- Я обожаю твой запах, — шепчет мужчина, целуя мою шею, пока мы поднимаемся на лифте. — Маря, ты такая…
- Какая? — хихикаю я, цепляясь за его куртку.
- Сладкая, — рычит он, прикусывая кожу на ключице. — Моя.
- Так уж и твоя, — провоцирую я, на что он лишь сильнее притискивает меня к своему телу.
- Моя, Маря, не отпирайся. Никуда ты от меня не денешься. Все! Это окончательно!
- Какой ты самоуверенный!
Он не отвечает, завлекая меня в головокружительный поцелуй, на который я с энтузиазмом отвечаю, нечаянно прикусив его губу в процессе. Мы вваливаемся в номер и не договариваясь идем в его спальню, снимая по пути верхнюю одежду.
- Маря… Маришка моя… — одержимо шепчет Стас, пока раздевает меня, целуя каждый участок обнажающейся кожи.
Я млею от огненных прикосновений его жадных губ и цепляюсь за его плечи, не в силах вымолвить ни слова от охвативших меня эмоций. Нет ни капельки сомнения в том, что происходящее правильно. Я люблю его, так люблю, что хочется кричать об этом!
Стас губами собирает слезинки на моих щеках и целует с такой нежностью, что в груди щемит от счастья. Мы сливаемся в единое целое, растворяясь в друг друге, и после оглушительного взрыва эмоций, лежим в объятиях друг друга, не прекращая целоваться, как подростки и шепотом делясь своими чувствами в темноте ночи.
- Я люблю тебя, Маря, — слышу тихое признание на грани сна, и неосознанно отвечаю тем же, так и не поняв утром, было ли это на самом деле или мне приснилось.
***
- Просыпайся, соня, — слышу веселый голос над ухом, а потом горячие мужские губы оставляют цепочку поцелуев на моей шее и плече. — Сладкая моя, Маришка. Ну, проснись!
- Отстань, — бормочу, переворачиваясь на другой бок и зарываясь в подушку.
Дубов издает смешок и я неожиданно чувствую щекочущее прикосновение подмышкой.
- Стас, нет! — визжу со смехом, в панике пытаясь вылезти из-под него, но он крепко держит меня. — Я сейчас… ааа… умруууу!
Я так стремлюсь убежать от него, что шлепаюсь на пол, запутавшись в одеяле, и с трудом сев, с гневом смотрю на веселящегося мужчину.
- Никогда не щекочи меня больше! — предупреждаю его. — Я серьезно, Стас!
- Ой, испугала! Простите, госпожа, я больше не посмею! Вы не ушиблись?
- Не смешно, — бурчу себе под нос, пытаясь встать так, чтобы не светить обнаженным телом. — Между прочим, у меня неадекватно паническая реакция на щекотку.
Стас, конечно, ночью видел все, но я пока стесняюсь разгуливать при нем голышом, тем более при свете дня. С трудом оборачиваюсь в одеяло, придерживая его руками у груди и отводя смущенный взгляд от его такого же обнаженного, но ничем не прикрытого тела.
Но надо признать, он хорош. Очень хорош! Так и тянет залипнуть на всех его твердых мышцах и татушках. Нельзя быть настолько греховно красивым, это просто преступление против всего женского пола!
Краснею, вспомнив, как ночью обводила пальцами все изгибы и впадинки на его теле, прослеживая этот путь потом губами и языком. Его несдержанное животное рычание и стоны. Настолько ухожу в образы прошлой ночи, что не замечаю, как объект моего восхищения начинает двигаться, и, громко вскрикиваю от неожиданности, оказавшись брошенной на кровать.
Дубов лезет ко мне под одеяло и пытается поцеловать, но я отворачиваюсь, вспомнив об утреннем дыхании, тем более, что я ночью еще и пила.
- А, ты из этих, — вздыхает он, уткнувшись губами в мою щеку вместо губ.
- Из этих, в смысле из тех, кто следит за гигиеной? — с сарказмом спрашиваю я.
Чувствую, как он улыбается у моей кожи и тихонько вздыхаю, думая, как можно быть настолько до нелепости счастливой в моменте.
- Ну ладно, я тоже из этих, — усмехается Стас. — Но ты такая красивая, что я забылся.
- И часто ты так забываешься?
Не знаю, зачем спросила об этом. Звучит, как ревность к его бывшим, но это не так, ведь я адекватный человек.
- Нет, но была у меня одна девушка, которая считала, что утреннее дыхание — ерунда, а принимать душ каждый день — блажь. Ясно, что после двух дней вместе, я понял, что это не мой человек.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я не могу сдержать смешок, представив почему-то мультяшную неряху, и чувствую облегчение от того, что Стас не стал зацикливаться на моем вопросе и воспринял его с легкостью. Валера однажды прочел мне целую лекцию, когда я спросила о его прошлых отношениях, ведь он был у меня первым и мне было интересно, были ли у него серьезные отношения до меня. Бывший муж считал, что недопустимо даже знать сам факт существования каких-то там бывших, и нужно делать вид, что их и вовсе не было.
- Я не из тех, кто копается в чужом белье, — решаю все же предупредить Стаса. — Но какие-то общие аспекты прошлого люди должны знать друг о друге. Я, например, как ты знаешь, была замужем. Ты тоже был женат. Не сомневаюсь, что до этого у тебя было немало девушек. Выпытывать точное количество не собираюсь, но в разговоре иногда всякие детали всплывают. Как о твоей неряхе, например.
- А мне вот любопытно, — игриво говорит Дубов, целуя родинку на моем плече. — Сколько у тебя было бывших? Если сильно много, то соври. Как бы дико это не звучало, но я уже ревную.
- Только муж, — отвечаю честно, наблюдая за его реакцией.
Стас выглядит удивленным. Очень удивленным и это немного даже обидно.
- Один мужчина? — переспрашивает он. — Это сколько же вы были вместе? Не знаю даже, что хуже, но при мысли, что ты годами была с ним, я ревную, пожалуй, больше, потому что тут замешаны настоящие чувства.
Я понимаю, что он имеет в виду. С годами, проведенными вместе, люди становятся родными друг другу, даже если позже их любовь проходит. Уверена, если бы не грязная история с нашей дочерью и безразличием Валеры к ее смерти, я бы переживала о полном исчезновении этого человека из моей жизни.
- Я была замужем три года, а до этого мы встречались не так уж долго, — говорю ему. — Просто я очень рано начала работать, совмещала с учебой, поэтому мне было совсем не до парней. У меня не было бурной подростковой жизни, я слишком о многом волновалась и думала только о будущем. Теперь я рада, что все сложилось, как сложилось. Мне не о чем жалеть, ведь я даже из своего неудачного брака вынесла ценный опыт и урок жизни.
- Ты волшебная! — неверяще качает головой Дубов. — Знаешь, я никогда не понимал людей, которые не сожалеют о своем прошлом, потому что у самого у меня много сожалений. Я не умею просто смиряться и прощать. Например, я никогда не женился бы на Регине снова, если бы имел возможность вернуться в прошлое и изменить его. Все еще чувствую себя использованным дураком и мне это не нравится.
- Но если бы не она, у тебя не было бы дочери, — напоминаю я.
- Арина не имеет никакого отношения к Регине, — внезапно меняется в лице Стас. — У моей дочери нет матери в общем понимании этого слова, Маря. Ее родила суррогатная мать. Я знаю, что пишут в прессе, но я не настолько шустрый, чтобы заделать детей и жене, и любовнице. В моем понимании у нас с Региной был традиционный брак, но она считала иначе, поэтому мы развелись.
- Извини, я не хотела поднимать эту тему, — тушуюсь я, видя, как ему неприятно обсуждать это.
Не могу же я признаться, что уже в курсе, что Аришка от суррогатной мамы.
- Ничего, постепенно мы все равно все узнаем друг о друге, — расслабляется Стас. — Давай примем душ и позавтракаем? Как бы мне не хотелось провести с тобой день в постели, нужно еще узнать, что решил насчет нашего дальнейшего сотрудничества Владимиров.
- В смысле? — удивляюсь я. — Разве ваш контракт истекает?
- Я просто устал от его инфантильности, — вздыхает Дубов. — Расскажу все за завтраком. Пошли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава 18
Марина
После завтрака Стас исчезает буквально на час, а потом возвращается в номер, раздраженный донельзя.
- Что случилось?
- Ничего, кроме того, что я разрываю контракт с Яриком, — говорит он сквозь зубы. — Собирай вещи, Маря. Вечером мы летим домой.
