руками, не мучаясь с Антоном.
– Верно. Паршивая овца везде найдется. От нее мы узнали, что герцог хочет «поставить на место» Даламара. Было очевидно, что ты выйдешь драться вместо мефрау Холд. Скуратова этот вариант устраивал. О тебе он ничего не знал, не допускал мысль, что ты можешь расправиться с его внуком.
Я против воли улыбнулся.
– Я сделал всю грязную работу, а вы принудили герцога к кабальному соглашению. Теперь он, как верный пес, будет приносить палку Белозеровым?
– Все не так плохо. Просто под предлогом участия в компании уступит спорные земли, откажется от старых претензий. Это позволит Скуратовым и Белозеровым выставить подобающие отряды для участия в войне.
– Верховный маг обещал привлечь всех старших.
– Он сделал все возможное, но нужно было сделать последние усилие.
– Я так понимаю, Скуратовы потеряют много магов на Иллирии, а потом Белозеровы поставят их на колени? – с усмешкой спросил я.
– Маркус, откуда такой цинизм в таком юном возрасте?
– Вариантов много. Либо от первого наставника, либо от дяди.
Я заметил, что де Ратуа вздрогнула, но быстро натянула на лицо улыбку и сказала:
– Вопрос снимается. Добавлю, что мы показали подрастающему поколению нашу аристократию во всей красе. Теперь большинство предпочтет службу королю, а не благородному роду.
«И окончательно испортили тебе репутацию, Маркус. Думаю, половина учеников теперь будут бояться ментальной магии и тебя, как огня», – тут же заметил Янус.
«Не все в трех мирах вертится вокруг меня. Просто оказался не в то время и не в том месте», – парировал я.
– Изящно. Даламар не смог приехать. Он знал? – задал я главный вопрос.
– Нет, это идея ближнего круга Карла. Твой покровитель ценен, но пока не заслужил такого доверия.
Поэтому вы завалили его работой. Хорошо, значит Даламар не в курсе. Если Мари не врет, чтобы выставить генерал в лучшем свете. Про такую вероятность забывать нельзя.
– Что вы планируете для меня?
– Даламар владеет всей информацией, уверена в ближайшее время он сообщит тебе. Пусть это будет сюрпризом.
– Не люблю сюрпризы. Можете хотя бы намекнуть?
Мари загадочно улыбнулась и без перехода спросила:
– Тебе понравилось пытать Ивана?
– Не уходите от темы.
– Честно ответишь на мой вопрос, я отвечу на твой.
– Он собирался отправить меня в крематорий.
Мари наградила меня тяжелым взглядом, ее зеленые глаза в этот момент показались жуткими и неестественными. Мертвыми.
– Я не это спросила.
– Мне приходилось ломать людей раньше. Уверен, это указано в моем досье.
– Указано. Я не это спросила.
Настойчивая дама.
– Я сожалею. Сожалею, что нельзя распотрошить этого ублюдка. Плевать, что он хотел убить меня, переживу, но он хотел причинить вред Луне.
– За нее ты готов убить любого.
– Да. Если получится искалечить в процессе, я буду только рад.
– Романтично. Жутко. Это у тебя от дяди или от первого наставника? – попыталась пошутить Мари.
– Думаю, оба внесли одинаковый вклад, чтобы вырастить из меня отморозка.
– Самокритично. Но объективно, – задумчиво сказала Мари.
Весь этот разговор она меня проверяла, и мне кажется, я прошел тест.
– Что до твоего вопроса… Это как-то связано с наследием Камета. Карл не кладет все яйца в одну корзину…
Янус тут же выдал ожидаемую скабрёзность. Я невольно улыбнулся.
– …Поэтому мне неизвестны все подробности. Но это что-то колоссальное. И для этого требуется ментальные маги. Увы, я играю слишком большую роль в других планах его высочества, поэтому меня не привлекают к этому проекту.
Сожаление. Искреннее, неподдельное. Так переживает лавочник, когда понимает, что нужного товара продать не может, хотя покупатель готов переплатить в десять раз.
– Интересно, но малоинформативно. Мотивы Карла я понял. Что вам от меня нужно?
– Откровенность за откровенность. Что ты на самом сделал с Иваном?
– Вложил в его голову бомбу.
– Срок?
– Без срока. Только бессмысленная фраза, которая превратит его разум в филиал бездны. Страховка, если все пойдет не так.
Глаза Мари удивленно расширились. Но страха в них не было, лишь интерес.
– Карл не даст тебя в обиду. Герцог объявит ему войну, если нарушит слово.
– Герцог не вечен. Иван считает, что отец любит его больше, чем дед. Лучше иметь рычаги влияния на будущего главу рода.
– Ты жестокий человек, Маркус Кайлас.
Никакого осуждения в голосе, наоборот, одобрение.
– Только я, ваша милость? Кто шантажировал деда, когда его внука взяли в заложники?
– Ты.
– Я ждал от него гарантий, не хотел выйти на улицу и получить шаровую молнию в спину.
– Я дала тебе гарантии. И получила за это плату. Это не шантаж. Просто услуга за услугу. Взаимовыгодное партнерство.
Я даже восхитился от такой наглости.
– Звучит до боли знакомо, – я сделал вид, что аплодирую. – И почему я ощущаю, что мне выкручивают руки? Так что с моим вопросом? Зачем я нужен вам, баронесса?
– Поговорим об этом, Маркус, когда иллирийский кризис минует.
Сказав это, он вышла из палаты и позвала Скуратовых. За время лечения их стало гораздо больше: приехали три изумрудных и один рубиновый. Это мне не понравилось.
Правда, я заметил в коридоре нашу шайку, которая тоже увеличилась. Это немного меня успокоило.
Скуратовы убедилась, что Иван в порядке. Он демонстрировал нормальную реакцию: старался на меня не смотреть, вздрагивал от каждого движения, просил уехать поскорее. Спустя пять минут благородные убрались восвояси.
В коридоре меня чуть не сбила с ног Луна. Потом неизвестный целитель проверил мое состояние. Выдал что-то невразумительное, но ободряющие.
Нашу шайку усилили два рубиновых и четыре изумрудных. Судя по их поведению, первые работали на Даламара, вторые – на Сайруса.
По дороге домой я рассказал сокращенную версию разговора с баронессой. Шантаж герцога и удар по репутации благородных, никаких отдельных предложений для меня.
Хуже всего к новостям отнесся Владислав. Он сидел мрачнее тучи, очевидно, злился на себя, что не предвидел такой вариант развития событий.
– Увы, герцог Скуратов не способен к компромиссу. Пока ты не достал клинок, он даже слушать меня не хотел, – недовольно сказал Сайрус.
А потом проломил барьер и стал договариваться со мной. Не первый провал Сайруса на ниве переговорщика. Никаких обид. Я почти привык.
– Это был впечатляющий спектакль. Ты хорошо отыгрывал безумие. Даже я проникся, – с двусмысленно улыбкой сказал Александр
