Вынужденная прогулка несколько успокоила меня, и я вошел в прохладное помещение, где разместился мистер Абдельазиз Гама, с решимостью объяснить, к чему может привести его странное решение о выборе нового места для КП. Главным же образом доказать, что можно на инженерное оборудование позиций батарей выделить 30 процентов солдат. Кроме того меня беспокоило труднообъяснимое чувство. Наверное, меня поймет каждый, кому приходилось длительное время командовать подразделениями или частью. Чувство это заключается в каком-то бессилии. Все как будто делается правильно и делается то, что нужно. В то же время делается как-то не так, как хочется, масса недоделок. Все расползается, солдаты слоняются без дела, а если работают, то так, что смотреть тошно. В таком случае нужно принимать решительные меры, встряхнуть людей, поставить конкретные и посильные задачи и настойчиво, я бы сказал, настырно добиваться своей цели.
Но как это сделать, если мы с мистером Абдельазизом Гамой только с недоумением разводим руками друг перед другом? И все же нужно было работать.
Иначе незачем было лететь на ТУ-62 за тридевять земель.
Я сел за расчеты. Зная штат полка, подробно расписал, из каких расчетов, какие номера можно использовать. В итоге оказалось, что без ущерба для боевой готовности можно 40 процентов солдат и сержантов привлечь к инженерному оборудованию позиций.
Затем начертил окопы и заштриховал те части их, которые нужно было выполнить в первую, во вторую и третью очереди. Учитывая силы и средства, крепость грунта для выполнения первоочередной работы, нужно было, по моим расчетам, три рабочих дня. Была вторая половина сентября. Дни стали короче и прохладнее. С учетом этого я определил рабочий день продолжительностью 10 часов. Это была солидная нагрузка для солдат, но иначе нельзя было уложиться в установленные сроки.
Расчеты заняли у меня часа полтора. Но чтобы рассказать о них мистеру Абдельазизу, мне потребовался весь день, включая и вынужденные перерывы, когда приходилось решать другие вопросы.
Цифровые данные мистер Абдельазиз воспринял относительно легко. Сложнее было рассказать о последовательности инженерных работ. Но к исходу дня мне удалось убедить его, что достаточно сначала выкопать для техники котлованы и аппарель, чтобы можно было вкатить технику в котлован. В таком виде и занять боевой порядок. После этого можно к инженерным работам привлечь весь личный состав и в течение последующих двух дней полностью закончить оборудование позиций. Мои расчеты подтвердились. Полк вовремя занял новый боевой порядок и подготовился к стрельбе.
Но КП полка мистер Абдельазиз оставил в помещении полустанка.
– Ле хэна КП (почему здесь КП)? – допытывался я.
Мистер Абдельазиз что-то объяснял мне, но понять я не мог. Чтобы показать, что я не согласен с его решением, я поселился в тылу полка, который находился километрах в двух западнее полустанка, в бывших складах разбитого аэродрома.
Впервые после прибытия я имел такой комфорт. Большая квадратная комната с двумя окнами и высоким потолком была для меня просторной. Кроме койки, стола, одного стула и бачка с водой, в ней ничего не было. Зато можно было ходить, не опасаясь задеть головой потолок. В мэльге от потолка до моей головы было 9 сантиметров, поэтому я инстинктивно всегда чуть пригибал голову. А тут я расхаживал вокруг стола свободно. Вечером нормальное освещение. В комнате прохладно. Окна закрыты сетками. Ни мух, ни москитов. Сплошное блаженство!
А на другой день я понял, почему мистер Абдельазиз Гама так упорно не хотел оборудовать новый КП. Догадался я по одной фразе, которую смог понять:
Баадэ букра мистер Усэма рух хэна – послезавтра приезжает мистер Усэма.
Мистер Абдельазиз просто не хотел лишних забот и ответственности, хотя оборудование КП – его святая обязанность как начальника штаба.
Ни доказать, ни заставить оборудовать КП я не мог и решил воздействовать на него через штаб армии. Нельзя было оставлять полк такое продолжительное время без КП. В случае возобновления военных действий батареи оказались бы без управления. Ничем нельзя было оправдать такую бездеятельность, а объяснить можно было только беспечностью и самоуспокоенностью, появившимися в период прекращения огня.
Хотя мне было неудобно, но все же пришлось обратиться за помощью к мистеру Адаму Ивановичу Седлецкому. Это был первый случай моего обращения за помощью вследствие разногласий между мной и начштаба, исполнявшим обязанности командира полка. С такими мыслями я выехал в штаб армии и попал на совещание к мистеру Адаму. Совещание подходило к концу.
– Хорошо хоть приехал, – сердито встретил меня Адам Иванович. – Садись. Потом будешь оправдываться.
Вот и первая неприятность от того, что КП не оборудован. Связи нет, – подумал я, усаживаясь на ближайший стул.
После совещания мы остались с Адамом Ивановичем вдвоем и я объяснил свое опоздание.
– Надо настойчивость проявлять. Что ты свою слабинку тут показываешь? – недовольно ответил Адам Иванович на мои сетования.
– Это я знаю. А как ее, настойчивость, проявлять? Я вот настойчиво прошу переводчика, а вы мне так же настойчиво не даете.
– Нет у меня переводчика.
– А я без переводчика не могу проявить настойчивость.
Адам Иванович понял, что разговор наш зашел в тупик и переменил тему.
Слушай, что буду говорить. С одним тобой проведу совещание, – более приветливо произнес он и открыл свои записи. – Завтра можешь ехать в Каир отдыхать. В это время одна из батарей уйдет на полигон для проведения учебно-боевых стрельб в Каир-Вест. Каждой батарее дали по десять дней. С расчетом закончить стрельбы к ноябрю или в первых числах ноября. Чтобы к концу перемирия все были на местах. Послезавтра утром прибыть на полигон, проверить готовность батареи и приступить к тренировкам. Все остальное узнаешь на полигоне. Задача ясна?
– Ясна, – ответил я.
На этом наше совещания закончилось, и я вернулся в полк. Там уже знали о предстоящих стрельбах, и первая батарея готовилась к маршу.
Конец сентября по местным условиям не был жарким. Температура днем держалась примерно около тридцати градусов по Цельсию. Ночи стали прохладными. В небе чаще и чаще стали появляться облака. В пустыне, куда ни глянешь: десятки смерчей высоко поднимали столбы пыли. Издали эти столбы удивительно напоминали гигантских змей. Словно какие-то волшебники своей неслышимой для человеческого уха музыкой подняли их, и они, извиваясь тонкими гибкими телами, осматривали свои владения с высоты. При этом медленно перемещались в разных направлениях.
Любопытно зарождение смерча. В совершенно неподвижном сухом и горячем воздухе вдруг потянет прохладная струя, слово сквозняк из узкой щели. Струя приятно охлаждает лицо, забирается под куртку, холодит спину. Стоит сделать шаг в сторону – и снова неподвижный горячий воздух.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
