class="p1">Роуэн задумалась, насколько мудро будет раскрывать глубину своих познаний. Если она согласится, не заподозрит ли ее госпожа в противоестественных деяниях, особенно если ей ничего не удастся? А если узнает хозяин? Она содрогнулась, представляя, что может случиться в таком случае. Но если она откажется, госпожа может ее невзлюбить. Роуэн хотела бы помочь, если бы могла, потому что быть женой, но не матерью – состояние, достойное сочувствия.
Оба варианта таили в себе угрозу.
– Я слышала об одном снадобье, – осторожно начала она. – Но если использовать неправильно, оно может быть опасно. И я не уверена, что смогу найти все необходимое.
На лице Кэролайн отразилось облегчение, и Роуэн вновь увидела, какую нежность улыбка придает ее чертам.
– Превосходно. Я сообщу Пруденс, чтобы тебе освободили время на поиски всего необходимого. В лесу к северу от города можно найти все, что душе угодно, насколько мне известно, какие-то травы больше нигде не растут. Однако если что-то все же сыскать не удастся, можешь обратиться к аптекарю. Только не забудь сказать, чтобы счет отправили напрямую мне, а не моему супругу.
– Некоторые ингредиенты могут оказаться дорогими, – предупредила Роуэн, но Кэролайн отмахнулась.
– Об этом не думай. – Она будто пропустила мимо ушей предупреждение о том, что лекарство может не удаться. Роуэн знала немало о рождении детей, наблюдала и даже один раз помогала матушке принимать роды, но зачатие, зарождение новой жизни, помимо увиденного в хлеву и на пастбище, было чем-то совершенно иным.
Роуэн мысленно вернулась в прошлое, когда она наблюдала за матушкой, тщательно искавшей нужные растения, а затем перетиравшей их при свете луны. Слава богу, что она ни на что не отвлекалась и что матушка заставляла ее повторять ингредиенты и порядок их смешивания, пока не убеждалась, что Роуэн может перечислить все без единой ошибки. Возможно, она сможет разыскать крапиву, одуванчики, фиалковый корень и кое-что еще в окрестностях.
– На сбор трав мне потребуется несколько недель. По меньшей мере до начала весны, – сообщила Роуэн.
Кэролайн нетерпеливо вздохнула.
– А ты уверена, что раньше не выйдет?
– Какие-то должны успеть зацвести, – покачала головой Роуэн.
– Что ж, вероятно, еще несколько месяцев особой роли не сыграют, – заметила Кэролайн, вновь вздыхая. – Но ни слова моему мужу.
– Конечно же нет, госпожа. – Перед мысленным взором Роуэн мелькнуло детское личико. Но от этого образа не веяло теплом, ребенок был бледен точно воск, глаза закрыты, и она поспешно отмахнулась от видения.
– Как я понимаю, ты сирота, но у тебя четыре брата.
Роуэн удивилась, что Кэролайн обратила на это внимание. Вероятно, Пруденс сказала ей, так как сама она совершенно точно никому больше ничего не рассказывала.
– Они все младше меня, – кивнула она.
– Ты, должно быть, скучаешь по ним, семья – это большое утешение. Если у тебя все получится, вероятно, я смогу убедить мужа дать тебе неделю отдыха, и ты сможешь навестить их.
– О, благодарю вас, благодарю!
Роуэн уже повернулась, чтобы уйти, но Кэролайн остановила ее:
– И вот еще что, Роуэн…
– Да, госпожа?
Достав из кармана платья сложенный лист бумаги, Кэролайн протянула его Роуэн.
На мгновение Роуэн недоумевала, что это может быть.
– Твое жалованье, – пояснила хозяйка.
Роуэн взяла сверток, ощущая в руке вес, осязаемое доказательство ее тяжелой работы.
– Очень вам признательна, госпожа, – ответила она, приседая в книксене. Кэролайн кивнула ей, отпуская, и Роуэн направилась к себе в комнату с кружащейся головой. Она поступила правильно, предложив помощь. Она и надеяться не смела, что через несколько месяцев сможет увидеть братьев и привезти дяде и тете заработанные деньги, плату за их содержание. Это был неожиданный добрый поступок.
Глава 12
Декабрь, 1768 год, Лондон
Выждав положенные полчаса после ухода мистера Холландера, Мэри вышла из дома. Схватив горсть монет из тех, что он оставил ей в качестве аванса, она немедленно отправилась в мясную лавку на углу Спитал-сквер.
– Лучшую курицу из всех, что у вас есть, – попросила она, чувствуя прилив гордости. – И фунт баранины на жаркое, будьте добры. – Сегодня они с Фрэнсис устроят настоящий пир, да и потом тоже.
Вернувшись домой, раскрасневшаяся от холодного воздуха и поразительного поворота судьбы, она увидела Фрэнсис в гостиной с ее альбомом в руках.
– Что-то не так? – спросила Мэри, так как сестра выглядела крайне серьезной. На столе перед ней невысокой башенкой возвышались оставшиеся монеты.
Фрэнсис подняла голову:
– Все яйца в одной корзине? Мудро ли это? И знает ли он сам, что делает, обещая тебе работу на год и даже больше? Сестра, я знаю, что других узоров, подобных твоим, не найти, и прошу, не пойми меня неправильно, но ни один еще не выткали. Ты можешь доверять ему?
– Думаю, да. Почему ты сомневаешься?
Фрэнсис взяла одну из монет и поднесла к свету, будто проверяя, настоящая ли она.
– Здесь что-то… – Она осеклась.
– Что? Что именно? – Мэри почувствовала обиду. Сестра могла с легкостью уничтожить возможности, которые открывались перед ними благодаря предложению мистера Холландера, и Мэри этого не хотела. Но, с другой стороны, она уважала суждения Фрэнсис.
– Думаю, ничего, – отмахнулась Фрэнсис. – В любом случае нищие не привередничают.
– Ну, сегодня мы не нищие. На ужин у нас птица, и даже больше, и я рада, что мы по меньшей мере будем сыты для разнообразия, – твердо заявила Мэри.
За месяц Мэри должна была создать три новых узора. Перед уходом мистера Холландера они посмотрели ее наброски в альбоме, и он выбрал несколько, по его мнению, подходящих, которые стоило доработать.
– Они прекрасны, но довольно простые, – пояснил он. – Добавьте больше деталей. Ваше чувство геометрии и пропорций мне очень по душе, так дайте мне больше.
Мэри не совсем поняла, что он имел в виду, но решила, что будет стараться изо всех сил. На следующий же день, после сытного обеда, она принялась за работу.
Убедившись, что узор ее устраивает, она принялась составлять заметки, которые должны были помочь выткать его на станке. Мэри скрупулезно перенесла узор на канвовую бумагу, но затем у нее появилась новая идея. А как будет этот рисунок смотреться на платье? А на камзоле? С мужским жилетом все было понятно, но как же очертания женского тела, складки? Ей придется хорошенько обдумать этот вопрос, потому как с готовой тканью сделать уже ничего не получится.
Склонившись над бумагой, она как наяву видела силуэт мистера Холландера и не могла не представлять, как один из ее орнаментов будет смотреться на камзоле, идеально скроенном по его широкоплечей фигуре. Как прекрасно он будет
