— Лежи смирно, — сказал Ангел. — Это был скверный удар. У тебя на виске шишка величиной с гусиное яйцо.
— Ты убил их? — еле слышно прошептала она.
— Где там! Никогда не видал, чтобы люди бегали так быстро. Только пыль за ними взвилась. Мне показалось, что они меня знают, и это мне польстило.
Мириэль закрыла глаза.
— Не говори отцу, что я вышла из дому без оружия.
— Не скажу, но это и правда глупо. Это из-за того сна ты стала плохо соображать?
— Нет, не из-за сна. Я просто… просто сглупила, тут ты прав. — Ошибок не совершает тот, кто ничего не делает.
— Я не тот, а та.
— Я заметил, но это и для женщин годится. Двое этих парней умывались кровью — как видно, ты дала им жару до того, как тебя подбили. Молодец, Мириэль.
— Это твоя первая похвала — смотри, как бы у меня голова не закружилась. Он потрепал ее по руке.
— Я знаю, что вел себя, как последний сукин сын. Ты у нас славная девочка — крепкая, сильная, волевая. Я не хочу, чтобы ты сломалась, — ни духом, ни телом. Но учить я могу только одним способом — если вообще могу.
Она попыталась улыбнуться, но ей стало больно и захотелось уснуть.
— Спасибо тебе, — успела выговорить она. — Спасибо за то, что ты здесь.
Из своего высокого окна Дардалион видел отряд улан, медленно поднимающийся по извилистой дороге к монастырю. Двадцать пять человек в серебряных доспехах и пурпурных плащах ехали на вороных конях, покрытых кольчужными попонами. Возглавлял их человек, которого Дардалион хорошо знал. Рядом со своими стройными, подтянутыми молодцами Карнак мог показаться почти комичным. Грузный и пестро разодетый, он носил красный плащ, оранжевую рубашку, зеленые штаны, синие гетры и черные сапоги с серебряной окантовкой. Но никто не смеялся над его нарядом — ведь это был герой Дрос-Пурдола, спаситель Дреная, Карнак Одноглазый.
Его телесная сила вошла в легенду, но она бледнела рядом с мощью его духа. Одной-единственной речью он мог превратить сборище крестьян в бесстрашных героев, способных противостоять любой армии. Улыбка на губах Дардалиона померкла. Да, они были готовы умереть за Карнака — и умирали, сотнями и тысячами.
Вошел Вишна, мысленно, без слов, спросив Дардалиона:
— Из-за их приезда дискуссию, наверное, придется отложить, отец?
— Нет.
— Разумно ли было поручить защиту правого дела Экодасу?
— А уверен ли ты, что оно правое? — отозвался вслух Дардалион, оборачиваясь к чернобородому готиру.
— Да, ты сам учил меня этому.
— Там увидим, сын мой. Теперь ступай вниз и проводи господина Карнака ко мне, да пусть позаботятся о его людях и их лошадях. Они проделали долгий путь.
— Слушаюсь, отец мой.
Дардалион вернулся к окну, но гор уже не было видно: на севере громоздились грозовые тучи. Он вспомнил хижину в горах, двух испуганных детей и двух мужчин, пришедших убить их. Вспомнил смертоносную тяжесть оружия в своей руке и вздохнул. Правое дело? Одному Истоку ведомо, правое оно или нет.
Он услышал на лестнице раскатистый смех и подпал под власть присутствия Карнака еще до того, как тот переступил через порог. — Боги, как же я рад тебя видеть, старина! — прогремел Карнак, стиснув своей ручищей плечо Дардалиона. Его широкая улыбка была искренней, и Дардалион улыбнулся в ответ.
— И я вам рад. Вижу, вы одеваетесь все с тем же вкусом.
— Что, нравится? Плащ из Машрапура, а рубашка от дренанского ткача.
— Они вам к лицу.
— И горазд же ты врать, Дардалион. Гореть тебе в аду за это. Давай-ка сядем и поговорим кое о чем поважнее. — Карнак обошел стол и сел на место Дардалиона, предоставив настоятелю устроиться напротив. Отстегнув пояс с оружием, правитель бросил его на пол. — Экая неудобная у тебя мебель. О чем бишь я? Ах да! Что ты можешь сказать мне о вентрийцах?
— Они отплывут на будущей неделе и высадятся в Пурдоле, Эрекбане и в устье Эариса.
— Сколько у них кораблей?
— Более четырехсот.
— Так много? Как насчет того, чтобы вызвать бурю и потопить этих ублюдков, а?
— Я не стал бы этого делать, даже если бы мог. Впрочем, я не могу.
— Как же, как же! Мир, любовь, Исток и все такое. Но есть ведь такие, которые могут?
— Говорят, что есть — между надирами и чиадзе. Но у вентрийцев имеются свои чародеи, которые, конечно же, принесут жертвы и прибегнут к черной магии, чтобы обеспечить себе хорошую погоду.
— Это уж их забота, — буркнул Карнак. — Можешь ты найти мне такого заклинателя демонов?
Дардалион невольно рассмеялся.
— Вы просто чудо, мой повелитель. Для нашего же блага сделаем вид, что вы пошутили.
— И не думал. Ладно, я понял тебя. Что скажешь о готирах?
— Они заключили соглашение с сатулийскими племенами — те разрешат им беспрепятственно пройти на Сентранскую равнину, как только вентрийцы высадятся. Готиров будет около десяти тысяч.
— Это я знаю! — с растущим раздражением откликнулся Карнак. — Какие это легионы?
— Первый, второй и пятый. И два наемнических легиона, составленных из вагрийских беглецов. — Превосходно. Второй и пятый меня мало беспокоят — шпионы докладывают мне, что они состоят в основном из зеленых, необученных новобранцев. Но первый — это лучшее, что есть у императора, а вагрийцы бьются, как раненые тигры. Ну ничего, по твоим словам, у нас еще неделя впереди. Мало ли что может случиться за это время. Расскажи мне о вожде сатулов. Карнак расспрашивал Дардалиона больше часа и наконец поднялся, чтобы уйти. Дардалион жестом остановил его.
— Нам с вами надо обсудить еще одно дело.
— Неужели?
— Да. Дело Нездешнего.
— Это тебя не касается, священник, — потемнел Карнак. — Я не желаю, чтобы ты шпионил за мной.
— Он мой друг, Карнак, а вы приказали его убить.
— Это государственное дело, Дардалион. Как-никак, он убил короля. За его голову давным-давно назначена награда.
— Но вы не поэтому обратились в Гильдию, мой господин. Я знаю, что двигало вами, и это безумие. Вы сами не сознаете, сколь безумны ваши действия.
— Как так? Объясни.
— Два года назад, когда армейская казна опустела и против вас возник мятеж, вы получили вспомоществование от машрапурского купца Гамалиана, сто тысяч золотом. И это вас спасло. Верно?
— И что же?
— Это были деньги Нездешнего. Как и недавнее вспомоществование из восьмидесяти тысяч рагов от купца Перлисиса. Нездешний много лет поддерживает вас. Без него вам настал бы конец.
Карнак выругался и снова плюхнулся на сиденье, потирая рукой лицо.
— У меня нет выбора, Дардалион. Разве ты сам не видишь? Думаешь, его смерть доставит мне хоть малое удовлетворение?
— Уверен, что нет. Но вы спустили с цепи зверя, устроив охоту за ним. Он тихо жил в горах, оплакивая жену. Он перестал быть убийцей Нездешним, человеком, которого все боялись, но теперь Нездешний день ото дня крепнет в нем. Скоро он решит выследить человека, оплатившего его смерть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
