— Правильно, правильно, в большую политику лезть совершенно не следует. — Веня Гильгоф держал в руке термос с чаем и поглядывал в иллюминатор, за которым бушевал какой-то безумный синевато-бело-желтый вихрь из смешанного светового потока бесчисленных звезд. Выглядело красиво, но жутковато. «Триглав» уже больше часа двигался в гиперпространстве. — Сергей, вы читали Тору? Ах нет? Плохо… Умная книга, я вам скажу. Помнится, Моисей — ну, о нем-то вы наверняка слышали? — изрек однажды: «Даров не принимай, ибо дары слепыми делают зрячих».
— И что? — буркнул Казаков. — Доктор, вы по делу говорите, а не цитируйте Тору.
— Кто вам сказал, будто я ее цитирую, это я просто, к слову, — возмутился доктор неведомых наук. — Поверьте, я очень уважаю нашего очаровательного адмирала — в конце концов, он кормит меня и мою семью. Но посудите сами — сколько упомянутых даров мы получили? Я имею в виду — вообще? Сейчас под подарком можно понимать все, что угодно. Начиная от этого не слишком шикарного, но крепкого и надежного корабля, предупреждения Деда Мороза, странного поведения рейдера патрульной службы Проксимы Центавра и заканчивая некоторыми другими малозначительными деталями. Я уж не говорю о недвусмысленном отказе Николая Андреевича Бибирева беседовать с вами. От такого количества подарков действительно может закружиться голова, и из зрячих мы постепенно станем слепыми. Мы не напуганы, мы удивлены. Удивление приводит к замешательству. Замешательство — к потере способности адекватно оценивать ситуацию. Отсутствие адекватной реакции — слепота. Видите, как прав был старик Моисей?
— А применительно к этому моменту у вас нет соответствующей цитаты? — усмехнулась Маша. Из-за тесноты пилотской кабины ей пришлось усесться на подлокотник и держаться за плечо лейтенанта.
— Есть, — согласился Гильгоф. — Только не из Торы. Из христианского Нового Завета. «В начале было Слово». Не будем толковать это с теологической точки зрения, глянем прагматически. Слово подразумевает общение. Общение — обмен информацией и анализ таковой. Кто имеет сказать что-нибудь умное?
Воцарилась настолько долгая тишина, что Семцова про себя рассмеялась: «Судя по общему молчанию, ничего умного породить мы не можем».
У двери почти незаметно нарисовался Бишоп, хотя его вовсе не приглашали. Однако никто не был против его присутствия.
— Давайте сделаем так, — наконец подал голос Казаков. — Пусть каждый из офицеров и научных сотрудников выскажет свое мнение о происходящем. Вспомнит любые детали, которые могут хоть как-то пролить свет на наше положение. Знаете, господа, я, да и, наверное, большинство находящихся здесь военных привыкли мыслить простыми и ясными категориями: у нас есть приказ и мы должны его выполнить. Собственно, за жизни людей в погонах я не боюсь. Как-никак мы профессионалы. Но странности, сопровождающие эту операцию, заставляют меня беспокоиться о гражданском персонале…
Говорили долго, зачастую (по мнению Маши и Казакова) разводя ненужное словоблудие. Слава Богу, никому и в голову не пришло оспаривать приказ руководства. Семцова рассказала об Удаве Каа, странном нападении на машину по дороге в аэропорт и своих мыслях о Деде Морозе, вернее, о его происхождении.
Бишоп с обычным невозмутимым лицом поведал о непонятных закулисных интригах в исследовательском центре в Цюрихе. По его словам, начальство биологического отдела комплекса ООН ни в коем случае не хотело отпускать его по запросу адмирала Бибирева, изящно замаскированному под заявку Московского университета и кафедры ксенологии, выпрашивающей андроида «для консультаций по вопросам чужой жизни». В конце концов, Бишоп был только машиной, вещью и не имел права самостоятельно распоряжаться собой.
В самый последний момент все вдруг резко переменилось. К директору исследовательского комплекса Организации явились какие-то господа (не славяне, как педантично уточнил Бишоп. Незнакомцы изъяснялись на слишком чистом английском языке без минимального акцента, который андроид обязательно распознал бы). Спустя час Бишопа отправили в аэропорт, и вскоре он уже оказался на станции «Гэйтуэй», где его встретили люди адмирала Бибирева.
Капитан Карл Реммер, подумав, сообщил, что в специальных подразделениях ВВС Германии циркулируют смутные слухи о некоей частной организации, не зарегистрированной ни в одном из государств мира. Коммерция, собственный флот, не всегда законный бизнес (наподобие торговли оружием или сильнодействующими химическими средствами)… Разумеется, об истинном владельце или владельцах никто не знает, все операции проводятся через подставных лиц. Спецслужбы Кайзеррейха несколько раз пытались раскрыть эту гигантскую, судя по всему, сеть, но не преуспели.
Доктор Гильгоф, выслушав немца, задумчиво почесал подбородок.
— Ну-у, знаете, герр гауптман, про такие организации ходили слухи во все времена. Тамплиеры, розенкрейцеры, мафиозные структуры вроде Коза Ностры, японской Якудзы или шанхайских Триад… Ладно, думаю, господин Бибирев не будет меня ругать, если я сейчас раскрою часть маленькой государственной тайны. К сожалению, я сам этими вопросами никогда не занимался, только слышал от коллег… Сейчас развитие, точнее, совершенствование техники достигло того уровня, когда индивидуум, обладающий достаточными средствами, может стать независимым от любого государства или мощной финансовой организации. Я подозреваю, что подобные люди существуют. Некоторые, развлечения ради, поддерживают экстремистские движения наподобие «Нового Джихада» — как думаете, откуда у исмаилитов берутся огромные деньги для проведения своих операций? Некоторые просто маются дурью — слышали, как в Австралии осуществлялся проект орошения пустыни Гибсона?
— Оросили? — подняла бровь Маша.
— Нет, — хихикнул доктор. — Вложили полтриллиона долларов, вызвали экологическую катастрофу, но бананы там как не росли, так по-прежнему и не растут… Слушайте дальше. Подозреваю, что в нашу историю вмешался некто третий. Я понятия не имею, что он собирается делать: противодействовать, сотрудничать или просто валять дурака за наш счет.
— Верно-верно, — вскинулась Семцова. — Мне еще адмирал говорил о неких, как он выразился, внегосударственных силах. Веня, то, что вы рассказали о независимых индивидуумах, наводит именно на такую мысль. Но черт побери, доктор, как может человек, пусть даже владеющий серьезной и, наверное, законспирированной организацией, помешать спецслужбам такой великой державы, как Российская Империя?
— Кто вам сказал, что он будет мешать? — развел руками Гильгоф. — Кроме того, если этот человек достаточно богат, влиятелен и независим, его самолюбию будет льстить соперничество с могучими конторами наподобие нашего ГБ, разведывательного управления Америки или тайной службы Кайзеррейха. Вы не предполагаете, что сей джентльмен из неких личных побуждений начнет помогать потерпевшим неудачу сотрудникам одной из спецслужб? По-своему, конечно. Честно признаться, я бы обратил самое пристальное внимание на предупреждение Деда Мороза.
— Мне тоже очень не понравилась пороховая бочка с американской символикой, — мрачно сказал Казаков. — Что это может означать? То, что американцы собираются применять Чужих в качестве биологического оружия? Или что мы летим прямо к ним в лапы? Теоретически, если наш таинственный абонент знает об операции «Рюген», о ней могут знать и янкесы. Вдруг он и им подбросил информацию? Хочет столкнуть нас лбами, а сам будет сидеть в первом ряду партера и посмеиваться над этой комедией.
— Ой, не будем углубляться в семиотику! — воскликнул Гильгоф. — «Тайны символа пороховой бочки»! «Сакральное значение фигуры Деда Мороза»! Не смешно. Собственно, наша задача предельно ясна: прибыть на место, вам, господа военные, исполнить свой долг, мне и госпоже Семцовой — свой. Вернемся в Солнечную систему, тогда и будем разбираться, что произошло и почему Контора Бибирева нас бросила…
— Почему мы так уверены, что военная разведка Рейха и тайная полиция Российской Империи отвернулись от нас? — поднял руку капитан Реммер. — В принципе, мы действительно находимся в автономном плавании и нас предупреждали, что такое может произойти. Откуда мы знаем, вдруг герр адмирал и господин фон Эшенбург продумали еще несколько систем дублирования и безопасности специально для нашего отряда?
Казаков потер ладонью лоб и, соглашаясь, произнес:
— Логично… Если и дальше развивать теорию негласных операций, то, может быть, нам отведена роль группы прикрытия, а основную задачу будут выполнять совсем другие?
— Если не ошибаюсь, — вкрадчиво начал Бишоп, — единственными людьми, общавшимися с Чужими, являемся мы. Даже ходячему калькулятору наподобие меня известно, что конторы и их руководители просчитывают свои шаги на много ходов вперед. Я не сомневаюсь, что мы еще поучаствуем в истории с исследовательской лабораторией на Гамме Феникса. Пока, согласитесь, мы ничего предпринять не можем. Господин Реммер упомянул об автономном плавании?
