Приветливо кивнув супругам Фроск, бог выходит из дому, сопровождаемый трепещущим от страха абом Субарданом…
Оставшись одни, Дуванис и Калия стоят среди комнаты и прислушиваются, как звук мотора постепенно замирает в отдалении. Потом Дуванис хватает себя за волосы, дергает изо всех сил и громко кричит:
— Калюни, сплю я или не сплю?!
— Не спишь, дурачок! У нас был повелитель вселенной и оставил нам свои заветы. Будем теперь жить по-новому! — нараспев отвечает Калия.
— Ну, коли не сплю, — говорит Дуванис, — то мне нужно поскорее ехать к товарищу Гардиону и обо всем ему рассказать. Вот удивится-то!.. До свиданья, болтунья, с ужином меня не жди!
Через минуту фонарик его велосипеда мелькает по ночному шоссе, стремительно уносясь к Марабране.
ЗАГОВОР ПРОТИВ БОГА ЕДИНОГО
Весть о появлении в провинции Марабрана самого бога единого вначале совершенно раздавила гросса сардунского и повергла в отчаяние. После беседы с Куркисом Браском он целых полчаса провел в каком-то полубреду, парализованный неотвратимостью надвинувшейся катастрофы. Но потом первое потрясение прошло и, взяв себя в руки, гросс развил самую лихорадочную деятельность.
Его циничный, изворотливый ум (не обладай он таковым, ему никогда не удалось бы занять престол сына божьего!) принялся сплетать сложную и хитрую паутину. Гросс сардунский решил встретить бога единого во всеоружии своей земной силы и славы.
Во все крупные города Гирляндии, в резиденции митрархов и гремов, во все значительные монастыри и даже в некоторые местечковые приходы абов полетели телеграммы-«молнии», призывающие служителей бога единого срочно явиться в Гроссерию. Послушные приказу сына божьего, митрархи, гремы, абы и настоятели монастырей — синапы кинулись в гаражи, на вокзалы, в аэропорты. Там, где не было быстрого рейсового сообщения из отдаленных мест, они, не задумываясь, нанимали частные самолеты…
До полуночи большинство выдающихся священнослужителей гирляндской религиозной общины собралось у подножия божественного престола гросса сардунского…
Гроссерия бурлит, как кипящий котел. На всех мостах, на всех въездах в резиденцию сына божьего расставлены усиленные наряды тайной полиции Барбитского Круга. Эти мрачные молодчики, в черных пиджаках и узеньких брюках в полоску, вооружены пресловутыми карточками с изображением бога единого на облаке и с текстом моления о дожде, а также многозарядными автоматическими пистолетами и слезоточивыми бомбами.
Тысячи монахов, абов, мелких чиновников верховных кабинетов, студентов-богословов и всевозможных разночинцев, населяющих Гроссерию, в смятении носятся по улицам, перешептываются, делясь самыми невероятными слухами, и трепещут от ужаса. Для туристов же доступ на территорию Гроссерии временно закрыт…
Гросс сардунский, одетый в свое самое богатое торжественное облачение, сидит у себя в кабинете перед камином и отдает бесчисленное множество приказов. Протер-секретарь, уже успевший привести себя в порядок и вновь блистающий утонченностью манер, записывает распоряжения гросса и передает курьерам.
Особый телефон, соединяющий по прямому проводу кабинет гросса с дворцом верховного правителя Гирляндии, то и дело звонит. Верховный правитель очень встревожен осадным положением в Гроссерии и тысячами противоречивых слухов, расползшихся по столице. Он просит гросса объяснить, в чем дело, но гросс не считает нужным до поры до времени разглашать правду. Он дает уклончивые ответы, от которых у верховного правителя волосы встают на голове дыбом.
— Пока что это касается только гирляндской религиозной общины, ваше высокопревосходительство, — говорит сын божий. — Правительству нет необходимости принимать какие-либо меры.
— Как же нет необходимости, ваша святость! — кричит трубка голосом верховного правителя. — Я прошу, ваша святость, я настаиваю, наконец, чтобы вы открыли мне правду! Меня осаждают министры, депутаты парламента, корреспонденты, представители деловых кругов, даже домашние хозяйки! Все требуют каких-то мер! А я решительно не знаю, что предпринять! Марабранский губернатор тоже не имеет ни малейшего понятия о том, что творится у него в провинции. Он наслушался по радио столичных слухов, дрожит от страха и просит военной поддержки. Если вы не скажете мне правду, ваша святость, я объявлю всеобщую мобилизацию и двину в Марабрану войска!
— Сохраните спокойствие, ваше высокопревосходительство! В ближайшие дни все выяснится. А пока я советую вам выступить по телевидению с речью и опровергнуть все нелепые измышления газетчиков. Скажите, что значение катастрофы преувеличено, что в Марабране царят полный порядок и спокойствие, что пострадавшим крестьянам правительство окажет всестороннюю помощь. Это — самое разумное из всего, что вы можете сейчас предпринять. А теперь, ваше высокопревосходительство, позвольте передать вам мое благословение и пожелать твердости духа и благоразумия! Ашем табар!
— Но ваша святость!..
— Ашем табар! Ашем табар! Я очень занят!
И гросс решительно вешает трубку. До очередного звонка верховного правителя он снова занимается своими неотложными делами.
— Скажите, беспорочнейший, — обращается он к протеру-секретарю, — ведеор Браск уже направил телеграмму в Марабрану этому своему доморощенному Эдисону?
— Да, ваша святость, уже направил. Я лично присутствовал при ее передаче! — угодливо отвечает протер.
— Ответа еще нет?
— К сожалению, еще нет, ваша святость. Да и вообще, я сомневаюсь…
— В чем вы сомневаетесь, беспорочнейший?
— Ведеор Браск мне признался, ваша святость, что изобретатель эмэм-прибора не совсем в своем уме. Оно и следовало ожидать, коли он выпустил из рук такой ценный патент!
— Не в своем уме?! Пишите приказ! Немедленно разыскать Куркиса Браска и доставить ко мне!
Протер-секретарь не успел передать приказ курьеру, как в кабинет неожиданно вбегает сам Куркис Браск и, размахивая в воздухе какой-то бумажкой, кричит, захлебываясь от радости:
— Можно, ваша святость! Можно! Ура! Спасены!
Лицо гросса проясняется.
— Садитесь, ведеор Браск! Вы получили ответ из Марабраны?
— Так точно, ваша святость! Замечательный ответ! Мой Эдисон пишет, что конкретизацию можно…
— Погодите! — останавливает его гросс и обращается к протеру: — Будьте любезны, беспорочнейший протер, оставьте нас с ведеором Браском наедине!
Лицо протера-секретаря кривится в кислейшей гримасе, но ослушаться он не смеет. Поцеловав мантию гросса, он смиренно удаляется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
