Братья переглянулись. Потом Гуннар сказал:
— Должно быть, к тому времени его пожрал какой-нибудь зверь.
— Я тоже так подумал и был бы счастлив отыскать хотя бы его кости или клок плаща. Но обнаружил лишь лошадь. Я убил коня и похоронил во имя Регана в луговине, которая находилась прямо под тем местом, с которого он упал. Потом я помолился о том, чтобы конь сопровождал хозяина.
На какое-то время в зале повисла тишина. И снова мои братья обменялись взглядами, будто надеясь, что кто-то из них наберется смелости вернуть разговор к золоту. Сигурд сидел на краю стула, его руки свисали между колен, голова поникла, будто бы рассказ о путешествии лишил его последних сил. Наконец, он поднял глаза.
— И еще кое-что…
Братья насторожились.
— Перед тем, как я достиг ваших земель, со мной случилось нечто удивительное. Я встретил валькирию.
— Валькирию? — повторил Гуннар, поднимаясь на ноги.
— Значит, ты слышал о подобных существах?
— Слышал ли я о них? Разумеется! Это женщины, обладающие большой силой и приносящие удачу тем, кому они решают служить. Говорят, они могут выбирать среди павших тех, кто достоин Валгаллы, и сами их туда сопровождают. — Гуннар посмотрел на мать. — В Вормсе, когда наша мать была молодой, она познакомилась с валькирией. Мало того, валькирия находилась рядом с ней, когда я появился на свет. То были трудные роды. Я шел спиной, и все думали, что мать и я умрем, прежде чем меня извлекут из утробы. Но кто-то послал за валькирией по имени Ильдико. И на стене комнаты, где лежала моя мать, Ильдико вырезала руну. А потом родился я, и жизнь матери тоже была спасена, чтобы она смогла родить еще много детей.
Гуннар снова опустился на свое сиденье. Мать кивнула и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, как Сигурд ее опередил.
— Ее зовут Брунгильда.
— И где же ты встретил валькирию по имени Брунгильда? — спросил Гуннар.
— Я похоронил коня Регана и заночевал в низине. Проснувшись, я увидал вдалеке черный дым, поднимавшийся от деревьев к небу. Я спрятал Грани, решив отправиться к источнику дыма пешком. Добравшись до места, я увидел повозки, выставленные вкруговую, будто бы их владельцы ожидали нападения. Горели как раз эти повозки. На земле лежали тела мужчин, женщин и детей. Они были мне незнакомы, но по одеяниям и повозкам я догадался, что передо мной гауты. Я шел мимо них, пытаясь определить, кто же их убил, но не находил ни оружия, ни других следов нападавших. Уже собираясь выкопать для них могилу, я услышал слабый призыв о помощи. Я перепрыгнул сквозь огонь и оказался в центре круга. Там, у моих ног, лежала фигура, которую я сначала принял за римского солдата, потому что на Брунгильде были шлем и латы, похожие на те, что я видел на римлянах. Из ее ноги хлестала кровь, орошая землю у моих ног. Призывая проклятья на голову римлян, я выхватил меч, готовясь ее убить, но она успела снять шлем, и я понял, что передо мной женщина. Я не стал опускать меча, потому что посчитал эту женщину виновницей смерти бедных людей, лежавших сейчас по ту сторону огненного круга. Но она приподнялась на локте и заговорила со мной на нашем наречии.
— Что же она сказала? — вопросил Гуннар.
— «Я не римлянка. Не убивай меня».
— И что ты ей ответил?
— «Кто же ты? И почему одета, как одна из них?» И тогда женщина сказала мне, что она — валькирия. Брунгильда пришла к беднягам из повозок, чтобы выбрать мертвых для Валгаллы. Но римляне, напавшие на них, все еще находились в лесу и увидели, как она, почувствовав расправу, стала надевать шлем, украденный у римлян. Они проследили за ней до самого места побоища, и их предводитель вызвал ее на бой. Битва была нелегкой, и, почувствовав, что слабеет, валькирия изобразила покорность и позволила римлянину утащить ее в центр кольца из повозок. Там он бросил Брунгильду на землю и попытался овладеть ею, в то время как другие римляне стояли вокруг, возле повозок, крича, подбадривая и ожидая своей очереди. Тогда она вывела на земле могущественную руну, призывающую огонь.
— Я и не знал, что существует такая руна! — воскликнул Гуннар.
— И я не знал, но ее история казалась правдивой. У меня не было причин в ней усомниться. И вокруг горел огонь…
— Продолжай. Что было дальше?
— Когда повозки неожиданно воспламенились, римляне, стоявшие возле них и наблюдавшие за насилием над валькирией, в страхе бежали. Их предводитель, увидев приближающееся пламя, вскочил на ноги и выхватил меч. Но его разум разрывался между желанием убить Брунгильду и необходимостью надеть штаны. Когда пламя с ближайшей повозки перекинулось на него, он выскочил из круга и помчался вслед за своими товарищами. Покидая Брунгильду, он нечаянно ранил ее в бедро. Рана оказалась глубокой, и Брунгильда потеряла много крови. Она не могла выбраться из кольца пламени, которое сама вызвала, чтобы спастись. Лежа на земле в ожидании смерти, она написала еще одну руну, на этот раз призывающую помощь. И сделала она это, как сама сказала мне потом, незадолго до моего появления.
Я поднял валькирию на руки, еще раз перепрыгнул через огненное кольцо и отнес ее подальше от мертвых тел, на мягкую траву. Неподалеку тек ручей, в его водах я омыл рану Брунгильды. Затем, оторвав полоску от ее туники, перевязал ногу над раной. Вскоре кровотечение остановилось. Тогда я стал рассказывать ей о своих приключениях, чтобы отвлечь от мыслей о ее бедственном положении. Представьте мое удивление, когда оказалось, что рассказ мой не был для нее новостью. Я спросил Брунгильду, почему она не поражена, она же напомнила мне, что валькирии обладают даром предвидения. Много лет назад она знала, что встретится с победителем дракона и обладателем золота богов.
Если я в ней и сомневался, то эти ее слова, братья, развеяли мои последние сомнения. Я поведал ей все то, что рассказал и вам, о Регане и Фафнере, но был очень осторожен и ни словом не упомянул о золоте. По понятным причинам я сказал ей лишь, что ходил к пещере дракона, чтобы помочь Регану отомстить за смерть отца. Тогда она ответила, что в благодарность за спасение своей жизни она готова выполнить одно мое желание. Если она знает руну для исполнения этого желания, она будет готова мне ее дать.
Братья, я лишился речи! Внезапно я понял, что не могу выбрать, чего именно я хочу больше всего на свете! Тогда я попросил ее перечислить руны, которые она знает. И она стала их называть: руны, приносящие победу в бою, сохраняющие питьевой рог от яда, дающие здравие, укрепляющие разум, усмиряющие ветер… Их было так много! — Сигурд засмеялся, потом сделал торопливый глоток из своего рога. — Братья, я жадный человек! Я захотел иметь все сразу. И когда я сказал об этом Брунгильде, она ответила, что готова стать моей женой и таким образом быть рядом со мной все дни моей жизни, чтобы каждый раз давать мне ту руну, которая необходима.
Тут Сигурд встал и подошел к очагу, возле которого сидела я. Он опустился рядом с Гутормом и протянул над ним руку, чтобы коснуться моих волос. Он не мог оторвать глаз от братьев, поэтому не заметил слез, быстро собиравшихся в моих глазах.
— Тогда я сказал ей, братья, что мое сердце принадлежит другой, — продолжил он. — Что я женюсь на Гудрун или не женюсь совсем. После моих слов она затихла и насупилась, как делают женщины, когда хотят добиться своего. И я уже подумал, что теперь она откажет мне даже в исполнении одного-единственного желания, как вдруг вспомнил: есть же простой выход! Я рассказал ей, что знаю короля, который будет рад взять валькирию в жены, и этот король — племянник великого короля, некогда правившего народом, более многочисленным, чем звезды на небе. Я поведал, что теперь этот народ уничтожен, а племянник, молодой король, всем сердцем стремится восстановить свое королевство. С этим бедным, но благородным королем она употребит свою мудрость и знание рун в полную силу. А еще я сказал ей, что король — мой побратим, и вскоре он будет обладателем части сокровища дракона, золота богов. Сможет ли тогда, став моей сестрой, она поделиться со мной своими знаниями рун? — спросил я.
Я оглянулась на Гуннара. Его губы растянулись в намеке на улыбку.
— И что же ответила валькирия? — нерешительно спросил Гуннар.
— Валькирия ответила, что она встретится с этим королем, и если он ей понравится…
Гуннар откинулся и громогласно захохотал. Хёгни тоже засмеялся и хлопнул Гуннара по спине широкой рукой. Я перевела взгляд на мать и увидела, что она смотрит на меня. Тогда я снова повернулась к огню.
Гуннар вскочил.
— Чего мы ждем? — воскликнул он. — Поехали к ней тотчас же! Сколько дней пути нас ждет?
Сигурд опустил голову.
— Валькирия настояла на том, чтобы я один вернулся за ней.
— Говори громче, брат!
Сигурд повысил голос, но его голова по-прежнему оставалась опущенной.
