Брызги крови окропили пол вокруг его головы. Со следующим ударом в его голове появилась вмятина, что сразу заполнилась кровью. После третьего она выпустила трубу из рук, оставив её в голове парня. Спустя секунду его голова наклонилась набок и труба ударилась другим концом о пол.
— Теперь ты довольна? — сердито спросил Михаил, — пуступила не лучше этого мудачья.
— К чёрту всё, — она дернулась, вытирая с лица не то слёзы, не то кровь, — пойдём уже.
Михаил тяжело вздохнул. Добавиьь уже было нечего. Он проверил магазин добытого калаша и вставил его обратно. Закинув на плечо ремень автомата, он согласился:
— Да, пора. Берите вещи и пойдём.
Ещё минут пять у нас ушло на сборы. Первым пошёл Михаил, держа наготове автомат. Спуск по лестнице, казалось, занял вечность. Впереди мог быть кто угодно или не быть никого и вовсе.
Но на улице нас встретил дождь. Крупные капли падали на лицо и это было очень приятно. Будто после тяжёлой работы удалось наконец попасть под душ.
Просыреть под ним было плохо затеей, но и задерживаться там было нельзя. Густые тучи перекрывали небо, где до сих пор не взошло солнце. Передвигаться приходилось чуть ли не на ощупь. Как только Михаил вышел из-за кустарника у подъезда, то тут же отскочил назад, призывая нас всех присесть.
Полушёпотом он сказал, что впереди стоит машина.
— Так они же все не работают уже, — заметил Саша.
— Ну так скажи это ей, — осторожно выглядывая, ответил Михаил.
— Может, она тут и раньше стояла? — предположил я.
— Нет. Двор был пустой. А эта ещё и на ходу, видимо.
Я выглянул с другой стороны кустарника. Во дворе стоял большой внедорожник серого цвета. Согласившись с Михаилом, что раньше его тут не было, мы стали обсуждать, что делать дальше.
Через лобовое стекло было не понятно, есть там кто-то или нет. Но исключать этой вероятности было нельзя.
Жестами он показал мне с Леной обойти машину сзади. В полуприсяде, чуть ли не гуськом мы пошли вдоль дома, прячась за высокой травой. Пройдя до второго подъезда от изначального положения, мы подошли к краю заборчика, укрываясь за небольшим деревцем.
Спустя минуту мы увидели, как вышли в полный рост Михаил и Саша. Они двигались медленно и в руках у них ничего не было. Волнуясь за них, я достал свой пистолет, укрыв его телом от дождя.
Вдруг, машина завелась и на вышедших к ней упал свет от фар. Они подняли руки, склоняя водителя к переговорам.
Дверь открылась. Из машины вышел человек в капюшоне. В его руке что-то было, но я не смог разглядеть. Он хлопнул дверью и сразу наставил пистолет на нежеланных гостей.
С паникой в голосе он засыпал вопросами:
— Что вам нужно? Где остальные? Говори!
— Давай не будем торопиться, — начал Михаил, — мы вас не знаем и не хотим вреда.
— Кому ты чешешь? Кто там стрелял?
Пистолет в руках ходил из стороны в сторону. Его явно было некому прикрыть, раз он вышел один.
Пытаясь не издавать звука, я медленно сокращал расстояние. Лена пошла за мной, но её нервы были натянуты ещё сильнее, чем у того парня.
— У нас нет оружия, видишь? — Михаил повертел пустыми ладонями, — стреляли твои люди. Они сейчас… Отдыхают. Тебе не о чем волноваться.
— Не ври мне. Военный и без оружия? Я всё о вас знаю. Кто тогда стрелял на станции?
— Слушай, — попытался он его успокоить, — стрелял не я, а он.
Михаил показал рукой в мою сторону. Такого предательства я не ожидал. Мы стояли уже в трёх метрах от него, когда он развернулся.
За тот промежуток времени, что у него ушёл на то, чтобы повернуться, Михаил перекинул автомат на ремне и направил на мужчину. Саша рядом взял в руки пистолет и чуть отошёл в сторону.
— Так, мужики, стойте, — занервничал тот, — давайте успокоимся. Всё, я проиграл, хорошо?
Он поднял руки, давая понять, что не будет стрелять.
— На пол! — скомандовал Михаил, — живо.
Мужчина посмотрел в обе стороны и послушался. Он медленно опустился коленями на асфальт, где собирались маленькие лужицы.
— Что вам было от нас нужно? — спросил Михаил, грозя ему автоматом, — зачем вы нападали?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В его голосе было столько же искреннего любопытства, сколько и боли от потерь.
— П… п… почему Вы это спрашиваете? — стиснув зубы, лепетал он.
— Ты тупой? — вмешалась Лена, — что мы сделали? Почему вы идёте за нами?
Он смотрел, не понимая, что ответить. В его зрачках бегал страх, не давая им остановиться.
— Вы же… сами напали первыми, нет? — голос его был очень неуверен.
— На станции он сам побежал от нас, — начала Лена, — а потом стрелял в нашего же.
— Так я не про станцию говорю, — голос его стал спокойнее и увереннее, — вы когда всех забирать-то начали? Лет десять-пятнадцать назад.
— Так, подожди, — вмешался Михаил, — ты нас с кем-то путаешь. Мы пятнадцать лет сидели в бункере. Сейчас вышли наружу и встречаем это. Что тут вообще происходит?
— Да вы шутите, — он убрал руки из-за головы и посмотрел на нас глазами, полными надежды, — мне друг тоже говорил что-то про бункер. Я уже сто лет его не видел.
Михаил опустил оружие, задав последний вопрос:
— А почему вы вдруг решили, что мы вам враги?
— Ну так… одежда. Вы одеты, как военные. А у нас с ними типа война.
— Ладно, допустим, — Михаил отпустил из рук автомат, оставив его висеть на ремне. Затем подошёл к мужчине, протягивая руку: — С нас хватит этой войны. Ты пойдёшь с нами?
20
В очередной раз тыкнув голову собаки, он наблюдал, как та болтается какое-то время, а затем встаёт на место.
Он купил эту игрушку для сына, а теперь и сам игрался с ней, как маленький ребёнок. Долгое ожидание ему не нравилось. Палец сам по себе отбивал чечетку по обивке руля.
Наконец, не выдержав ожидания, он вышел из машины и закурил сигарету. Та кончилась быстрее, чем за минуту. Вернее, парень выкинул её раньше, чем дошёл до фильтра.
Он увидел ту, что так долго ждал и выкинул солдатика смерти, что она так не любила. Снова сев на водительское сиденье, он потянулся до бардачка, пытаясь что-то найти.
Какие-то бумаги, страховка, небольшой ножик, ключи непонятно от чего. Схватив маленький бутылёк, он достал его, затем брызнул себе в рот содержимое и закинул обратно.
К нему шли две девушки. Одна приходилась ему женой, а вторая — её подругой. Когда те начали подходить к машине, жена показала пальцем на багажник, намекая, что пакет в её руке не пойдёт салон.
Он открыл багажник и пошёл к ним навстречу. Забрав у супруги пакет с вещами, та спросила:
— Задняя открыта?
— Эмм… Да, да, открыта, — он взглянул на её подругу, — всё нормально?
— Нормально, — немного торопясь, ответила она, а затем принюхалась к супругу, — ну и вонища. Дим, ты что, опять курил?
— Нет, цветочки нюхал, — съязвил тот, — садись, давай.
Пока Ира помогала сесть своей подруге в машину, он закинул в багажник пакет и занял водительское сидение.
— Куда? — выжидающе посмотрел он на супругу.
— Давай сначала до продуктового, а потом к нам.
После этого в машине воцарилась тишина. Дима следил за дорогой, Ира думала о подруге, а Оля боялась о чём либо думать вообще.
Она смотрела в окно и пыталась забыть причину, по которой пришлось пролежать в больнице, откуда её только что забрали.
Девушка пережила серьёзную травму. После лечения ещё долгий курс реабилитации, нервные срывы и вечные стрессы на фоне страха за свою жизнь.
Наблюдая за происходящим за окном, она считала машины, рассматривала дома, затем наблюдала, как Ира заходит в магазин и садится обратно в машину. Снова дома и машины, после чего они паркуются во дворе и пост наблюдения приходится оставить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мы дома.
Ира известила нянечку о том, что ей уже можно идти домой. Саша выбежал из гостиной, ведя за руку молодую девушку с чёрными волосами до плеч.
Она поприветствовала родителей мальчика и перечислила всё, что им было интересно: куда они ходили погулять; во сколько и что тот ел; насколько сильно капризничал, когда не хотел есть кашу.
