– Мы с тобой встретимся, поговорим, после чего поедем к Косте. Или позвоним ему…
У меня все равно не было другого выхода, я согласился:
– Хорошо. Давай встретимся. Назначай.
– Так-так-так, – слышно из телефонной трубки. – Сейчас прикину – где, когда… Ну, давай с тобой встретимся в скверике против Большого театра. В пять часов. Устраивает?
– Устраивает, – согласился я и уточнил:
– А опознаемся как?
– Да я тебя узнаю, не беспокойся… Я к тебе сам подойду.
КОТ БОЙКО: ДЕЛОВИТЫЕ ЛЮДИ
– И куда же это ты, весь из себя невероятно прекрасный, намылился? – спросила Лора.
– Как куда? Я ведь тот самый современный мужик из анекдота: раз ты поставила меня на ноги – значит, сразу к бабам!
– Сходи, Кот, к бабам, сходи, – благожелательно согласилась Лора, только глазками за линзами полыхнула. – Погуляй, пошустрись, погарцуй. Себя покажи, девчушек посмотри. Гляди только, чтоб не обидели они тебя, здоровье мочеполовое не сорвали, по карманам не перешарили…
– Не пугай, злыдня! – сурово сказал я. – Весь кураж сломала. Пойду тогда по делам.
– Иди-иди, деловитый ты мой! – Она захохотала. – Ты взгляни на себя, Кот, – какие у тебя могут быть дела?
Я искренне удивился:
– Подруга моя, сладкий яблочный сок из Теслимовки! Это почему же у меня не может быть дел?
– Дела у людей деловых – серьезных, солидных, основательных, – уверенно сказала Лора. – А ты парнишка с праздника и боя – какие такие дела у тебя? Гулянка, драка, пьянка, враки – вот там без тебя морг, конец мероприятию. А дела – это в другой, следующей жизни.
– Обижаешь, подруга. Нагнула до пола…
– Нет, Кот, я правду говорю. Ну скажи на милость – есть на свете хоть один деловой человек, который даст незнакомой, пустой, чужой девке двадцать штук? Представляешь, Джордж Сорос отловил меня в блюде студня и подарил квартиру. Или Березовский…
– А кто знает – может, Сорос приехал бы к Туранде Толику на именины вперед меня…
– Ага! – оживилась Лора. – И пошел бы со мной в подвал студень искать. Только я бы Соросу не дала…
– А вот Харлампий Спиридоныч Фотокакис, тот бы…
Лора прикрыла мне ладонью рот, подтолкнула к двери:
– Иди-иди! Скорее уйдешь, может, скорее вернешься. Только возвращайся…
Я поцеловал ее, шепнул:
– Я буду поздно. Не тревожься. Я буду… Не прощайся навсегда…
Пешком поднялся я на девятый этаж, за лифтовой шахтой остановился перед деревянной крашеной дверью. Это – вход в технический коридор, соединяющий по чердачному переходу подъезды длинного многоквартирного дома. Я достал из кармана плоскогубцы и сорвал хилую петельку, на которой висит замок.
Петлю потом аккуратно приладил на место и тихо притворил за собой дверь.
Долгое путешествие по коридору – вдоль всего длинного дома, похожего на упавший на бок небоскреб. Тут – пыль, запустение, ясно, что люди здесь бывают редко, нечего им тут делать… Дошел я до двери в конце туннеля, осторожно попробовал ее на прочность, потом резким толчком сшиб с запора и вышел на лестничную клетку в самом последнем подъезде дома. А вот теперь можно вызвать лифт и спуститься на третий этаж. Здесь мы лениться не будем, пройдем пешком по лестнице, которая обязательно упрется в нижний полуэтаж – это камера мусоросборника, за ней должна быть дверь во двор.
Отсюда забирают контейнеры с мусором.
Дверь не заперта – а я уже во дворе с другой стороны улицы, по существу, в противоположном месте от того, где я вчера вошел в подъезд Лоры.
Осмотрелся не спеша по сторонам, перешел улицу, встал на мостовую, как витязь на распутье. А вот и он – проезжающий левачок мчится ко мне, притормаживает. Сел я в машину и уехал.
СОВЕЩАЮТСЯНиколай Иванович в автомобиле проводит совещание со своей командой неподалеку от того места, где стоял мусорный контейнер с телефоном. Рядом с его машиной припаркованы два автомобиля радиоразведки. Один из поисковиков докладывает шефу:
– Пока сигнал движется, мы не можем его локализовать. Нам нужно, чтобы он где-то остановился, тогда мы переместим свои силы, чтобы взять его в квадрат…
– А почему вы не можете ехать в направлении сигнала? – спрашивает Николай Иваныч.
– Это бессмысленно. Источник радиосигнала может в любой момент изменить направление движения. Он может зайти в магазин, спуститься в метро… Это будет просто бесплодная суета.
Николай Иваныч машет на них рукой.
– Старайтесь удержать в зоне радиопоиска источник сигнала. Место зафиксируете – сразу же сообщаете мне и в Центр.
Поисковики вылезают из машины, и Николай Иваныч поворачивается к своему помощнику:
– Это место ни в коем случае не бросать! Здесь где-то поблизости у него гнездо. Почти сутки сигнал шел отсюда. Он должен вернуться. Поэтому подтяните все силы и ищите – по портрету, по агентурным связям, пешим патрулированием, постарайтесь выяснить все возможное о его лежбище. Оно где-то здесь неподалеку. Что слышно о машине, на который он уехал от гостиницы?
Помощник разводит руками:
– Ищем. Пока ничего. Как только что-то появится, сразу сообщим.
– Ищите быстрее. У меня нет времени, – говорит Николай Иваныч.
СЕРГЕЙ ОРДЫНЦЕВ: ЛОВУШКА
– Что слышно о вчерашнем нападении на конвой? – спросил я у шефа безопасности Алексея Кузьмича Сафонова.
– Глухое дело! – Генерал махнул рукой. – Во всяком случае, не скорое. Ты-то как?
– Что мне сделается? У меня, Алексей Кузьмич, к вам вопрос…
– Слушаю, – с интересом взглянул Сафонов.
– Есть у меня один телефончик, мне его дал Смаглий. По этому телефону, он сказал, можно связаться с Котом Бойко. Смаглия вчера убили. Я случайно не оказался в этой же машине. Или не случайно…
Я сделал резкую паузу, лицо Сафонова – толстое, коричневое, в глубоких трещинах морщин – было непроницаемым. Он просто слушал.
– Я позвонил по этому телефону…
– И что? – спокойно спросил генерал. В разговоре с ним возникало тягостное ощущение, что он знает твои реплики наперед. Или делает вид, что знает.
– Кто-то морочит голову… Предложил встречу. Мне чутье подсказывает – что-то тут не так… По-моему, он был не готов к моему звонку. На встречу обязательно пойду.
– Это без вопроса, – кивнул Кузьмич. – А в чем проблема?
– Тут сошлось много непонятных обстоятельств. Думаю, что на встрече мы останемся в нулях. Но я бы хотел, чтобы вы организовали сильную и квалифицированную наружку. Надо выяснить, кто этот человек на связи. По крайней мере сможем определиться…
– Сделаем, – уверенно пообещал Алексей Кузьмич. – Сейчас первейшая задача – известить Кота, что ты в Москве. Дать ему канал связи с тобой. Тогда он появится в поле зрения.
Я с сомнением заметил:
– Не знаю, не уверен. Кот очень умный, хитрый и реактивный парень. Он никуда не побежит сломя голову. Мне надо не только известить его о том, что я здесь, но и заверить его в безопасности встречи.
– Не сомневаюсь, – согласился Алексей Кузьмич. – Я думаю об этом все время… Ладно, давай «пропишем» тебя…
Сафонов встал, в стенном шкафу раскрыл дверцу встроенного холодильника, достал заиндевелую бутылку водки, буханку ржаного хлеба и шмат свиного сала.
Разложил снедь на столе, вынул из кармана нож-выкидушку, цыкнуло наружу бритвенно острое лезвие. Сафонов нарезал пористый хлеб, мягко дышащий, толстыми ломтями, секанул по куску мраморного бело-розового шпика, разлил в тонкие чайные стаканы водку. От сала головокружаще пахло специями.
– У тебя там, в Европах, с утра не квасят, наверное?
– И не закусывают так, – засмеялся я.
– Ну давай! Как говорится, с почином тебя. Сегодня первую борозду на поле положишь…
Выпили. Водка, от холода густая, как глицерин, текла по горлу вязкой струйкой. Я с наслаждением впился зубами в свой бутерброд. Сафонов показал на сало:
– Настоящее, хохляцкое, домашнего засола… Это мне мой дружок Варфоломеев, бывший украинский министр, привез из Киева. Времени теперь много, сам солит… Ты Варфоломеева помнишь?
– Помню, – кивнул я. – Он когда-то в союзном министерстве главком УБХСС командовал.
– Сильный был работник, – вздохнул Сафонов. Задумчиво глядя на сало, сказал:
– Он мне про это сало забавную историю рассказал. На даче у него жила старая крыса, огромный рыжий пасюк. Ума и хитрости невероятной. Варфоломеев с ней воевал всю дорогу. Не брала она приманок. Разбойничала по дому как хотела, а заманить ее в крысоловку – никогда! Озверел Варфоломеев, взял кусок свежего сала и засолил его по всем правилам. С лавровым листом, чуток перчика, чеснока, сам чуешь – запах с ног валит. Нарезал ломтиками и раскладывал в разных местах, и пасюк этот не смог устоять – стал его жрать помаленьку. Вот тогда Варфоломеев поставил лисий капкан и зарядил большим куском сала. Тут-то и сломался пасюк – пришел в ловушку…
Я с грустью смотрел на Сафонова, потом отодвинул свое прекрасное ностальгически-опасное угощение, такое традиционное, соблазнительно простое хлеб-сало.
