— Да… — кивнула Мария. — Я все обдумала. Советовалась с нашими юристами. Все согласны с тем, что это безупречное решение. Во всяком случае, для меня и для императора.
— С Эвой ты на эту тему говорила? — вопрос возник сам по себе, без какой-либо веской причины, но, возможно, сработала ее обострившаяся в последнее время интуиция.
— Она говорила со мной, — подтвердила Мария.
— То есть, это ее идея? — насторожилась Габи.
— Ты не думай, — всполошилась Мария, по-видимому, неправильно оценив вопрос Габи, — мне Тристан очень нравится, и с тобой тогда мы станем почти сестрами.
— Я знаю, что он тебе нравится, — успокоила Габи подругу. — Но первой озвучила эту идею Эва?
— Да.
«Остается понять, почему? По доброте душевной или по приказу императора?»
Впрочем, могло случиться и так, что кто-то другой попросил принцессу об услуге или, как бы случайно, подбросил ей мысль свести герцогиню и тана. И оба варианта, что характерно, означают заинтересованность третьей стороны. Вот только не угадать, кто бы это мог быть, и в чем его интерес. А все непонятное — потенциально опасно, и, значит, ей придется заниматься еще и этим, хотя, видят боги, интриги — не ее профиль.
— Я передам, — сказала она вслух. — И я буду просить его отнестись к твоим словам со всей серьезностью, которой они достойны.
— Если хочешь, конечно, — добавила она мягко, поскольку Габи показалось, что ответ прозвучал излишне сурово.
— Хочу, — без заминки ответила Мария и бросилась к Габи на шею.
Объятия… слезы… Все это было лишним. В таком случае, Габи предпочла бы постель. Лучше трахаться, — это хотя бы приятно, — чем жалеть и горевать. Но делать нечего, приходилось терпеть.
[1] Древнегреческий философ Эмпедокл создал учение о четырёх стихиях — воде, земле, огне и воздухе. Эфир — это тончайшая пятая стихия в античной и средневековой натурфилософии, физике и алхимии. Соответственно, Апейрон — это нечто промежуточное между воздухом, водой, огнём и землёй. Пифагорейцы называли апейроном беспредельное бесформенное начало, которое вместе с противоположным ему «пределом» является основой сущего.
[2] Байоннский жамбон или байоннская ветчина, — сыровяленый свиной окорок, производимый в окрестностях Байонны на юго-западе Франции. Окорок солят всухую каменной солью, после чего сушат на открытом воздухе до 7 месяцев.
[3] Андуйет — сорт французской колбасы, традиционный для старых французских провинций Шампань, Пикардия, Артуа. Изготавливается также во Фландрии и Лионе.
[4] Салат Нисуаз — салат с анчоусами. Готовится из свежих овощей, вареных яиц с добавлением анчоусов и оливкового масла.
[5] Киш-лоре́н (лотарингский пирог) — это слоёный тарт (открытый пирог) с основой из рубленого теста, заливкой из смеси яиц, сливок или молока и сыра, сметаны 35 % и с копчёной грудинкой, нарезанной тонкими брусочками.
[6] Айсвайн — ледяное вино (фр. Vin de glace, нем. Eiswein) — дорогое коллекционное десертное вино с густым букетом, изготовляемое из винограда, замороженного на лозе.
Глава 4(1)
Глава 4. Октябрь 1939
1. Трис
Это был странный день. День, когда нарушаются сложившиеся прежде планы и возникают новые возможности.
Вернувшись из поездки в Арденны, практически весь следующий день Трис провел в своем кабинете. Дела сами себя не сделают, а дел этих у главы клана всегда столько, сколько получится переделать, и еще столько же. И какие бы хорошие ни были у него помощники, хозяйский пригляд никогда не будет лишним. Вот Трис и работал, проводя одно совещание за другим, выслушивая отчеты своих помощников и советников, просматривая документы, поданные ему на подпись, отдавая распоряжения и формулируя вежливые просьбы. Ни о занятиях наукой, ни о светской жизни в таких обстоятельствах не могло идти и речи. Однако там, где сам тан определил свои цели и задачи, отказавшись для экономии времени даже от нормальных завтрака и обеда, настойчивость проявили другие люди из его близкого и дальнего окружения, внеся некоторые коррективы в принятую Трисом повестку дня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Первым таким активистом стал, как ни странно, Рудольф де лас Куэвас, известный в полукриминальных кругах столицы как Жером Нуар. Руди был мастер на все руки и выполнял зачастую весьма деликатные поручения своего молодого господина.
— Ваша милость! — вежливо поклонился мужчина, входя в рабочий кабинет Триса.
— Оставим расшаркивания на потом, — отмахнулся Трис. — Карл сказал, у тебя что-то срочное, Руди. Времени у меня мало, поэтому садись, — кивнул он на кресло для посетителей, — излагай. Только коротко, пожалуйста. Самую суть.
— Суть, — согласился Рудольф, усаживаясь в кресло. — А суть такова, мой тан, что я нашел след одной из трех винтовок. Это снайперский вариант русской СВТ-40.
— СВТ?
— Самозарядная винтовка Токарева. Токарев — это фамилия конструктора.
— Я понял, дальше!
— Винтовка эта у нас особым спросом не пользуется, но все-таки поступила в торговый дом Дюфура малой партией, всего семь штук, в 1926 году. Последний экземпляр был продан два года назад Деборе Моенн-Локкоз, но исчез из ее дома вместе с некоторыми другими ценностями в январе 1932. Госпожа Моенн-Локкоз страстная охотница, и у нее в доме находится довольно приличная коллекция охотничьих ружей и боевых винтовок. В тридцать втором украдены были только две из них, и наша СВТ не являлась ни самой дорогой, ни самой редкой из тех, что стоят в оружейных шкафах мадам. Я поговорил кое с кем в уголовной полиции, говорят, что похоже на специальный заказ, и что это хороший след. Вора постараются найти как можно быстрее. Я их простимулировал, «оплатив расходы», так что… Думаю, найдут. Ну, это все, на самом деле.
— Спасибо, Руди! — поблагодарил Трис своего лучшего агента. — Это действительно хорошая новость. Дожми их!
— Будет сделано.
— Что-то еще?
— Да, вот даже не знаю… — неожиданно смутился мужчина.
— Рассказывай! — потребовал Трис, уловивший нечто любопытное в интонациях своего потайника.
— Это касается вашей сестры, мой тан. Даже неловко говорить, но…
— Продолжай!
— Дней десять назад, — словно бы, виновато начал агент, — в клубе «Нуба» появилось новое лицо. Гийом де Ламот-Уданкур из Сентонжа. Род древний и знатный, — герцогская корона в гербе, — но оскудевший. У Гийома, как говорится, ни кола, ни двора, но титул принадлежит именно ему. Служил на флоте, ушел в отставку в звании Capitaine de corvette[1]. Маг, естественно, но не очень сильный: шестой-седьмой ранг в стихии Воздуха.
— Какое отношение это имеет к Габриэлле? — счел нужным уточнить Трис, вспомнивший по случаю разговор, который состоялся у них с Габриэллой в вечер перед отъездом из шато д’Агремон.
«Бывают же такие совпадения…»
— Ей ведь все равно придется выходить замуж…
«Умный ты парень, Руди, — кивнул мысленно Трис. — Еще и приказ не сформулирован, а ты уже пришел с решением проблемы. Ну, ну… посмотрим…»
— Тогда хотелось бы получить чуть больше подробностей, — сказал он вслух. — Почему именно он?
— Гийому тридцать два года, — с готовностью доложил Руди, — рост метр восемьдесят семь, брюнет с голубыми глазами, по-мужски красивый, спортивный. Женщинам нравится, причем всем подряд: и молодым, и тем, кто постарше.
— Альфонс?
— Пока еще нет, — покачал головой тихарь. — Но, если так дальше пойдет, скоро станет.
— Картежник, алкоголик, наркоман?
— Три раза — нет.
— Другие достоинства есть? — Трис вполне оценил проделанную его агентом работу и еще раз отметил, что Рудольф сам, без подсказки вычислил одну из будущих проблем семьи и рода и проявил в этом вопросе разумную инициативу.
«Хороший парень! Далеко пойдет!»
— Хорошо воспитан, — продолжил между тем Рудольф, — образован, легко поддерживает беседу практически на любую тему, знает языки. И что немаловажно отнюдь не дурак и, как ни странно, не подлец.
