Или, наконец, такие:
Уважаемый тов. Зощенко.
Зная Вашу исключительную способность передавать бытовые картинки, предлагаю Вам подслушанный в вагоне разговор, который было бы весьма интересно прочесть в Вашей передаче.
Беседуют в вагоне о вставных зубах. Один из собеседников, рассказывая о вставленных им недавно и дешево обошедшихся зубах, говорит, что его приятель тоже недавно вставил себе зубы, но не пожелал вставлять по дешевке через страхкассу, а решил сделать как следует — у частника. Вставленная золотая челюсть обошлась в 150 рублей.
Но, по вставлении зубов, произошел следующий казус: вставивший решил вспрыснуть вновь вставленную челюсть с приятелями. Вспрыснули где?то около Финляндского вокзала; при возвращении зашли на вокзале в уборную, где виновника торжества от обильных возлияний начало мутить, и как он лишь потом сообразил, вновь вставленная челюсть отправилась вместе с прочим в вазу св. Лаврентия, причем он собственноручно и аккуратно спустил воду.
Е. С.
Часы
У Лескова есть прекрасный рассказ о том, как один купчик случайно украл часы у прохожего. Рассказ называется, кажется, «Часы».
Этот лесковский сюжет за последние годы почему?то обошел многие наши журналы. По крайней мере, я читал три рассказа на эту тему.
Этот заманчивый сюжет предлагают и мне.
20 февраля 1927
Уважаемый Михаил Михайлович!
Знакома с вами по вашим рассказам. Они доставляют нам (мне и «папмаме») истинное наслаждение, за что вас благодарим. Хочется мне, набравшись смелости и по совету «папмамы», предложить вам сюжет для смешного рассказа. Из?под веселого пера, мы уверены, выйдет хорошенький рассказец.
Вот тема: наш знакомый Пал Палыч… как?то раз поздно вечером шел домой по глухому и темному переулку.
Он был в хорошем настроении, но чувствовал и ждал, что его должны ограбить. И вот, как бы в подтверждение его мыслей, к нему подходит какой?то человек, шедший навстречу. Подходит и просит прикурить.
Прикурили. Только разошлись, Пал Палыч хлоп, хлоп себя по жилетке — часов нет, пропали. Не иначе как прохожий упер.
Возмутился Пал Палыч…
Не будучи трусом, храбрый Пал Палыч мигом нагнал жулика.
— Стой, мерзавец! Давай часы, коли жив остаться хочешь!
Испугался жулик, вынул и отдал часы Пал Палычу, а последний, на высоте своего положения, отругал жулика как подобает и отпустил с чертом.
Придя домой, П. П. гордо рассказывает жене о случившемся, а она ему:
— Какие часы? Свои ты забыл дома; вон на комоде лежат…
П. П. вытаскивает часы из кармана, глядь — они чужие. Выходит — ограбил мирного гражданина. И совестно ему, и не знает, как же часы вернуть хозяину, хоть объявление в газете давай…
Если воспользуетесь моим сюжетом, беру с Вас слово, что первое издание рассказа пришлете Вашей поклоннице.
Моя анкета: Елена…, 15 лет, пола — женского, русская, беспартийная, под судом не была и не хочу. Страдаю «киноманией», особых примет не имеется.
Живу в столице Дагестана…
Остаюсь читающая и почитающая Вас
Елена…
Еще часы
Дорогой и многоуважаемый М. Зощенко!
Читая и любя ваши произведения, хотел бы поделиться с вами одним сюжетом, случившимся со мной летом этого года.
Возвращаясь ночью от своих знакомых через Троицкий мост и проходя через Марсово поле, я встретил на пути одного гражданина, который попросил у меня прикурить. Я дал ему прикурить. Он прикурил и быстро пошел вперед.
Желая поглядеть, который час, я хватился за карман, но часов, к своему ужасу, не нашел. Тогда, считая, что этот гражданин снял у меня часы, когда прикуривал, я бросился за ним и велел отдать ему часы, иначе я потащу его куда следует.
Он отдал мне часы и пошел еще быстрее.
Через полчаса, придя домой, я убедился, что это были не мои часы, а того самого гражданина, собственные. А свои часы я позабыл у знакомых в уборной, которые мне и вернули на другой день.
Новые же «краденые» часы остались у меня.
С приветом и пожеланием увидеть рассказ в печати.
Если хотите — посвященное С. Л. Л–ву.
Пастушеская поэзия
Революция не всех сделала суровыми бойцами. Не из всех выколотила изящные чувства.
В природе остались весьма нежные голубые души, которые могут «переживать» при виде птички или пастушка.
Честь и место нежному поэту!
Голубок
Вчера я долго провозился,
Смотря, как белый голубок
Летал на солнышке, носился
Со стены на чердачок.
Белый цвет его менялся
Часто предо мной:
Разной тенью отливался,
То темно–нежной голубой.
Я камушек в него; а он быстрее
Летает и кружит.
У себя я вижу вдруг на шее
Неподвижный он сидит.
Я хвать его, а он вертлявый
Дрожит в моих руках.
Исчез блеск его румяный,
Краски нет, а есть пятна на крылах[2].
Теперь уж каждый день
Я в комнате своей
Часто с ним играюсь,
Голубочком забавляюсь.
Пастушок
Пастушок коровок гнал
Поздно — вечерком —
За коровками бежал
Со своим кнутом.
Пригнал коров домой
Пастушок–малютка
И довольный он собой
Гулять бежит Васютка.
На зелененьком лугу
Ночью при луне
Играли дети в чехарду,
Крик их слышен на селе.
Детский праздничек пришел,
Радость для детей.
Вася–пастушок пошел
Гулять играть скорей.
Не любили Васюка,
Грязного мальчишку,
Мальчики всего села
Пастуха сынишку.
И завидя издали,
Прогнать они его решили.
Васеньку не приняли
И камнями побили.
С тех пор он не ходил
Гулять играть к мальчишкам.
А он азбуку учил,
Интерес был у него к книжкам.
Уважаемый товарищ, я ваш будущий и новый корреспондент — остаюсь с почтением и уважением
Н. И.
Драма на Волге
Осенью 1926 года я получил странное и непонятное письмо. Я прочел его два раза подряд и ничего не понял.
И только читая в третий раз, я стал более или менее понимать все события, которые развернулись на Волге.
Какой?то жуликоватый человек, какой?то проходимец, неизвестно из каких соображений, выдал себя за Зощенко и в таком положении «прокатился» по Волге, срывая славу и светские удовольствия.
Этот человек имел, судя по письму, некоторый успех и среди женщин.
Вот письмо от одной из его героинь.
Добрый день, Михаил Зощенко!
Шлю Вам свой искренний привет.
Вчера, разбирая хлам в ящиках письменного стола, я натолкнулась на открытки с видами тех мест, где мне пришлось побывать за время моего учительства.
Виды волжского побережья и Жигулевские горы навеяли на меня воспоминанья и вот результаты — письмо к Вам.
Дорогой Михаил Зощенко, мне так бесконечно жаль, что пришлось встретиться с Вами в такой пошлой обстановке. Именно из?за этого я не могла быть с Вами такой, как мне этого хотелось. Я боялась, что Вы примете меня за искательницу приключений.
Кроме того, на меня подействовали слова профессора, что мое «дурное поведение» может отразиться нежелательным образом и на Вас, таком известном писателе.
Поэтому уйти из их общества я решила еще в Вашей каюте.
Этим и объясняется, что я под конец стала холодней к Вам относиться, но я решила, что так лучше будет для всех.
Разбирая открытки с видами Волги, я снова вспомнила Вас, я снова мысленно рисую Ваше лицо, Ваши умные глаза, полные грусти и затаенного смеха. Дорогой Михаил Зощенко, простите меня за эти строки. Я должна Вам сказать — у меня было мало хорошего в жизни. Главное — чем больше я сталкиваюсь с людьми, тем больше и больше я разочаровываюсь в них.
Но вместе с тем мне их становится как?то жалко. Я отыскиваю всякие причины, экономические и социальные и др., которые могут их оправдать, и пришла к выводу, если принять во внимание совокупность всех причин, то все люди должны получить оправдательный приговор. Нет плохих людей на земле. Всякие действия их оправдываются.
Но почему же, в таком случае, есть какое?то мерило хороших и плохих людей?
Я рассуждаю об этом и снова запутываюсь в неразберихе происходящего.
Много времени я трачу на чтение литературных произведений. Жаль, что не могу до сих пор прочесть Ваши «Сентиментальные повести». В нашей жалкой библиотеке их еще нету, заметку же о них я прочла.
Мне кажется, там верно подмечено Ваше разочарование, Ваш пессимизм. Я, говоря с Вами, подметила это. В тоне Ваших слов сквозило какое?то равнодушие к своей жизни, какое?то разочарование в ней, да и Ваши ежедневные попойки, эти 8–9 рюмочек, я думаю, сами говорят за себя.
