Когда я открыл глаза, уже наступило утро. Я увидел склонившееся надо мной лицо юноши. У него были длинные черные косы, высокие, как у всех степняков, скулы, вытянутые к вискам раскосые глаза и шрам на подбородке.
— Ты — дух! — не удержался я от возгласа.
Он спросил глазами, что означают мои слова.
Я повторил, использовав слова, которые узнал от кочевников:
— Ты — шегул!
Он улыбнулся и кончиком серпа слегка рассек мне грудь у самой шеи. Я вздрогнул. Значит, это не сон! Я узнал пурпурную тунику, черные зрачки и кобылу, мирно щипавшую траву бок о бок с Буцефалом. Я застыл, осторожно потянулся рукой к мечу, прикоснулся к острому лезвию его серпа.
— Как твое имя?
Он сделал вид, что не понимает языка чужого племени. Снова поднял оружие и приставил его к моему горлу. Смерть меня не пугала. Я привык к холоду клинка. Я смотрел в глаза своему палачу, бросая ему вызов. Внезапно он склонился ко мне и прижался губами к моим губам. Инстинкт воина сделал свое дело — я оттолкнул его. Он отшатнулся, сунул пальцы в рот и свистнул своей кобылке. Буцефал последовал за ней, и мы поскакали бок о бок к бескрайним степям.
По небу плыли облака. Облака окрашивались в желтый, голубой, розовый и оранжевый цвета. Облака пылали. Птицы смертоносными стрелами шумно летели к солнцу, спускавшемуся за горизонт. Мы мчались следом. Мы нырнули в солнце. Вспыхивали языки пламени, свет растекался и таял. Ярко-красные холмы колыхались, превращаясь в реки, горы и гигантские деревья, тянувшиеся ветвями к кроваво-красному небу. Сердце солнца было озером, в котором кружили багровые призраки. В воздухе возникли белые существа. Они сорвали с меня прошлое, как грязные лохмотья, и исчезли в раскаленных волнах.
Наступила ночь, и мы разожгли огонь. Юноша смотрел на меня сквозь пламя.
— Как твое имя? — снова спросил я.
— Алестрия. Теперь назови мне свое.
Я не спешил отвечать.
— Ты мужчина или женщина? — настаивал он.
Вопрос насмешил меня.
— Мужчина, а ты? — наконец сказал я.
— Ты — мужчина? Не верю.
Удивленный ответом, я повторил:
— Говорю тебе, я — мужчина, мужчина!
Он вскочил на ноги, перескочил через костер, толкнул меня на землю и принялся ощупывать.
— Зугул! — в ужасе воскликнул юноша, отшатнулся, попятился и помчался к своей лошади.
Я ошеломленно смотрел, как он исчезает вдали. Ночь была непроглядной, тихо стрекотали цикады. Тьма затопила степь, юный воин исчез, унеся с собой мою радость. Я прыгнул на Буцефала и отправился на поиски.
Я блуждал по степи и звал Алестрию. Волки откликались на мои крики, их одинокий вой пронзал мне сердце. Почему ты убежал, Алестрия? Неужели тебя обманули мои локоны и тонкие черты лица, чью красоту воспели в своих творениях скульпторы всего мира? Ты ищешь жену, Алестрия? Я буду таким же нежным, как нежнейшая из жен, я, Александр, бывший дочерью Олимпии и женой Филиппа!
Вернись, Алестрия!
Внезапно я заметил вдали темный силуэт на фоне широкой серебряной ленты. Река преградила путь Алестрии. Он не сможет сбежать от меня. Такова воля богов и шегулов. Я подошел и привлек его в свои объятия. Мы бросили оружие и опустились на землю. Мы катались потраве, не размыкая уст, не расцепляя ног. Но Алестрия оказался женщиной.
Женщиной, умеющей сражаться!
Женщиной, отбившей Александра у его людей!
Женщиной, сбежавшей от меня и возвращенной мне по воле богов!
По моим щекам текли слезы, я не понимал, почему плачу, но очень скоро тело дало мне ответ.
Оно обрело наконец половину, утраченную в момент падения с небес на землю. Мои руки, ноги, бедра, живот, подколенные ямки и кончики пальцев соприкоснулись с контурами тела, жаждавшего воссоединения. Они обнялись, переплелись и превратились в дерево, чьи корни росли под степью, змеились по дну рек и карабкались в небеса.
Утром птицы разбудили меня своим щебетаньем. Я был обнажен и лежал среди моря диких цветов. Солнце, наполовину выкатившееся на небосклон, заливало степи потоками красного света. Я поискал глазами Алестрию. Она исчезла! У меня закружилась голова, я вскочил и увидел в воде черную точку. Я позвал ее. Она обернулась и махнула рукой. Исчезла, а потом возникла, как из ниоткуда, встряхнула головой, и в воздухе разлетелись тысячи сверкающих серебром капель.
— Талас! — крикнула она.
Я не умел плавать. И не знал, как это объяснить.
— Талас, идем!
Она вышла из воды и приблизилась. У нее было тело воительницы. Блестящие черные волосы, заплетенные в две косы, спускались до пояса. Длинные шрамы от глубоких ран покрывали грудь, бедра и ноги. Мокрое лицо с пухлыми губами и загоревшими на солнце щеками выглядело совсем детским. Она обняла меня за шею и прижала к себе. Кожа у нее была ледяная, и я вздрогнул.
— Талас! — повторила она и побежала к реке.
Я не мог не подчиниться. Кинулся с разбега в воду и сразу пошел ко дну. Вокруг вздымались волны. Алестрия превратила реку в цветник! Магнолии, далии, гвоздики, розы и фиалки распускались у меня на глазах. Я протянул к цветам руки, мое тело стало легким, я оттолкнулся от дна и полетел к небу. Я летел, мои руки превратились в крылья. Я скользил по аллеям из водорослей мимо серебристых рыб. Солнце в конце тропинки превратилось из раскаленного шара в лицо, глядевшее со свода, сплетенного из теней и отблесков. Внезапно лицо это нахмурилось. Я увидел Алестрию. Она искала меня! Я хотел поплыть к ней, но течение понесло меня прочь. Я пытался позвать ее по имени, но захлебнулся. Силуэт Алестрии растаял. Солнце исчезло. Лучи желтого, оранжевого, розового, фиолетового и алого света ослепили меня и превратились в радугу.
Я открыл глаза и увидел подбородок и грудь Алестрии. Она бережно поддерживала ладонями мою голову у себя на коленях и смотрела вдаль. Лицо ее было спокойным и задумчивым. Мне показалось, что обнаженное тело Алестрии закутано в покрывало, сотканное из куска грозового неба. Она опустила глаза и взглянула на меня. Ее черные глаза как будто вопрошали: «Осмелишься опустить оружие и полюбить дикарку? Не побоишься усадить кочевницу в седло Буцефала? Ты — Александр, сын Филиппа, царя царей и победителя греков, и Олимпии из рода Ахилла и Зевса, — посмеешь ли сделать своей царицей девочку, покинутую людьми и богами?»
Я не отвечал. Только смотрел, не отводя взгляда.
Нет, я не побоюсь.
Царь завоевателей не боялся воительницы. Он узнавал в ней изгнанницу из царства десяти тысяч дворцов, брата, живущего в чужом теле, родственную душу, вырезанную из огромного алмаза.
Нет, я не побоюсь. Моя гордость сложит оружие. Непобедимый воитель будет побежден. Подожди еще мгновение! Дай мне собраться с силами в тишине и покое, чтобы впитать любовь, которая перевернет всю мою жизнь.
