А пока — пока необходимо было выиграть время!
Глава шестнадцатая
В небольшой, светлой кухне пахло луковым супом и свежемолотым кофе. Шипело, брызгаясь каплями жира, масло в жаровне.
Насухо вытерев тарелки, я начала нарезать овощи для салата. Из бара доносились голос Мэри, нестройный говор посетителей.
Простая, деловитая атмосфера действовала успокаивающе. Приятно было осознавать, что наконец-то занимаешься полезным делом. Когда-то, до переезда в Нью-Йорк, я не умела даже сварить яйцо. Пока позволяли средства, отец нанимал повара, в «Хогенциннене» готовила Агнес, так что нам с матерью не приходилось даже переступать порог кухни. Долгими зимними вечерами мы с Сэмом иногда пробирались в кухню, разогревали на плите ароматный какао и сидели рядом, как заговорщики, часами рассказывая друг другу разные истрии… Сэм, Сэм, почему я никак не могу вспомнить твое лицо? Вместо этого в моей памяти всплывает совсем другое, другая кухня. Газовая плита в жалкой квартирке, гордо именуемой «студией», в Нью-Йорке, в Гринвич-Виллидже. Запах томатного соуса и перца. Грубая холщовая занавеска, отделявшая кухню от мастерской, где стоял мольберт Пола. Обыкновенно, под вечер собирались приятели, было шумно, радиоприемник работал на полную мощность. Кажется, Полу нравилась кантри-музыка. В углу, словно айсберг, возвышался старинный кожаный диван, на котором мы спали, и я попыталась вспомнить, какими были объятия Пола. Это мне удалось, но вот его внешность… Может быть, если приложить больше усилий, я увижу его лицо. Но стоило ли стараться?
— Две порции ветчины с яйцом, сэндвич с сыром и один луковый суп, Морин, — донесся из открытых дверей голос Мэри.
Я принялась за работу. Нужно было спешить: в дневное время шоферы грузовиков не имели привычки засиживаться подолгу.
— Эй, хозяйка, — пророкотал чей-то бас, — вы так доверяете своей новой кухарке? Что если она перепутает соль с содой?
Ему вторил дружный смех нескольких глоток.
— Сомневаюсь, что ваши желудки способны почувствовать разницу между сливочным маслом и машинным! — язвительно парировала Мэри. — Берите свой суп и проваливайте!
— Не принимай близко к сердцу, хозяйка, — незнакомый бас заметно смягчился, — Сами знаете, что болтают в городе. В магазине кто-то пытался уверить нас, что и у, тебя с Питом не все в порядке с головой, коль вы приняли ее на работу.
— Ну, хватит. Здесь бар, а не парламент, — голос Пита дрожал от едва сдерживаемого возмущения. — Попрошу сплетничать где-нибудь в другом месте.
У меня задрожала рука, я чуть не выронила нож, которым резала овощи. В кухню вошла Мэри, бросила на меня быстрый взгляд:
— Ты все слышала?..
— Да.
— К этому придется привыкнуть. Опять поползли сплетни. Твой приезд для них просто бальзам на душу.
Я опустила голову.
— Из-за меня у вас будут неприятности. На вашем месте…
Свет из окна упал на лицо Мэри, и я в первый раз внимательно рассмотрела ее вблизи. Румяна и тени на веках не могли скрыть бледности и болезненного истощения.
— Черт бы побрал этот Ньюбери! — пробормотала я, стараясь удержаться и не заплакать. — Когда ты собираешься лечь в больницу?
— Позавчера… Доктор Питерс ждет меня уже два дня, — Мэри виновато отвела глаза. — Подозрения на раковую опухоль.
— Тогда медлить больше нельзя.
— Завтра пойду в больницу, Пит уже знает. — Мэри в нерешительности помолчала. — Я хотела посмотреть, как у тебя будет получаться с работой. Ты просто молодец.
— Спасибо…
Еще минуту назад я могла отказаться от работы. Теперь у меня и в мыслях этого не было.
В обеденный перерыв я собралась в город; поспешное бегство из «Хогенциннена» оставило меня без самых необходимых принадлежностей. Не было даже шампуня, чтобы вымыть голову. Гордо подняв голову, я вышла из гостиницы. В сумочке лежала пятидесятидолларовая купюра, которую мне одолжила Мэри, и я чувствовала себя богатой и независимой. Как ни хотелось взять с собой Барона, благоразумнее было оставить его дома.
Всю дорогу меня преследовали настороженные и удивленные взгляды прохожих, с деланной поспешностью переходивших на противоположную сторону улицы и отводивших глаза, стоило мне взглянуть им в лицо. Никто не здоровался со мной, и я принимала это отчуждение как должное, стараясь держаться как можно более непринужденно.
Беззаботно, как когда-то в детстве, я толкнула дверь аптеки и сразу же вспомнила пухлого коротышку, стоявшего за прилавком.
— Привет, Бенни.
Он вздрогнул так, словно перед ним возникло привидение, однако тут же спохватился, изобразив радушную улыбку. Кроме меня, в аптеке находились еще две посетительницы, пожилые женщины, одной из которых была Сьюзен Дэниелс.
— Рад видеть вас, Морин. Много воды утекло с тех пор, как вы в последний раз почтили меня своим присутствием.
Мне не позволили встать в очередь перед прилавком. Заметив мое движение, Сьюзен Дэниелс прошипела:
— Только после вас. Чтобы не расстраивать вашу ранимую психику.
Оставив ее слова без внимания, я подошла к прилавку.
— Мне нужен шампунь. Что у вас есть, Бенни?
Он странно изогнулся, откашлялся, наконец осторожно произнес:
— Здесь только что был Дэвид Эндрюс. Ваша бабушка запретила выписывать покупки на ее счет, так что… — Он осекся, когда я выложила на прилавок пятидесятидолларовую бумажку.
— Я плачу наличными.
— Ну, это другое дело, — пробормотал он. — Извините.
Женщины многозначительно переглянулись. Бенни отвернулся и принялся перебирать пузатые бутылки на полках. В гнетущей тишине отчетливо скрипнула двери; в аптеку вошел высокий мужчина с красным, обветренным лицом. В памяти не сразу всплыло его имя, однако мундир и потускневшая от времени звезда на груди развеяли все сомнения. Шериф Фостер!
Рукой, затянутой в кожаную перчатку, он дружелюбно коснулся края шляпы:
— Морин? Какая удача, что я застал вас в городе. Думаю, у вас найдется минутка, чтобы поговорить сомной о небольшом деле?
Он спрашивал, между тем как сердце мое замирало от страха. Что он хотел выведать? Усилием воли я взяла себя в руки. Он не желает мне зла, и я не сделала ничего предосудительного — увы, трудно убедить себя в том, во что не веришь.
— Поговорить со мной? — я постаралась придать голосу побольше независимости. — О чем?
— О вашей собаке.
— Правильно, правильно! — совсем не к месту воскликнула женщина, разговаривавшая со Сьюзен.
Подруга с готовностью поддержала ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
