— Вы и родились в Мистике?
Он покачал головой.
— Я родом с Лонг-Айлендского пролива, но не из Мистика. Мой родной город называется. Уэстпорт. Мой отец там был врачом. В первую мировую войну служил хирургом на флоте, а потом стал практиковать в Уэстпорте.
— Это тоже на побережье?
Дуайт кивнул.
— Плаваешь, ходишь под парусом, ловишь рыбу. Так я и жил мальчишкой.
— Сколько вам лет, Дуайт?
— Тридцать три. А вам?
— Какой бестактный вопрос! Двадцать четыре, — ответила Мойра. И, помолчав, спросила: — А Шейрон тоже из Уэстпорта?
— В каком-то смысле. Ее отец — адвокат в Нью-Йорке, живет на 84-й Западной улице, недалеко от Центрального парка. А в Уэстпорте у них дача.
— Значит, там вы и познакомились.
Он кивнул.
— Еще детьми.
— Наверно, вы поженились совсем молодыми.
— Как только кончили учиться. Мне исполнилось двадцать два, меня назначили лейтенантом на «Франклин». Шейрон было девятнадцать; она так и не окончила колледж. Мы больше чем за год до того решили, что поженимся. Когда наши родные увидели, что мы не передумаем, они собрались вместе и порешили — лучше уж на первых порах нам помочь. — Дуайт помолчал, докончил негромко: — Отец Шейрон очень по-доброму к нам отнесся. Мы бы и еще ждали, пока не заработали как-нибудь хоть немного денег, но родные решили — ни ей, ни мне это вовсе ни к чему. И дали нам пожениться.
— Помогали деньгами?
— Ну да. Нам нужна была помощь только года четыре, а потом умерла одна тетушка, а я получил повышение, и мы стали на ноги.
Они доплыли до конца причала, вылезли из воды и посидели, греясь-на солнышке. Потом вернулись на пляж к Питеру, посидели с ним, выкурили по сигарете и пошли переодеваться. Вновь сошлись на пляже, держа туфли в руках, неторопливо сушили ноги на солнце, отряхивались от песка. Потом Дуайт стал надевать носки.
— Это ж надо — разгуливать в таких носках! — сказала Мойра.
Дуайт глянул на свои ноги.
— Это только на пальцах, — заметил он. — Снаружи не видно.
— И не только на пальцах! — Мойра перегнулась, взялась за его ступню. — Где-то я видела еще. Да вот же, пятка снизу вся дырявая!
— Все равно не видно, когда я в ботинках.
— Разве вам никто не штопает носки?
— В последнее время большую часть команды «Сиднея» уволили, — пояснил Тауэрс. — Мою койку еще заправляют, но у вестового теперь слишком много дел, ему не до того, чтобы штопать мне носки. Да на корабле и раньше не очень с этим справлялись. Иногда я сам штопаю. А чаще просто выбрасываю рваные носки и покупаю новые.
— И пуговицы на рубашке у вас не хватает.
— Это тоже не видно, — невозмутимо ответил Дуайт. — Она же внизу, под поясом.
— По-моему, вы просто позорите флот, — заявила Мойра. — Знаю я, что сказал бы адмирал, если б увидал вас в таком виде. Он бы сказал, что «Скорпиону» требуется другой капитан.
— Он ничего такого не увидит, — был ответ. — Разве что заставит меня снять штаны.
— Разговор сворачивает не в ту сторону, — сказала Мойра. — Сколько пар носков у вас в таком состоянии?
— Понятия не имею. Я давным-давно не разбирался в ящике с бельем.
— Отдайте их мне, я их возьму домой, и заштопаю.
Дуайт быстро взглянул на нее.
— Очень великодушное предложение. Но незачем штопать мои носки. Все равно мне пора купить новые. Эти уже никуда не годятся.
— А разве можно купить новые? — спросила Мойра. — Папа не смог. Он говорит, их больше нет в продаже, и еще очень многого тоже не найти. Ему и носовых платков не удалось купить.
— Да, верно, — поддержал Питер. — В последний раз я тоже не достал подходящих носков. Нашел огромные, на несколько размеров больше, чем надо.
— А вы в последнее время пробовали купить новые носки? — допытывалась Мойра у Тауэрса.
— Вообще-то нет. В последний раз покупал, помнится, зимой.
Питер зевнул.
— Дайте ей, пускай она вам заштопает, сэр. Найти новые задачка-не из легких.
— Ну, если так, был бы весьма признателен. Но вам вовсе незачем за это браться, — сказал Дуайт Мойре. — Я и сам справлюсь. — Он усмехнулся. — Представьте себе, я умею штопать носки. И очень даже недурно.
Мойра презрительно фыркнула:
— Примерно так же, как я умею управлять подлодкой. Лучше свяжите-ка в узелок все, что у вас есть рваного, и отдайте мне. И эту рубашку тоже. Пуговица у вас сохранилась?
— Кажется, я ее потерял.
— Надо быть поосторожнее. Когда отрывается пуговица, ее нельзя выкидывать.
— Если вы будете так со мной разговаривать, я и правда все, что набралось, отдам вам в починку, — пригрозил Дуайт. — Я вас завалю всякой рванью.
— Вот теперь пошел серьезный разговор. Я так и думала, что у вас много чего припрятано. Уложите-ка все это в сундук или в два и переправьте их мне.
— У меня и правда много всего набралось.
— Так я и знала. Если окажется слишком много, я спихну часть маме, а она наверно раздаст нашим дамам по всей округе. Адмирал Хартмен — наш ближайший сосед, мама наверно отдаст леди Хартмен в починку ваши кальсоны.
Дуайт изобразил на лице ужас:
— Вот тогда «Скорпиону» и правда понадобится новый капитан.
— Мы начинаем повторяться, — заявила Мойра. — Отдайте мне все, что у вас надо штопать и латать, и я попробую одеть вас, как подобает морскому офицеру.
— Ладно. Куда прикажете все это доставить?
Мойра чуть подумала.
— Вы ведь сейчас в отпуску?
— Более или менее. У нас больше десяти дней свободных, но мне так много не полагается. Капитану надо держаться поближе к своему кораблю, по крайней мере он сам так думает.
— Наверно, корабль только выиграл бы, держись капитан подальше. Привезите мне все в Бервик и поживите у нас денька два. Умеете вы править волом в упряжке?
— Никогда еще не приходилось, — сказал Дуайт. — Могу попробовать.
Мойра испытующе оглядела его.
— Пожалуй, у вас получится. Если уж вы командуете подводной лодкой, пожалуй, вам можно доверить одного из наших волов. Папа недавно завел ломовую лошадь по имени Принц, но к Принцу он вас едва ли подпустит. А править волом, пожалуй, позволит.
— Я согласен, — кротко промолвил Дуайт. — А что надо делать с волом?
— Разбрасывать по полю навоз. Коровьи лепешки. Запрягают вола, и он тянет борону по траве. А вы идете рядом и ведете вола за повод. И еще у вас есть палка, чтоб его погонять. Очень мирное, отдохновенное занятие. Полезно для нервной системы.
— Не сомневаюсь, — сказал Дуайт. — А для чего это? В смысле — для чего нужна такая работа?
— Улучшает пастбище. Если оставить навоз где попало, трава растет грубая, пучками, и скот ее не ест. А если боронить, на следующий год пастбище получается вдвое лучше. Папа очень следит, чтобы каждый участок боронили, как только скот оттуда перегонят. Раньше у нас борону тянул трактор. А теперь впрягаем вола.
— Так ваш отец заботится о том, чтобы на следующий год у него были хорошие пастбища?
— Вот именно, — решительно сказала Мойра. — Только ничего такого не говорите. В хорошем хозяйстве всегда боронят выгоны, а мой отец хороший хозяин.
— Я и не собирался ничего такого говорить. Сколько акров на ферме вашего отца?
— Около пятисот. Мы разводим коров энгеской породы и овец.
— Овец разводите ради шерсти?
— Да.
— А когда снимают шерсть? Я никогда не видел, как стригут овец.
— Обычно мы стрижем в октябре, — сказала Мойра. — Но папа беспокоится, говорит, если мы отложим до октября, в этом году стрижка сорвется. Он думает поторопиться и стричь в августе.
— Это разумно, — серьезно сказал Дуайт. Наклонился, надел ботинки. — Давненько я не бывал на ферме. Если вы меня стерпите, я приехал бы к вам на денек-другой. Надеюсь, не так, так эдак я сумею пригодиться в хозяйстве.
— На этот счет не беспокойтесь, — сказала Мойра. — Папа уж постарается пристроить вас к делу. Еще одна пара мужских рук на ферме для него просто подарок.
Дуайт улыбнулся:
— И вы правда не против, чтобы я привез все, что надо штопать и латать?
— Только попробуйте явиться с двумя жалкими парами носков и уверять, будто ваша пижама в идеальном порядке — я вам вовек не прощу. И потом, леди Хартмен мечтает починить ваши кальсоны. Она пока об этом не подозревает, но это чистая правда.
— Придется поверить вам на слово.
В этот вечер Мойра отвезла Дуайта на станцию в своей тележке. И на прощанье сказала:
— Буду ждать вас во вторник днем на Бервикской станции. Если сможете, дайте мне знать по телефону, каким поездом приедете. Если не сможете позвонить, я буду там ждать часов с четырех.
Он кивнул.
— Я позвоню. Так вы всерьез хотите, чтоб я привез все в починку?
— Если не привезете, вовек вам не прощу.
— Хорошо. — Дуайт запнулся, докончил нерешительно: — Пока вы доедете до дому, уже стемнеет. Будьте осторожны.
