себя глубоко несчастной.
В тот вечер я всерьез запаниковала и все-таки сбежала. Придумала, что мама неожиданно вернулась и устроила мне телефонные разборки, а ей нельзя нервничать. Соврала.
Макс хотел уехать со мной, но все его отговаривали. Он заплатил за мое такси баснословную сумму.
Прощаясь, мы долго целовались. Сердце умоляло наплевать на все принципы и остаться, но разум настойчиво советовал драпать. До самого дома я терзалась сомнениями, что поступила правильно, лишь к утру успокоилась. Достала блокнот и начала прописывать концепцию будущего блога.
Следующим вечером Максим позвонил и предложил встретиться, погулять или поужинать. Я вежливо отказалась, сославшись на плохое самочувствие. Уже решила, что буду от него морозиться. Он не стал настаивать и уговаривать. Вчера сообщением спросил, как дела. Я ответила, что все хорошо, только много дел и совсем нет времени. Больше он не тревожил.
Сложив родительский альбом в коробку, заклеиваю ее скотчем и подписываю маркером. Третий день я пакую вещи по системе с нумерацией и подробной описью. Мама со Славой начали переезд в новый дом. В первой половине дня я помогаю им, после обеда хожу в поликлинику на физиотерапию. Я правда занята и стараюсь не думать о Максе, но память то и дело возвращает меня в те сумасшедшие сутки, которые мы провели вместе. Лучше бы мне все забыть, но разве возможно? Я так сильно влюбилась. И поговорить об этом не с кем. Лерка умотала на дачу, на мои звонки и сообщения не отвечает.
— Вета, мы уезжаем, — оповещает мама из коридора. — Больше коробок не возьмем, машина полная.
— Тут всего три штуки осталось, — отзываюсь через дверь.
— В следующий раз. Вернемся завтра. Пока!
— Счастливо, мам!
Высовываюсь, чтобы махнуть на прощанье, но дверь за ней уже закрывается.
Они со Славой повезли очередную партию вещей. Отделка дома практически завершена, им не терпится начать обживаться. Коттедж находится за городом, в тихом живописном месте рядом с лесом, маме в ее положении будет хорошо там.
Оставшись одна, я открываю настежь окно и включаю музыку. Сегодня я снова танцевала во сне. Движения были сложными, интересными. Хочу повторить их на камеру, пока не забыла. У меня уже несколько подобных видео. Это только наброски, из которых позже я собираюсь поставить полноценный танец в студии Ники и Влада.
Установив телефон на подставку, встаю перед зеркалом, запрокидываю голову и раскидываю руки по сторонам. У меня есть пять минут, потом нужно бежать в душ и собираться. Через час я должна быть в приюте.
Танец не идет. Я никак не могу сконцентрироваться, сбиваюсь с ритма. Мысли совсем о другом. Вчера от имени Макса на счет приюта поступила приличная сумма. Владелица еще утром написала, что нужно позвонить ему и поблагодарить, а я никак не решусь. От одной мысли, что услышу его голос, в жар бросает.
Выключаю музыку и плетусь на кухню. Аппетита нет, но что-то съесть необходимо — в приюте мне понадобятся силы. Достаю из холодильника питьевой йогурт, но открыть его не успеваю — в дверь продолжительно звонят. Уверенная в том, что это мама вернулась, я несусь в прихожую и открываю, не глянув в глазок.
Огромный букет, над ним родной взгляд… Я замираю на пороге.
— Привет! Звоню-звоню… Войти-то можно?
— Здравствуй, Илья. Я не слышала. Проходи, конечно.
Сделав шаг назад, впускаю гостя.
— Я тебе писал и звонил несколько раз. Почему не отвечаешь? С телефоном что-то случилось?
— Случилось, — киваю заторможенно.
Много всего случилось, но не с телефоном. Я намеренно не отвечала, не хотела с ним говорить.
— Держи, это тебе… С днем рождения!
Красовский протягивает увесистый букет из белых лилий и бордовых роз. Мое лицо каменеет. С недавних пор темные розы вызывают у меня острую неприязнь, но откуда ему знать, последний раз мы разговаривали накануне того вечера.
— Спасибо, — осторожно принимаю цветы. — День рождения был пять дней назад, я успела о нем позабыть.
— Только вчера вечером придетел, задержался на несколько дней в Москве. Ульяна познакомила с полезными людьми, у нее хорошие подвязки в Ассоциации, — будто оправдывается Илья, разуваясь.
Новая тенниска сиреневого цвета ему очень идет. В повседневной жизни он любит светлые тона в одежде, на паркете обычно в черном.
— И как там, в Москве?
— Как обычно. Народу много, суета, — отмахивается. — Подарок в ЦУМе тебе купил. Надеюсь, понравится.
Красовский достает из кармана коробочку бирюзового цвета и открывает ее. Там подвеска в виде сердечка. Банально, но мило.
— Красиво, — выдавливаю улыбку.
— Тиффани, — комментирует с гордостью.
Он наклоняется, чтобы поцеловать, но я прячусь за букет и ухожу на кухню.
— А что ты, как ежик? Не рада мне? — следует за мной.
Я ему не рада, но сказать об этом прямо — грубо и жестоко.
— Все нормально, тебе показалось, — бросаю через плечо и опускаю букет в раковину.
Цветочные вазы уже уехали в новый дом, а искать подходящую емкость мне некогда. До приюта добираться минут сорок, мне уже пора выходить.
Илья подходит и обнимает сзади:
— Я не слепой. Слишком хорошо тебя знаю, — дважды целует в плечо. — Ну что такое, Вета? Ты какая-то не такая…
— Что у тебя с Ульяной? — резко разворачиваюсь.
Он явно пугается:
— А что у меня с ней? Мы танцуем, пока не очень успешно. Ты это знаешь.
Я пристально смотрю ему в глаза. В висках стучит, в груди неприятно давит. Мои мысли и сердце заняты другим, почему же так неприятно?
— Я видела, как вы целовались. Случайно, в сториз у Дарины, — поясняю внезапно охрипшим голосом.
— Елизавета… — выдохнув мое полное имя, Илья качает головой. Так он называет меня, если я что-то не так говорю или неправильно делаю. — Мы чмокнулись чисто по-дружески. Что такого?
— Ничего. Это не было похоже на дружеский поцелуй. Я тебя тоже неплохо знаю, — бурчу.
Красовский садится на стул и закидывает ногу на ногу. Высокий, стройный блондин с аккуратной стрижкой и идеально выбритым тонким лицом. Я смотрю на него и не могу понять, что мне в нем нравилось. Он же совершенно не в моем вкусе!
— У вас тут что-то изменилось, — замечает он, оглядывая опустевшую кухню.
— Мы переезжаем в загородный дом, — встаю напротив и скрещиваю руки на груди. — Мама ждет ребенка.
— Вот это новости! Неожиданно. Что я еще пропустил? — зеркалит мою позу.
Много чего ты пропустил, Илюша. Ох, как много. Даже не знаю, стоит ли все рассказывать. Навряд ли ты захочешь это знать.
— Мне нужно выходить, — смотрю на часы над его головой. — Сегодня день волонтерства в приюте.
— А
