– En… Да. Правда, я до сих пор понятия не имею – ни что это такое, ни почему из-за этого в Храме поднялась такая суета.
– Хм… Надеюсь, Таррэ и Гридъяра разместили подальше от студенческих комнат, – задумчиво, словно сама себе под нос, проговорила ведьма. – А не то, боюсь, отчет о моем Храме будет таким «замечательным», что придется искать веревку с мылом, а лучше – яд. Универсальное решение любых проблем.
Мягкие, непривычные перекаты гласных и шипение в ее голосе завораживали, как песня русалок: сплошные звукосочетания. Но такие, что загипнотизированные люди кидались с кораблей, лишь бы вечно слышать эти переливы неземного голоса. Смысл фразы до Тилори дошел далеко не сразу. Да и сам факт, что подобные звуки могут иметь еще какой-то смысл, кроме бесконечной музыкальной красоты, казался кощунством. Причем Тилорь была готова поклясться, что в ее устах подобные же слова звучали бы довольно обычно – шутливой фразой, а никак не волшебной песней.
«Она же Сказительница! – вдруг сообразила чародейка. – Да она одним голосом может сделать с любым живым существом больше, чем я всей моей магией. А уж если этот голос наложить на магический язык, изначально наделенный определенной колдовской силой…»
Ведьма с невозмутимым видом стояла в дверях, скрестив руки на груди. Темно-зеленые брюки разлетались клешем от колена, шелковую рубашку с вышивкой по вороту перехватывал на талии широкий шнурованный пояс-корсет, плащ лениво стекал с плеч, завораживая взгляд переливами черного блеска. Спокойный взгляд бездонных черных глаз был устремлен на не на шутку задумавшуюся чародейку. Затянувшаяся пауза ведьму ничуть не тяготила.
– Я пришла, чтобы пригласить вас на Перехлест, – объяснила она, поймав вопросительный взгляд Тилори. – Сегодня в полночь.
Машинально брошенный на часы взгляд оповестил чародейку, что до полуночи осталось всего двадцать минут.
– А… Что такое Перехлест?
– Перехлест? – ведьма задумалась, подбирая слова. – Это… праздник. Праздник только для магов.
– А что празднуем? – осторожно спросила Тилорь, чувствуя себя полной дурой. Здесь о Перехлесте все говорили так, словно это было самое простое, что только может быть. Что-то само собой разумеющееся.
– Празднуем? Мм… – Ведьма мучительно закусила губу, пытаясь объяснить что-то, что объяснять было нельзя. Нельзя и не нужно. Все равно что пытаться ответить на вопрос ребенка: «А почему звезды светятся?» – Понимаете, ведь магия – это тоже в своем роде религия, так?
– Ну…
– А в каждой религии есть свои… э-э-э… культовые праздники. Ну вроде Рождества, Успения и так далее… Вот и в магии есть такие праздники. Особые. Свои. И один из главных – Перехлест. Это что-то типа Нового года у людей. Только Новый год один, а Перехлестов четыре.
– Почему? И чем они отличаются?
– Перехлест – это переход одного времени года в другое. Сегодняшний – Летний. Потому что сегодня последний день весны, а эта ночь будет первой летней ночью. Еще бывает Осенний, Зимний и Весенний.
– А-а-а, – протянула Тилорь. – А как его празднуют?
Ведьма рассмеялась:
– Вот это и есть самое интересное. Потому что Перехлест празднуют компаниями по тринадцать человек. Один из них – Верховный – за несколько дней (а лучше – недель) до Перехлеста начинает набирать себе компанию: шесть юношей и шесть девушек.
– А кто может быть Верховным? Это заранее оговорено?
– Нет. Верховным может быть кто угодно. Если тебя не пригласили ни в одну компанию, то ты можешь создать свою собственную. Но кроме права набирать людей – они, кстати, никогда не знают, кто еще приглашен, и вынуждены целиком полагаться на чужой выбор – у Верховного есть и обязанности.
– Какие?
– Он устраивает праздник, – веско уронила ведьма.
– То есть?
– Никто не знает, как будет праздноваться Перехлест. Кроме Верховного. Он решает, как будут развлекаться его двенадцать человек, он отвечает за безопасность и веселье, он распределяет обязанности между празднующими.
– А если тем двенадцати не понравится, как устроил праздник Верховный?
– Но ведь их никто не заставляет принимать приглашение невесть от кого. Как правило, люди стараются попасть к признанным магам или хулиганам – в зависимости от собственных предпочтений. И недовольных, смею заверить, обычно не бывает.
Тилорь нервно прошлась по комнате. Подсознание вопило, что, если она сейчас откажется, то потеряет очень много не только в плане этого вечера, но и вообще в жизни. А на столе безмолвно вопиял гласом разбуженной совести ненаписанный отчет. Ведьма терпеливо ждала, не торопя и не настаивая.
– А кто Верховный в той компании, куда вы меня зовете? – спросила она, чтобы хоть как-то потянуть время. – На него хотя бы можно положиться?
По тонким губам скользнула улыбка:
– Но ведь приглашаю вас Я. А уж насчет положиться – решайте сами…
Тилорь растерянно обернулась:
– Так это… вы?
Хранящая только улыбнулась.
– Ой… Ну… А если я соглашусь?
– Я буду рада, – терпеливо ответила ведьма.
– А что мне надо?..
– Взять? – понятливо продолжила растерянный вопрос Хранящая. – Себя и плащ. Плащ могу одолжить.
Тилорь покачала головой, снимая со спинки кресла и накидывая на плечи свой:
– Не надо. Риль, вы, должно быть, удивлены…
– Перестань, – перебила ведьма. – Если ты приняла приглашение, то запомни: во-первых, ты сегодня никому – и мне в том числе – не говоришь «риль» и «вы»; во-вторых, ничему не удивляешься и ничего не боишься; в-третьих, беспрекословно меня слушаешься; в-четвертых, говоришь только на магическом языке, – ведьма протянула ей руку ладонью вверх. – Inkors?
«Согласна?»
– Inkors, – ошеломленно подтвердила Тилорь, вкладывая свою руку в ее ладонь и позволяя увлечь себя прочь из комнаты.
Постельное белье сиротливо благоухало лавандой…
Это была странная ночь.
Черно-фиолетовое небо, припорошенное дымкой тонких слоистых облаков, загадочно посверкивало колкими крошками звезд и язвительно усмехалось тоненьким, полупрозрачным серпом только-только народившейся луны. Густо-зеленые в царившем мраке величественные ветви деревьев тихонько вздыхали, потревоженные отводящей их от лица рукой. Неугомонные птицы негромко опасливо перекликались, вслушиваясь в тревожный стрекот поздних кузнечиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
