят из команды и вышвырнут из дома, никаких вторых шансов.
— О Боже!
Чувство вины, которое я испытывала раньше, снова закрадывается в мой желудок, и я благодарю небеса за то, что мое мороженое еще не принесли.
Я так переживала из-за того, что Габриэль уволит меня, что даже не подумала о том, что Гриффин или Зейл тоже могут быть уволены.
— Не волнуйся, обычно он более снисходителен к Гриффину и Зейлу. Они знают друг друга уже, кажется, целую вечность. Возможно, он просто будет более строг с ними несколько дней.
— Слава богу, — выдохнула я, затаив дыхание.
— Хм, похоже, кто-то беспокоился о Гриффине, — говорит она, с ухмылкой глядя на меня.
— В любом случае, — закатываю глаза с небольшой улыбкой, — Зейл и Коа тоже защищали меня, что, по твоей логике, означает, что они все влюблены в меня, что крайне маловероятно.
— Зейл точно не защищает — он просто горячая голова, а Коа всегда защищает, но не Фин, — она улыбается, возвращаясь взглядом к океану. — Он настоял на том, чтобы именно он отвез тебя домой, хотя в фургоне команды было более чем достаточно места.
Мои щеки разгораются от ее намеков, но я ничего не говорю, что, похоже, разжигает ее любопытство, так как она поворачивается и смотрит на меня с широкой ухмылкой.
— Так что же именно произошло во время той поездки? Я не могла не заметить, что вы вернулись домой намного позже, чем все остальные.
— Ничего не случилось! Мы просто остановились, чтобы перекусить перед возвращением домой, — бормочу я.
— Он купил тебе еду? Хотел убедиться, что ты не поедешь домой голодной, — воркует Кайри, прижимая руку к сердцу, и я клянусь, что ее глаза начинают слезиться, когда она вздыхает.
— Он был голоден, и я была голодна, поэтому мы купили еду.
— И поехали домой, чтобы съесть ее?
Я колеблюсь, а ее глаза становятся все более блестящими.
— Не совсем.
— О. Мой. БОЖЕ! —
