По счастливому совпадению примерно в это же время недалеко от Джидды разбушевавшееся Красное море выбросило на берег византийский торговый корабль и превратило его в груду отличного строительного материала, который проживавший в Мекке плотник-египтянин брался с толком употребить на перестройку Каабы.
Последним препятствием являлась ядовитая змея, давно поселившаяся в Каабе и ставшая в некотором роде священной - днем она спокойно выползала погреться на ее стенах и по отношению к людям вела себя довольно вызывающе и даже агрессивно, однако никто не смел ее трогать. Эта змея внезапно пропала - по словам очевидцев, ее якобы унес прилетавший неведомо откуда коршун, возможно посланный самими богами в знак того, что намерение курайшитов обновить Каабу им угодно; так, во всяком случае в благоприятном для себя смысле, истолковали мекканцы исчезновение змеи, имевшей все шансы со временем занять почетное место в их пантеоне.
Чтобы никто не мог в будущем претендовать на исключительную роль в перестройке Каабы, ее решили строить сообща, всем миром, для чего каждому достаточно влиятельному клану после некоторых пререканий выделяли часть стены - интересно, что предания в перечне строителей Каабы не упоминают сынов Хашима, очевидно, к этому времени их роль в жизни Мекки еще больше упала и они вынуждены были примкнуть при строительстве к какому-нибудь более влиятельному клану.
Каабу разобрали до самого фундамента и из заранее заготовленных, грубо отесанных каменных блоков стали возводить ее стены в точно таком же виде, как они были до этого. Работа продвигалась мирно и благополучно, пока не наступила необходимость водворить священный Черный камень на его традиционное место; тут строители перессорились, каждый клан претендовал на эту честь и ни за что не соглашался уступить ее другим. Насколько вопрос был важным, с точки зрения мекканцев, свидетельствует поведение мужчин из кланов Абд ад-Дар и Ади - они принесли сосуд с кровью и на глазах у всех опустили в него свои руки, поклявшись скорее умереть, чем допустить установку Черного камня без их участия.
Дело явно зашло в тупик. Тогда самый старый курайшит, всеми уважаемый за свое исключительное долголетие, предложил довериться беспристрастности случая - обратиться за советом к первому человеку, который войдет в ограду храма. Как уже догадывается читатель, этим человеком оказался, конечно, Мухаммед - между прочим, еще одно свидетельство неучастия его в перестройке Каабы. Внимательно выслушав тяжущиеся стороны, Мухаммед в качестве третейского судьи предложил следующее решение проблемы - Черный камень положить на большой кусок материи и, взявшись за нее, сообща поднять на нужную высоту;
после этого он, Мухаммед, один поместит Черный камень на приготовленное для него место. Курайшиты согласились с этим исключительно мудрым решением принесли кусок материи, Мухаммед положил на него Черный камень, полномочные представители всех кланов, взявшись за его края, подняли священный камень, и опять-таки Мухаммед выполнил заключительную операцию - перенес его на стену. Таким образом, согласно преданиям, Мухаммед сыграл самую почетную роль в перестройке Каабы. Хотя рассказу о Мухаммеде и Черном камне набожные биографы пророка придавали очень важное значение, нам эта история, должны сознаться, не внушает никакого доверия; и поскольку сам Мухаммед никогда о ней даже не упоминал, у нас есть все основания считать ее благочестивым вымыслом.
Во всяком случае, Каабу действительно перестроили и впервые за ее историю покрыли плоской крышей, на которой с большими удобствами разместились многочисленные идолы, теснившиеся дотоле просто на стенах. С того времени прошло уже тринадцать веков, неоднократно священную Каабу разрушали землетрясения, наводнения, пожары и руки нечестивцев, но каждый раз ее восстанавливали почти в таком же виде; такой она остается и поныне строгий каменный куб с вкрапленным Черным камнем - камень треснул, его пришлось скрепить серебряным обручем.
Через несколько лет после обновления Каабы область Мекки и окрестные районы Хиджаза пострадали от сильнейшей засухи. Посевы в оазисах выгорели, скот кочевников не находил себе корма на скудных пастбищах, и в стране начался голод. К этому времени торговые операции Мухаммеда сократились уже до минимума, скота он не держал, все достояние его и Хадиджи хранилось в виде ценностей. Поэтому обрушившееся на страну несчастье не затронуло его семью, но мелкие мекканские торговцы пострадали очень сильно. В трудное положение попал и Абу Талиб, обремененный многочисленной семьей.
Мухаммед решил помочь Абу Талибу, взяв на воспитание кого-либо из его детей. Поступить так же он уговорил и Аббаса, "богатейшего среди хашимитов", единоутробного брата Абу Талиба. Вместе они отправились к Абу Талибу с предложением облегчить его от бремени многочисленной семьи.
- Поступайте, как считаете нужным, - сказал им находившийся в безвыходном положении Абу Талиб, - только оставьте мне Акила.
Акила, старшего сына, ему оставили; Аббас увел к себе Джафара, второго сына Абу Талиба, а Мухаммед - самого младшего, семилетнего Али. Предполагалось, что это временная мера и, когда дела Абу Талиба поправятся, сыновья вернутся в его дом. Однако положение Абу Талиба так никогда и не улучшилось. Мухаммед не усыновил Али, но он полюбил маленького двоюродного брата как родного сына, а Али полюбил его больше, чем своего отца.
Голод поразил и племя Бану Саад, семья кормилицы Халимы в очередной раз оказалась на краю гибели, а дочь ее попала в рабство. Средства Хадиджи позволили Мухаммеду выкупить дочь Халимы из рабства и помочь всей ее семье благополучно пережить период засухи.
Примерно в это же время в доме Мухаммеда появился молодой араб-кочевник Зайд. Он попал в плен к союзникам курайшитов и то ли был куплен Хадиджей, то ли просто достался на ее долю при общем дележе добычи. Новый раб понравился Мухаммеду, и, заметив это, Хадиджа подарила ему Зайда.
Положение Зайда сразу же резко изменилось - Мухаммед стал относиться к нему не как к рабу, а как к домочадцу и родственнику и очень скоро сумел завоевать его любовь и преданность. Когда года через два в Мекку прибыл отец Зайда, чтобы выкупить его из рабства и увезти с собой, Мухаммед предоставил Зайду на выбор - уйти к родному племени без выкупа или остаться с ним, Мухаммедом. Заид предпочел последнее и отказался уйти с отцом. Тогда растроганный Мухаммед освободил Зайда из рабства и официально, в присутствии трех свидетелей, усыновил его.
Али и Зайд в какой-то мере заменили Мухаммеду сыновей, которых судьбе не угодно было послать ему. И тот и другой вошли в дом с полного согласия верной Хадиджи и нисколько не нарушили гармонии, царившей в семье Мухаммеда.
Мухаммеду шел тридцать восьмой год. Надежды на богатство были давно оставлены, постепенно у него даже радикальным образом изменилось отношение к богатству, из блага оно превратилось в своего рода препятствие к нравственному совершенствованию, и он был уже близок к тому, чтобы чистосердечно воскликнуть:
- О, Господи! Удержи меня в бедности при жизни моей и позволь мне умереть бедняком...
Пока же в нем все больше укреплялась склонность к умеренному аскетизму как наиболее полезному для человека образу жизни - он считал, что "излишняя пища и питье умерщвляют сердце".
Занятия мелкой торговлей интересовали его все меньше и меньше, настоящей жизненной необходимости, учитывая состояние Хадиджи, в ней не было, она сохраняла лишь символическое и нравственное значение труда вообще. По убеждениям Мухаммеда, человек обязан трудиться, не пребывать в праздности, быть при деле.
Все, чего он достиг за эти годы, - хорошая семья, на редкость дружная и сплоченная. Но Хадиджа старилась, сыновей не было, дочери подрастали и уходили из дома. Через несколько лет уйдет и Фатима, уйдут и Али, и Зайд, к которым он искренне привязался.
Наступит срок и покинет его верная и любящая Хадиджа, навсегда покинет. Дом опустеет, ничего не останется ни от семьи, ни от дома. А потом придут старость и смерть, окончится и его, Мухаммеда, жизнь, прожитая умеренно и добродетельно, но существенно лишенная какого-либо глубокого смысла, высокой и вдохновляющей цели.
Исподволь и постепенно стал возвращаться Мухаммед к религиозным исканиям, прерванным женитьбой на Хадидже и семейными заботами, все больше проникаясь убеждением, что никто не сказал лучше и вернее поэта Лабида: "Знаю, что все суета, кроме Бога".
На этот раз поворот к религии был окончательным, определившим всю его дальнейшую жизнь.
Глава 7
Подготовка к пророческой миссии
Жизнь в застывшем времени
Страх перед будущим
Поиски помощи в сверхчувственном мире
Сны Мухаммеда
Его припадки
Надежды и разочарования
Как Мухаммед готовился к общению с Богом
