Молодой американский экономист Джерри Сакс из Гарварда, который вместе с сотней других западных экономистов и экспертов начал проводить в России в 1992 году, по поручению Егора Гайдара и с согласия Бориса Ельцина, «шоковую терапию», честно признался уже через два года в своей неудаче. «Когда мы приступили к реформам, — писал он, — мы чувствовали себя врачами, которых пригласили к постели больного. Но когда мы положили больного на операционный стол и вскрыли его, мы вдруг обнаружили, что у него совершенно иное анатомическое устройство и внутренние органы, которых мы в нашем медицинском институте не проходили»[371]. В конце 1994 года западные эксперты покинули Россию — после осеннего кризиса 1994 года. У постели полуразрушенной страны толпились теперь наши собственные «реформаторы»: Анатолий Чубайс, Борис Немцов, Виктор Черномырдин, Александр Лившиц, Владимир Шумейко. Самый циничный из этой группы «реформаторов» Алексей Улюкаев тогда заявлял: «Те, кто, проводя жизненно необходимую операцию, да еще при отсутствии антибиотиков, перевязочных средств, стерильных инструментов, даже электричества, делают нередко больно, редко удостаиваются доброго слова и благодарности современников. Напротив, их удел — беспощадная, подчас разнузданная критика. Это ничего. Пусть нашим общим памятником будет построенный в боях капитализм. Аминь»[372]. Общим памятником этим «реформаторам» стали рухнувшие в 1998 году финансовые пирамиды.
Владимир Путин, приняв страну из рук всех этих людей почти в безнадежном состоянии, сумел исправить ситуацию, хотя и не во всем. Россия все еще больная страна, хотя ее выздоровление идет быстро. Она уже делает твердые шаги вперед. Все мы с надеждой смотрим на В. Путина. Но ни один врач не может вечно стоять у постели больного.
Владимир Путин стал безусловным национальным и политическим лидером, а это нечто большее, чем пост президента. Харизма национального лидера не может быть передана кому-то другому посредством голосования. Политика состоит из решения многих сложнейших уравнений с большим числом неизвестных величин. Национальным лидером становится не тот человек, которого выбрали или назначили на тот или иной высокий пост, а тот, кто доказал на деле свою способность быстрее и лучше других находить решение этих уравнений. Такой человек появляется не везде и не всегда даже в переломные для стран и народов годы. Ни Борис Ельцин, ни Джордж Буш не стали для своих стран национальными лидерами, хотя занимали много лет посты президентов своих государств.
Излишне говорить о сложности управления такой большой страной, как Россия с ее 87 регионами, да еще в переходный период. Здесь важны не только интеллект и воля, которых В. Путину не занимать. Здесь важен опыт в решении не просто смежных, но и глобальных проблем, когда одно неверно принятое решение может определить неверную траекторию движения страны на многие годы. Сколько таких ошибочных решений принял Борис Ельцин или еще ранее Михаил Горбачев! За многие из них не одна лишь Россия расплачивается до сих пор. За последние семь лет Владимир Путин накопил опыт такого управления и притом по преимуществу в режиме «ручного управления». Это уникальный опыт, и его можно передать другому человеку только частично, ибо в первую очередь это опыт активной самостоятельной работы. Когда новый летчик садится за штурвал большого самолета — это всегда содержит элемент риска. Уменьшить этот риск может лишь сидящий рядом опытный пилот, который имеет не только возможность, но и право дать нужный совет или даже вмешаться в ситуацию, если она окажется критической. О такой роли для себя мечтал и Борис Ельцин.
Все, кто сегодня размышляет о проблеме преемственности власти в России, говорят обычно о тех или иных людях в окружении президента. Это понятно, но это лишь часть проблемы. Владимир Путин может уйти с поста президента, но как национальный и политический лидер, как человек, продолжающий концентрировать на себе не только внимание, но и доверие народа, он не может уйти из российской политики. Он сам говорил об этом: «Не беспокойтесь, я найду свое место в строю».
Проблема, однако, не только в личностях, в их интеллекте и опыте или в доверии к ним народа России. Все это крайне важно, но всего этого для поддержания жизнеспособности и исторической прочности такой страны, как Россия, недостаточно. Один из наиболее вдумчивых российских политологов Глеб Павловский недавно писал: «Перед нынешней командой стояла сверхценная задача — существование России как таковой. И задача выполнена, страна сбылась. Россия больше не остаток другой страны и не полигон “процесса реформ". Теперь же предстоит достраивать государство. Но для России внутренние дела почти всегда — продолжение внешних, и это не имперская ностальгия, а глобальная природа устройства России. Мы встроены в мир, а мир, похоже, накренился к большой войне. Естественно, следует до последней возможности сдерживать ее и самим держаться в стороне. Так Путин и делал, но удастся ли впредь? Россия слишком заметный сегмент на глобусе» [373]. Я согласен с первой частью этого тезиса, но не согласен со второй его частью. На мой взгляд, мир еще не накренился к большой войне, а в России не внутренние дела есть продолжение внешних, а, напротив, решение внешних проблем должно определяться состоянием и степенью решения внутренних проблем. Да, мы должны достраивать государство, но это в первую очередь означает создание прочного фундамента государства, а также прочных несущих его конструкций. Таким фундаментом на сегодня является Конституция РФ. Несущими конструкциями демократического государства может быть только система устойчивых, влиятельных и определенных по своей идеологии партий. Всего этого у России пока еще нет, а это и порождает слишком большую зависимость страны и народа от качеств и способностей ее лидера.
Россия должна иметь своей опорой не аморфное «путинское большинство» и не тот слой высших чиновников, на котором до сих пор держалась власть в стране. Волею судеб во главе государства в последние шесть лет оказались не ставленники олигархов и не «Семья», а корпорация бывших разведчиков и выходцев из других силовых и специальных структур. Эти люди спасли Россию, но они не могут достроить государство и сформировать в новых условиях русскую нацию без опоры на реальные общественные слои: рабочих, служащих, военных, профсоюзы, малый и средний бизнес, крупное предпринимательство. Подобного рода «партийное строительство» в стране уже началось, но его результаты пока еще не слишком велики. Во всяком случае, «Единая Россия» еще не стала тем, что можно было бы назвать политической партией. У нее нет ясной идеологии и нет ясной политической программы. Лидер этой партии Борис Грызлов обладает многими достоинствами, и как спикер он хорошо ведет заседания Государственной думы. Однако в руководстве партии «Единая Россия» он был до сих пор только местоблюстителем. Б. Грызлов этого и не отрицал. Он часто говорил и говорит, что он и как лидер партии, и как глава партийной фракции в Думе проводит политику президента Владимира Путина.
