— Просто будьте там, где должны.
Вместо ответа Талманес начал быстро выкликать имена. Лорды и отпрыски благородных семейств подъезжали к Мэту, за каждым следовали знаменосец и с дюжину вассалов. Вскоре рядом с ним выстроилось четыре с лишним сотни кайриэнцев. Впрочем, после этого Талманес тоже мало разговаривал, просто быстрым шагом повел оставшихся на запад. За его людьми поднималось слабое облачко пыли.
— Держитесь вместе, — заметил Мэт своей половине отряда. — В атаку — когда я скажу, бежать — когда я скажу. И без лишнего шума.
Разумеется, скрипели седла, стучали копыта — уж ничего не попишешь, но по крайней мере, люди не разговаривали и вопросов не задавали.
Последний раз мелькнула щетина ярких знамен и конов, а потом изгиб ложбины скрыл солдат Талманеса. Как Мэт ухитрился вляпаться в это дело? Так просто все начиналось. Хотел-то лишь предупредить и сразу уехать. А после каждый шаг представлялся таким маленьким и таким необходимым. И вот он бредет по пояс в грязи, и у него нет иного выхода, кроме как продолжать идти дальше. Мэт надеялся, что Талманес все-таки объявится в нужное время. А ведь тот даже не поинтересовался у Мэта, кто он такой.
Когда отряд повернул на север, долина меж холмов изогнулась, раздвоилась, но Мэт хорошо ориентировался в пространстве. В какой-то миг он понял, где юг и безопасность, и это было вовсе не то направление, куда двигался он. К городу мчались и клубились над ним темные облака — Мэт давно не видывал таких тяжелых туч. Дождь как нельзя кстати в засуху — это хорошо для фермеров, если кто остался тут. А еще дождь прибьет пыль, что хорошо для всадников, — она не выдаст заранее конницу. Может, если прольется дождь, айильцы откажутся от своей затеи и уйдут обратно. Ветер тоже начал набирать силу, принеся немножко прохлады — как ни удивительно.
Из-за косогоров донесся шум боя, крики и вопли. Началось.
Мэт повернул Типуна, поднял копье и махнул им налево и направо. Он почти удивился, когда кайриэнцы развернулись в обе стороны от него в длинную цепь, лицом к склону. Жест Мэта был чисто машинальным — из другого времени и места, но выходит, эти люди знали, что такое сражение. Мэт двинул Типуна медленным шагом сквозь редкие деревья вверх по склону, его отряд, с тихим позвякиванием удил и уздечек, двигался вровень с ним. Первое, что испытал Мэт, достигнув вершины, было облегчение: из-за гребня напротив появились Талманес и его люди. А потом Мэту захотелось сыпать проклятиями.
Дайрид выстроил ежа — колючая щетина копий в четыре шеренги в глубину с вкраплениями лучников образовала каре. Длинные копья не позволяли Шайдо приблизиться вплотную, однако они напирали; лучники и арбалетчики быстро и сноровисто обменивались выстрелами с айильцами. С той и с другой стороны падали люди, но пикинеры просто смыкались там, где в строю образовывались бреши, и каре становилось теснее. Шайдо же, казалось, ничуть не ослабляли натиска.
В центре каре находились спешившиеся Защитники, там же стояла и почти половина лордов из Тира со своими вассалами. Половина. Вот отчего Мэту хотелось ругаться. Остальные метались среди айильцев, размахивая мечами и тыкая пиками, группками из пяти-десяти человек, а то и в одиночку. Дюжина лошадей без седоков свидетельствовала о том, насколько преуспели в схватке тайренцы. В гуще боя рядом с единственным своим знаменосцем налево-направо размахивал клинком Меланрил. Два айильца кинулись вперед, подрезали сухожилия лордовой лошади. Она упала, мотая головой, — Мэт был уверен, что несчастное животное громко ржет, но шум боя поглотил ржание. Потом и Меланрил исчез за облаченными в кадин'сор фигурами — копья поднялись и опустились. Знаменосец продержался на миг дольше.
Хорошо отделался, мрачно подумал Мэт. Встав в стременах, Мэт высоко поднял свое копье с мечевидным наконечником, взмахнул им и прокричал:
— Лос! Лос каба'дрин!
Если б мог, Мэт взял бы свои слова обратно, и не потому, что они на Древнем Наречии; внизу, в долине, был просто кипящий котел. Но даже если кайриэнцы и не поняли отданный на Древнем Языке приказ «Конница, вперед!», они верно истолковали жест Мэта, особенно когда он опустился в седло и ударил каблуками коня. Нельзя сказать, чтоб ему очень хотелось в бой, но иного выхода Мэт не видел. Он отправил людей сюда, в долину, а ведь кое-кто мог спастись, если б он велел им повернуть и бежать. Потому у Мэта просто не было выбора.
Качнулись знамена и коны, и следом за Мэтом вниз по склону устремились кайриэнцы, оглашая долину боевыми кличами. Несомненно, подражая ему, хотя Мэт кричал: «Кровь и проклятый пепел!» По ту сторону долины Талманес решительно повел в бой своих всадников.
Уверенные, что они загнали в ловушку всех мокроземцев, Шайдо не заметили остальных, пока те с двух сторон не врубились в их ряды с тыла. Вот тогда и начали сыпаться с неба молнии. И после этого стало попросту жутко.
Глава 44
Меньшая печаль
Рубашка облепила мокрое от пота тело, но Ранд не снимал куртки, опасаясь сильного ветра, дующего к Кайриэну. Солнцу оставалось подниматься еще по меньшей мере час до полудня, однако он чувствовал себя так, словно бегал все утро, а под конец его оттузили дубинкой. Закутанный в Пустоту, Ранд лишь отдаленно осознавал усталость, смутно ощущая ноющую боль в руках и плечах, в пояснице, пульсацию вокруг незажившей раны в боку. То, что он вообще это осознавал, говорило о многом. Преисполненный Силой, Ранд обычно мог различить отдельные листья на деревьях в сотне шагов от себя, но что бы ни случалось физически с ним самим, это будто происходило с кем-то другим.
Ранд уже давно черпал из саидин через ангриал в своем кармане — резную каменную статуэтку маленького толстячка. И все равно сейчас работать с Силой приходилось, преодолевая напряжение; он с трудом сплетал ее потоки на расстоянии в несколько миль, но лишь прогорклые жилки, попадавшиеся в том, что зачерпывал, удерживали Ранда, не позволяя ему вытянуть еще больше, вытянуть все. Запятнанная порчей или нет, Сила сама по себе была неимоверно сладка. Несколько часов без отдыха направлял он Силу и устал и от ее сладости. И в то же время Ранду требовалось все упорнее бороться с самой саидин, прикладывать больше усилий, чтобы не дать ей сжечь себя на месте дотла, чтобы его разум не испепелило в золу. Все труднее становилось удерживать стремящуюся уничтожить его саидин, все труднее становилось сопротивляться желанию зачерпнуть еще, все труднее становилось управляться с тем, что он уже зачерпнул. Страшная, все туже закручивающаяся спираль, и еще не один час пройдет, прежде чем станет ясен исход сражения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
