— Что ты наделала! — Кричит Саид отпуская ее. Зайтун с грохотом падает на пол и из носа вытекает лужа крови.
Хумо довольна. В миг успокоившись поворачивается к Саиду.
— Пойдем, пусть подыхает.
Зайтун прижимает к ноздрям ладони, пытаясь остановить кровь. В глазах начинают мелькать огни. Кажется она сейчас потеряет сознание от боли. Она смотрит на Саида безмолвно, прося о помощи, но он оглядывается на Хумо потом на нее и в итоге предательски отворачивает взгляд и перешагнув через нее, уходит прочь.
Зайтун плачет.
Унижение было не таким страшным ощущением как ей казалось. Одиночество — вот что самое страшное. Она смотрит в сторону уходящей фигуры и обманчивые воспоминания всплывают в памяти. Ночные огни неоновых ламп освещают два обнимающихся людей у той же двери, что сейчас хлопнула. Проходящая девушка с завистью смотрит на них и мечтает о такой же любви с парнем которого у нее нет. А Зайтун обнимая шею Саида смотрит на прохожую через его плечо. И благодарит Создателя за избранное счастье. Но в голове начинают всплывать и остальные воспоминания, словно она в предсмертном одре проводит анализ прожитой жизни и осознает, что всё потеряно раз и навсегда. Закрывает глаза и падает во тьму.
23
Голубой потолок, большие широкие окна. С них виден пейзаж маленького двора и круглой деревянной беседки. Зайтун открывает глаза и на мгновение попадает в прошлое. Она лежит на своей тесной кроватке, напротив такая же кровать сестры и словно ей десять. Она сползает с постели, подходит к окну. Со второго этажа виден двор соседей. Их нет дома. Зайтун открывает окна. На улице льёт как из ведра, но как будто это не важная деталь в жизни. Пытается вдохнуть воздуха, но ноздри набиты бинтами, на шее у неё бандаж. Двери бесшумно проплывают в сторону.
— Наконец проснулась. Зайнаб заносит постельное бельё.
— Вчера Мехри нашла тебя в холле подъезда, жутко перепугалась и позвонила мне. Нет не трогай.
Зайнаб спешит убрать руки дочери с лица.
— Перелом не страшный, но тебе срочно нужно заявить на эту дрянь.
— Откуда ты узнала? — Спрашивает Зайтун тихонько перешагнув через корзину.
В комнате ничто не изменилось. Те-же желтые обои и искусственные ромашки на столе. Тот же коврик с непонятными орнаментами и та же обстановка.
— Я позвонила Саиду.
Зайтун вспоминает вчерашний инцидент в деталях и неприятный осадок вскипает внутри.
— Когда ты с ним говорила?
— Час назад. О Всевышний я не ожидала от него такого. Представляешь что он мне заявил…
— Не надо! Не хочу слышать. Зайнаб садиться рядом с Зайтун и обняв её тихо шепчет.
— Ну и правильно. Изменник не стоит твоих слёз. Скоро всё наладится ты только не огорчайся.
Но разбитые надежды не так уж легко склеить.
— Что было в жизни то прошло и надо простить и отпустить.
Но сердцу плохо. Зайтун подходит к столику и гладит листья любимых ромашек. Ей хочется поговорить с кем-то, излить душу и наплакаться. Но так плохо, что слова застревают в горле. Листья ромашек больше не кажутся мягкими, она чувствует в них бездушие. И всё вокруг начинает терять смысл. Зачем она гладит эти пластмассовые цветы? Зачем вообще она к ним подошла? Они напоминают ей орхидеи которые стоят в вазочке на кухне — тоже милые, но бесчувственные.
— Что мне делать мама? Вдруг спрашивает она опускаясь на кровать. Зайнаб гладит её волосы как в детстве, когда она падала и опасаясь последствий спрашивала что делать.
— Забыть доченька. Вычеркнуть. Послать на все четыре стороны. И начать новую жизнь.
— Но я люблю его.
Материнское сердце прекрасно понимает дочь, но всё же со своим стажем прожитых и прожганых отношений относится ко всему логичней.
— Вот увидишь, время вылечит. Ты только не сдавайся.
— Но я же все сделала для него. Неужели ему было важнее эта чертова постель?
— Теперь думая о прошлом ты не поправишь будущее.
Зайтун крепко обнимает маму и прижимаясь к её плечу пытается укрыться от собственных чувств. Она никогда не могла представить, что наступит такой ужасный день когда жить станет невыносимо больно. Разум пылает огнём ненависти, но в то же время сердце безудержно продолжает любить. Она вспоминает каждую смс-ку, каждый взгляд, каждое слово.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Может не всё кончено? — пробегает мысль и Зайтун отрывается от матери. Неестественной энергией подбегает к окну, словно там ответы на её вопросы. На улице всё тот же ливень. Но она распахивает окна и протягивается вперед.
— Во всём виновата Хумо! Заявляет она и тут же отвечает себе странным и ужасным смехом.
— Точно! Саид не мог так поступить. Он говорил, что я его первая и единственная, настоящая любовь.
— Ты ведешь себя неразумно.
Движения дочери начинают пугать Зайнаб. Она отводит Зайтун и закрывает окна.
— Присядь, пожалуйста.
— Нет, мама ты не понимаешь. — Прижимает руки мамы смотря в её глаза, но не видя их — Он сейчас пьян ею и не понимает что творит. Но скоро он всё осознает, я в этом уверенна.
— Только потом может стать поздновато.
— А я не хочу отменять свадьбу. Мама ты понимаешь, что я не хочу опозориться среди всех родственников и знакомых. Мне не девятнадцать и не двадцать пять, чтобы вот так просто сдаваться. Я должна вернуть его. Измена ведь не конец отношений. Я слышала как кто-то говорил — измену можно простить, а пощёчину нет.
— Но доченька….
— Вот сейчас и услышу. Где мой телефон.
Зайнаб бросает взгляд на стул, где уложенные вещи, а на них спокойно лежит телефон. Зайтун перехватывает взгляд матери и бросается к стулу. Набирает номер Саида и ждёт.
— Да.
Отвечает спокойный голос.
— И это всё что ты смог сказать?
Ей казалось он должен был произнести что-то особенное, а не просто сухое — да.
— Ты позвонила и я ответил.
— Не спросишь чего я звоню?
— А что мне спрашивать, про твое здоровье? Так, как же ты поживаешь?
Зайтун понимает, что разговор как то не клеиться, но обида не позволяет преодолеть гордость.
— Плохо Саид. Я поживаю очень плохо.
По привычке он должен спросить чем может помочь. Но делает усилия над собой и оставляет этот вопрос не заданным.
— Мне очень жаль.
— Ты любишь её?
— Не могу сказать вот так сразу.
Значит есть шанс. Думает воспаленный разум.
— А меня?
— Я всегда тебя любил.
— Тогда объясни!
— Не могу.
— Но почему?
— Это невозможно.
— Значит это конец?
— Возможно…
Линия обрывается. Телефон падает с рук. Зайтун срывается с места. Открывает окно и отпускает руки с рам, но Зайнаб успевает схватить её за плечи.
— Нет доченька. Я не позволю!
Зайтун видит зеленый газон внизу, но не может дать себе отчета почему он зелёный. Ей хочется перекрасить его, например в алый цвет крови.
— Отпусти мама! Вырываются стон сквозь слёзы. — Я не хочу жить.
И Зайнаб не удерживаясь влипает дочке пощёчину.
— Опомнись!
Матери трудно понять что сейчас происходит в ее душе, да и невозможно. На вбитых бинтами ноздрях показывается кровь. Зайтун медленно опускается на пол. Душа холодеет. Она оглядывается назад и видит все свои мечты, такие чистые и яркие что слепят глаза. Потом поворачивается на будущее и ничего не видит. Кругом темнота и мрак.
И только между этими временами стоит непонятная тропинка выбора.
Воскреснуть или умереть?
Ей сейчас хочется обрести сверхспособность, чтобы вырвать из себя всю боль и почувствовать облегчение.
— Помнишь, — начинает Зайнаб стараясь успокоить ее, — как в детстве ты не верила, когда я говорила тебе, что всё будет хорошо и что мы найдём тебе донора.
— Так оно и случилось. Слёзы тихо катятся по щекам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— И сейчас моё шестое чувство подсказывает что совсем скоро всё наладится.
Зайтун поднимает уголки губ, словно хочет улыбнуться, но не знает стоит ли.
— Извини, конечно мама, но твое шестое чувство срабатывает не так часто как хотелось бы.
