Евангелист Иоанн говорит, что омовение совершено во время вечери, и что для этого Иисус встал с вечери (Ин 13:2, 4). Но что же происходило в самом начале, пока еще Иисус не встал с вечери для омовения ног? Ответ на этот вопрос надо искать в Евангелии Луки; там сказано, что был между Апостолами спор… кто из них должен почитаться большим (Лк 22:24). Спор этот не мог возникнуть по поводу занятия ими мест за столом, так как они не первый раз возлежали с Иисусом и, вероятно, занимали места по установившемуся между ними обычаю; не могли они спорить и о старшинстве в Царстве Мессии, так как такой спор уже был разрешен Иисусом. Скорее всего, спор этот возник по вопросу о том, кто из них должен, за отсутствием слуги, исполнить в этот вечер рабские обязанности, омыть участникам вечери запыленные ноги; это доказывается и дальнейшими словами Евангелиста Луки, удостоверяющего, что, обратившись к Апостолам по поводу этого спора, Иисус, между прочим, сказал: кто больше: возлежащий, или служащий? не возлежащий ли? А Я посреди вас, как служащий. Слова – а Я посреди вас, как служащий – произнесены были, очевидно, после омовения Иисусом ног Апостолам, а самое омовение произведено после спора Апостолов. Но по какой бы причине ни произошел этот спор, во всяком случае следует признать, что Апостолы заспорили в самом начале вечера. Он не мог возникнуть после омовения ног, так как после показанного Иисусом примера смирения подобные споры не могли бы иметь места. Этот спор не мог возникнуть и после установления Таинства Евхаристии, так как это таинство уравняло всех Апостолов. А если самое начало вечери было занято спором Апостолов, за которым должно было последовать омовение ног; если непосредственно за омовением ног последовало наставление о смирении, а за этим наставлением – обличение предателя и уход его, то очевидно, что установление таинства не могло произойти в самом начале вечери, до омовения ног. Следовательно, таинство установлено после ухода Иуды.
К этому заключению приводит еще следующее соображение: предложить под видом хлеба и вина Свое Тело и Свою Кровь и сказать при этом – сие творите в Мое воспоминание – Христос мог только верующим в Него, только тем, которые будут создавать на земле Царство Божие, Царство любви и добра, и объединять всех вступающих в него совершением этого Таинства единения с Основателем и постоянным Руководителем этого Царства. Иуда же к этому Царству не принадлежал с тех пор, как замыслил предать своего Учителя, поэтому не место ему было присутствовать при установлении этого таинства.
Итак, порядок всего происшедшего на Тайной Вечери таков: спор Апостолов, омовение ног, наставление Иисуса по поводу спора Апостолов и показанного Им примера смирения, обличение Иуды-предателя, уход его с вечери, установление таинства и прощальная беседа. А из этого несомненный вывод: Иуда при установлении таинства не присутствовал.
2. В котором часу был распят Иисус Христос?
По общепринятому теперь мнению, Иисус Христос был распят перед полуднем, в двенадцатом часу дня. Мнение это было выражено в известном церковном песнопении: «Иже в шестый день же и час на кресте пригвожден…» И так как это песнопение вошло в состав богослужения, то некоторые люди стали приводить эти слова в доказательство того, что Христос действительно был распят в шестом часу по еврейскому счету, или в двенадцатом по нашему. Это мнение настолько укоренилось, что сторонники его не хотят верить Евангелию, опровергающему слова песнопения.
Думаю, что авторитет Евангелистов несравненно выше авторитета составителя этого песнопения; думаю также, что опровергать текстами Евангелия истинность церковного песнопения можно, но песнопением опровергать достоверность Евангелия нельзя.
Никто из нас не видел Иисуса Христа и не слышал Его проповедей; однако мы верим в Него как в Богочеловека, и верим потому, что убеждены в подлинности и достоверности Евангелий, в которых описаны Его жизнь и учение. Но если наше убеждение в подлинности и достоверности Евангелий поколеблется, если возникнет хотя бы малейшее сомнение в правдивости Евангелистов, то поколеблется и сама вера наша в Иисуса Христа, или, как говорил Апостол Павел, тщетна будет и вера ваша (1 Кор 15:14). Вот почему я нахожу невозможным сомневаться в авторитете Евангелистов ради поддержания авторитета составителей церковных песнопений.
Посмотрим же, что говорят об этом Евангелисты. Собственно о времени распятия Иисуса Христа говорит один только Евангелист Марк, или, лучше сказать, устами Марка говорит Апостол Петр: Был час третий, и распяли Его (Мк 15:25). Третий час еврейского счета соответствует нашему девятому; следовательно, по сказанию Петра, Христа распяли в девятом часу или в девять часов утра (пополуночи), а не перед полуднем. Что Евангелие Марка есть не что иное, как письменное изложение им устной проповеди Петра в Риме, это удостоверяет святой Ириней в своей третьей книге «Против ересей» (глава 1, 1), a что Петр читал это Евангелие и одобрил его, об этом свидетельствует Климент Александрийский. Следовательно, Марк записал то, что говорил Петр. И мы не имеем никаких оснований не доверять Апостолу Петру. Если он и не решился открыто стать на Голгофе у креста, то, несомненно, был в толпе народа, окружавшего место распятия. Если в минуты отречения его влекло туда, где он мог узнать о судьбе своего Учителя, то, конечно, после раскаяния он должен был быть на Голгофе, он должен был все видеть, хотя издали; он не был бы Петром, если бы не пошел на Голгофу. И потому надо безусловно верить этому достоверному свидетелю-очевидцу, что был час третий, когда распяли Иисуса.
Надо безусловно верить ему еще и потому, что это сказание его не находится ни в малейшем противоречии со сказаниями других Евангелистов о событиях того же дня.
Евангелисты Матфей и Лука, ничего не говоря о времени распятия Христа, говорят, однако, о наступлении в шестом (двенадцатом) часу тьмы, продолжавшейся три часа, и о последовавшей в девятом (третьем по полудни) часу смерти Иисуса Христа.
Матфей: От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом… и испустил дух (Мф 27:45–46, 50).
Лука: Было же около шестого часа дня, и сделалась тьма по всей земле до часа девятого. Иисус, возгласив громким голосом… испустил дух (Лк 23:44, 46).
Вполне согласно с ними повествует об этом и Марк: В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого. В девятом же часу возопил Иисус громким голосом… и испустил дух (Мк 15:33–34, 37).
Итак, если в шестом часу или в шесть часов по еврейскому счету (а по нашему в двенадцатом или в двенадцать) настала тьма, продолжавшаяся до самой смерти Иисуса Христа, то несомненно, что само распятие Его должно было произойти значительно ранее. Ведь из повествований тех же Евангелистов и Евангелиста Иоанна мы знаем, что от распятия до наступления тьмы произошли следующие события: издевательства членов синедриона, народа, прохожих, воинов и даже одного из распятых разбойников, а затем раскаяние другого разбойника, хождение первосвященников к Пилату с просьбой переменить надпись над крестом Иисуса, и, наконец, поручение Господом Иоанну попечения о Богоматери. На все эти события, в особенности же на хождение первосвященников к Пилату, потребовалось немало времени, и ими вполне мог быть заполнен период времени от девяти до двенадцати часов дня. Следовательно, нет ничего неправдоподобного (как полагают некоторые) в этом отношении в повествовании Марка о том, что распяли Христа в девятом часу.
Если согласиться с противоположным мнением и считать, что Иисуса Христа распяли в двенадцатом часу, то в какой период времени мы поместим все вышеуказанные события? Нельзя же предполагать, что все эти события и само распятие и наступление тьмы могли совершиться в течение одного двенадцатого часа; а если так, то пришлось бы все события, кроме самого распятия, отнести к периоду времени, наступившему после полудня, когда началась уже тьма. Но это более чем неправдоподобно. С наступлением тьмы на Голгофе воцарилась томительная тишина, которая была нарушаема только стонами распятых да предсмертными возгласами Христа. Настроение толпы сразу изменилось, и издевательства должны были моментально прекратиться. Если после последовавшего в момент смерти Христа землетрясения, народ… возвращался, бия себя в грудь (Лк 23:48), то несомненно, что с наступлением необычайного (во время полнолуния) солнечного затмения многие из находившихся на Голгофе должны были задаться мучительным вопросом: не Мессию ли распял синедрион? Когда же Христос возопил: «Элои! Элои!» – то многие со страхом и недоумением говорили: «Вот, Илию зовет» (Мк 15:35). При таком настроении толпы издевательства были невозможны. Только озверелые в своей ненависти члены синедриона решились при такой удручающей всех обстановке сказать: «Посмотрим, придет ли Илия спасти Его» (Мф 27:49).
