– Все сходится, – генерал посмотрел на Антона. – Скорее всего, это и есть те люди, которые должны привезти натуральную оспу в Россию. А непривитых пленников они держат для того, чтобы заразить, а потом либо устроить побег, либо просто передать командованию группировки.
– Смотря еще, сколько этой гадости у них сейчас на руках, – Данила поежился. – Прысни в метро из баллончика пару раз, и в Москве, да что там, по всей России, такое начнется!
– Она что, совсем неизлечима? – зачем-то спросил Родимов, хотя прекрасно знал характеристики всей имеющейся на вооружении заразы.
– Лечится, но очень тяжело. Используют противооспенный гамма-глобулин и еще кучу всякой гадости, – только для того, чтобы поддержать разговор, вздохнул Антон. – Инкубационный период – десять-двенадцать дней. Смертность в пределах сорока процентов. Передается воздушно-капельным путем. Только оспа оспе рознь. Неизвестно еще, что там за монстра во времена «холодной войны» гении дядюшки Сэма придумали.
– Значит, эти люди идут туда, куда ты должен попасть в ближайшее время. – Родимов, все это время над чем-то размышлявший, поднял взгляд на Антона. – Найдешь пленников, ликвидируешь охрану, считай, полдела сделано. Потом встречай гостей. У тебя, надеюсь, все офицеры привиты?
– Нет никого, кто родился бы позже восьмидесятого года, – кивнул Антон. – Значит, все.
Тем временем загрузка самолета закончилась. Скучающие у ограждения среди сваленных в кучу камуфлированных мешков, ящиков с оружием, минами и другим необходимым снаряжением офицеры оживились.
Розовощекий прапорщик Лаврененко, возившийся с переговорным устройством доктора, которое в последний момент перестало работать, облегченно вздохнув, вернул его хозяину:
– Контакты на батарее были окислены.
– Строиться! – скомандовал Антон.
До отлета оставались считаные минуты.
* * *
Опасаясь воздушной разведки, электронные средства которой позволяли федералам обнаруживать группы людей даже в ночное время, Нурды ждал тумана, или, говоря на языке летчиков, нелетной погоды. С трех до пяти утра горы укутывались густыми облаками. Именно в это время он и собирался покинуть свое убежище.
Наконец, молочного цвета покрывало сначала скрыло низины, а затем стало медленно подниматься вверх. Ночь была лунной, и эти испарения, казалось, светились изнутри.
Для того чтобы было легче идти, руки пленникам связали впереди. Ждать Сайхана и его людей, которые должны были именно сюда доставить «Возмездие Аллаха», поначалу было решено оставить на пару с Бизоном Руслана Цуева, расторопного, исполнительного боевика, длительное время выполнявшего в отряде обязанности снайпера.
Бизон с вечера выглядел кислым. Еще бы, Нурды уводит людей и пленников. Значит, дела очень плохи. Оставаться в пещере стало опасно. Тем не менее, именно сюда придет Сайхан, и Бизон с Цуевым должен будет его ждать, чтобы сообщить, куда ушел отряд. А если первыми здесь окажутся русские или кадыровцы? По сути, они смертники.
Вскоре в сопровождении нескольких боевиков пришел Азат Хабаев. Грузный, с косматой бородой и носом, похожим на картофелину, полевой командир выглядел хмуро. В неизменной камуфлированной форме, с повязанной на голове зеленой косынкой с арабской вязью, наполовину закрывающей бордовый шрам над левой бровью, он молча прошел к нарам и сел. Пришедшие с ним моджахеды остались стоять у входа в пещеру. По сути, руководство в лице Сарсура Махуля поручило ему заниматься обеспечением безопасности Нурды и оказывать ему всяческое содействие. Формально Азат подчинялся старику, присланному для организации и проведения акции, но строптивый нрав, нежелание выглядеть перед своими моджахедами пешкой в руках малоизвестного человека вынуждали его показывать пренебрежение к специалисту по диверсионной работе. По крайней мере так представил его эмиссар, который появился в отряде несколько месяцев назад, чтобы передать приказ руководства.
– Нурды, – позвал Хабаев.
– Слушаю тебя, Азат. – Чеченец стоял у противоположной стены, насмешливо глядя на своего «раба». Именно так можно было назвать этого человека, который с весны выполнял его поручения. Сначала он отлавливал русских солдат, причем только тех, кто родился после восьмидесятого года. Именно тогда по решению Всемирной организации здравоохранения были отменены прививки против натуральной оспы. Потом Нурды потребовал трех лучших моджахедов, с обязательным условием: они должны были знать Афганистан. В отряде Азата таких как раз было трое, один из которых Хан, его родственник и правая рука, после чего Нурды, лично проинструктировав, отправил их, по слухам, аж в Пакистан. Кроме этого, отряд Азата, считавшийся самым многочисленным на всей территории Чечни, выполнял функции сторожей. Разбитый на несколько частей, он рыскал в окрестностях этой злополучной горы, где в своей пещере Нурды откармливал русских, сидел в засадах, с одной лишь целью: никто не должен на нее взойти, а тем паче обнаружить злосчастную нору.
– Азат! – окликнул неожиданно задумавшегося бородача Нурды. – Ты уснул?
– Нет, а что? – встрепенулся полевой командир.
– Что хотел спросить?
– А-а, – протянул Азат, пригладив рукой бороду. – Я не хочу оставлять здесь своих моджахедов на верную смерть.
При этих словах Бизон затаил дыхание. Он сразу понял: речь идет о нем и о Руслане Цуеве. Нурды уже приказал им ждать Хана, чтобы вместе с ним и его людьми идти в направлении Курчалоя. Там, между Гансолчу и Ялхой-Мохк, в урочище Султан-Мурат, между двумя небольшими ручьями, еще в первую войну был оборудован прекрасный схрон. О нем мало кто знал. Построенный русскими пленными, которых там же похоронили, а вернее сказать, зарыли, словно собак, он ни разу не использовался. Три просторных помещения были укрыты бревнами в несколько накатов и двухметровым слоем грунта, на котором даже посадили кустарник. Рядом был оборудован еще один. Немного скромнее, но также хорошо скрытый от посторонних глаз.
Ходили слухи, будто эти и еще с десяток подобных блиндажей готовили специально для диверсионных отрядов на случай затяжной партизанской войны.
– Раз волнуешься за своих людей, тогда оставайся сам, – спокойно ответил Нурды. – Ты же знаешь, я не касаюсь твоих проблем. Главное, чтобы твой отряд обеспечил мою работу. Пока справляешься, и я считаю, что ты достаточно созрел для того, чтобы обходиться без моих подсказок.
Эти слова привели Азата в бешенство. Он вскочил со своего места и, тяжело дыша, подошел вплотную к куратору:
– Издеваешься?
– Нет, – покачал головой Нурды. – Просто сказал, что думаю.
– Я полгода ловлю русских, половина из которых тебе не нравится, как пес, сторожу эту вонючую нору, неизвестно куда отправляю по твоему желанию своих лучших людей. Ради чего?
– Ради нашей победы, – Нурды ответил спокойным, обыденным голосом. – Пока тебе не надо много знать. Делай, как тебе говорят, и жди.
Азат некоторое время не мигая смотрел в глаза этого странного человека, который, по его мнению, наверняка не убил своими руками ни одного неверного, затем отвел взгляд в сторону.
– Ты меня не так понял, – он с шумом перевел дыхание. – Здесь недалеко, в горном ауле, я разыскал одного человека. Он чеченец, но раб. В свое время этот шакал опорочил честь одного очень знатного тейпа и теперь наказан. Я говорил с его хозяином, он согласился отдать раба мне. Мы спрячем его здесь, оставим продуктов, и пусть он ждет наших людей. Если сделает все как надо, ему простят оскорбления.
– А не убежит? – прищурившись, спросил Нурды.
– Ему некуда податься, – Азат расплылся в зловещей улыбке. – Вместо одной ноги деревяшка, – он постучал себя по колену. – Ступни нет. Если придут русские, он скажет, что негде жить, прячется от кровников. Он не воевал, и они поверят ему. Если придет Хан, расскажет, где вас искать. И ему хорошо, он наконец избавится от позора, и я не лишусь своих людей.
– И волки сыты, и овцы целы, – на русском проговорил Нурды. – Что ж, покажи мне его.
– Эй, Рамзан! – крикнул Азат в проход. – Заведи сюда этого ишака!
Из прохода послышались шаркающие шаги, тяжелое, с посвистыванием дыхание, и в пещеру вошел до неузнаваемости обросший, сгорбленный человек. В нос ударил запах давно немытого тела.
– Как тебя зовут? – брезгливо спросил Нурды.
– Али, – оголив похожие на почерневшие пеньки остатки зубов, прохрипел мужчина. – Я из Гойты…
– За что тебя наказали? – вглядываясь в воспалившиеся глаза, задал Нурды следующий вопрос.
– За длинный язык, – понуро опустив голову, проговорил Али.
– Длинный язык не украшает даже женщину, расскажи подробнее.
– Работал на стройке дома своего соседа. Мы повздорили, и я плохо сказал о его матери и жене.
– Обычно за такое убивают, – Нурды удивленно посмотрел на Азата.
