«Сговорились они все что ли?!»
Пока ждала брата, замерзла. Звук на смартфоне не включала, но иногда посматривала на дисплей, чтобы понять обнаружил мое отсутствие Воронов или все еще продолжают выяснять отношения с Альбиной. А может, мирятся?
Лазарь, остановив возле меня машину, выскочил из нее, не закрыв дверь.
— Ева, прости, что наорал, я перенервничал, ты еще и трубку долго не брала… — как-то и злость отступила, когда я увидела его таким расстроенным. Поэтому, когда брат прижал меня к себе, я тоже его обняла.
Задняя дверь автомобиля неожиданно открылась. Еще один «метеорит» сегодня на мою голову!
Глава 17
Игнат
Меня напряг приход Альбины. И дело не только в том, что чувствовал себя мудаком по всем фронтам, я опасался, что Ева неправильно все поймет. Объясниться времени не было, пришлось оставить ее наедине со своими мыслями.
Скрывать от Альбины присутствие в квартире другой девушки не собирался. Мною двигало желание защитить Мелкую. Как поведет себя Смолова неизвестно. Не хочу, чтобы она выяснила, что Ева моя студентка. Как Альбина воспользуется этой информацией, могу предположить.
Девушка сразу заметила женскую обувь, куртку и сумочку. Скандал начал разгораться у порога. Пришлось жестко оборвать ее. Мною двигало желание выставить Альбину за дверь, но она же побежит к отцу…
Надеюсь, Мелкая не слышала наш разговор в коридоре! Поверит же каждому слову!
— Может, ее тоже пригласим? Или пусть и дальше прячется, как мышь в шкафу? — обиженная женщина старалась задеть меня.
Вытащив из сумки пачку сигарет, Альбина закурила.
— Нам надо поговорить.
— Я тебя слушаю, Ворон. — полезла она в бар, достала открытую бутылку коньяка.
— На сегодня недостаточно? — то, что она находилось в подпитии, я заметил сразу, как только Альбина вошла в квартиру.
— Я выпила всего лишь бокал мартини.
— Пить ты не будешь, — отобрал бутылку, поставил на место и закрыл дверцу бара.
— Может тогда, валокордина накапаешь? — ерничала она.
— Сядь! — кивнул на стул. Альбина ухмыльнулась, но «просьбу» выполнила.
— Ну, начинай. Я тебя слушаю. Неверное, спешишь вернуться в постель?
— Прекращай! Я могу ничего тебе не объяснять, проводить до двери и забыть обо всем, что нас связывало эти годы. Но твоя обида будет так велика, что ты примешься мстить. Побежишь настраивать отца против меня. Я даже останавливать бы тебя не стал, но есть то, чего ты не знаешь.
— Ты о чем?
— Твой отец болен. У него рак, Альбина. — эта новость шокирует Смолову. Ухмылка с лица исчезает, взгляд напуганный потерянный.
— Ты врешь! — нормальная реакция на то, что она сейчас услышала.
— К сожалению нет. Он уже больше года борется с болезнью, не хочет вас волновать.
Она закрыла лицо руками и опустила голову.
— Он умрет?
— Недавно он прошел курс химиотерапии, нужно подождать. Но стрессы, как и многое другое ему противопоказаны.
— А я думала, ты меня до сих пор не бросил, потому что хочешь продвинуться в науке, а ты оказывается, жалел моего отца. — по щекам Альбины потекли слезы. Она нервно прикурила вторую сигарету.
— Еще несколько недель назад, я думал на тебе жениться. Но сейчас понимаю, что из этого бы ничего не получилось. — я поставил точку.
— Я люблю тебя, Ворон! А ты хочешь меня! Я согласна быть с тобой на любых условиях! — зарыдала она в голос. Я испытывал к ней жалость, но менять своего решения не собирался.
— Успокойся! — я набрал стакан холодной воды и поставил перед ней.
— Ты ни с кем не будешь счастлив! Никто не будет терпеть твои постоянные измены! — расходилась она. Даже известие о болезни отца не так тронуло Альбину, как собственная обида.
— Выпей! — взяв стакан, поднес к ее губам и чуть ли не насильно влил воду.
Какое-то время в кухне стояла тишина. Альбина о чем-то думала, не поднимала на меня взгляд. Я хотел скорее завершить этот разговор, но понимал, ей нужно дать время.
— Ты сам скажешь моим родителям? — взяла она себя в руки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я тебе уже говорил, что стрессы твоему отцу противопоказаны.
— Как это по-мужски переложить ответственность на женские плечи.
— Я не перекладываю на тебя ответственность. О расставании мы сообщим Борису Евгеньевичу, после того, как он пройдет очередное обследование. Договоримся, как мы это сделаем.
— А все это время будем ходить к ним в гости, поддерживать разговоры о долгожданных внуках?! — нервно усмехнулась она.
— Он не должен знать, что ты в курсе его болезни. Борис Евгеньевич этого не хотел. Ты понимаешь, почему мне пришлось тебе рассказать?
— Ворон, вот самое противное, что ты не о себе думаешь. Ты весь такой правильный благородный, а меня от этого тошнит!
— Вот и замечательно! — ее откровения вызвали ухмылку, которую я не показал.
— Дай выпить.
— Нет.
— Думаешь, твое «нет» меня остановит? Ты мне теперь никто!
— Альбина, прекращай драматизировать. Что тебя так задело? Ты же сама прекрасно знаешь, какой была бы наша семейная жизнь! Мы бы через полгода возненавидели друг друга!
— А так, я тебя ненавижу уже сейчас! — выплюнула она и поднялась на ноги. — Не обижайся Воронов, но я твою бабу просвещу, какой ты кобель!
— Только попробуй рот открыть, пожалеешь! — отреагировал я сразу же. Все во мне взбунтовалось даже от мысли, что ее обидят. Мелкую я готов был оберегать ото всех.
— Даже так?! — призадумалась она, а потом добавила: — я бы поверила, если бы не знала, что ты не умеешь любить!
— Речь о другом. — я не хотел давать ей козырные карты в руки. Альбина тот человек, который при удобном случае использует информацию против тебя. — Я не лезу к тебе, ты даже не пытаешься портить мне жизнь. Я могу перестать быть благородным, если ты затронешь мои интересы, — как можно более убедительно произнес я угрозу.
Альбина испугалась и сбавила тон.
— Пусть пройдет несколько дней, мне нужно обо всем подумать. Потом мы встретимся и еще раз поговорим.
Забрав сумочку и сигареты, она направилась к выходу.
— Это что? — наклонилась она и подняла с пола кольцо. — Дорогое…
Я увидел чуть дальше на полу цепочку с крестиком. Подняв, забрал кольцо у Альбины. Хоть оно и было куплено ей, выбрало оно Мелкую. И мне нравилось, что украшение висит у Евы на груди.
— Ну, я пойду.
Я не ответил.
«Что возле входной двери делают украшения Евы?!»
*** ***
Ева
Папу я давно не видела. За это время он заметно постарел, осунулся. Виски совсем седые, морщины вокруг глаз. Нет, он не потерял своей харизмы и красоты, но время оставило на нем свой след. А может это оттого, что над ним больше не тряслась мама.
— Ева, ты нас очень напугала, — подошел он ко мне. Лицо до сих пор хранило следы тревоги, но ругаться он не стал. Лазарь отошел в сторону, а папа неуклюже неуверенно обнял меня. Наверное, ждал, что я его оттолкну, как раньше, но я обняла его в ответ.
Может, я повзрослела этой ночью, а может, мне просто хотелось тепла и любви, спрятаться в родительских объятиях от всех переживаний, от боли. Физическая рана быстро затянется, а вот та, что разрывает сердце долго еще будет кровоточить. В такие моменты ты понимаешь, как важна семья.
— Ева, мы заберем тебя домой? — наверное, он впервые спросил, а не потребовал.
— Хорошо. Только без гиперопеки, пожалуйста. Завтра я вернусь к себе в общежитие. И маме мы ничего сообщать не будем, — подняла на папу твердый взгляд.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Даю слово. Маму волновать не станем! — я заметила, что он дал только часть обещания, но спорить не стала. Меня манила открытая дверь салона автомобиля, хотелось скорее залезть в тепло.
— Тогда поедем?
Отец сел рядом с Лазарем. Всю дорогу папа задавал мне вопросы, сначала интересовался моим самочувствием, затем успехами в учебе, расслабиться мне не позволяли. С папой нам общаться было непросто, но мы оба старались делать вид, что все хорошо. Хотя годы отчужденности сказывались, чувствовалось между нами напряжение, которое старался сгладить Лазарь.
