Но Лейка на это, похоже, смотрела иначе.
— Зачем ему работать, если у нас куча денег?
— Затем, чтобы у вас была человеческая жизнь, — с нажимом сказал Катя. — Иначе это будет так: ты целыми днями сидишь дома с ребенком одна, а муж постоянно где-то бродит — как сейчас. И ты даже не знаешь, где он и чем занимается…
Лейка поморщилась.
— Мобильник ему подарю, — неуверенно сказала она.
— А он его сразу потеряет. Нет, надо как-то интегрировать вашу семью в общество!
Хм… А хорошо сказала. Умно. Но как осуществить?
— И снова ты создаешь проблемы на ровном месте, — заявила Лейка. — У нас же скоро будет детективное агентство!
Катя хмыкнула. Мысль, что Карлссон сможет — а главное, захочет — работать частным детективом, представлялась крайне сомнительной.
— Знаешь, — сказала Лейка, — мне неважно, какая у него будет работа. Лишь бы что-то солидное на визитке написано. В сущности, мне совершенно все равно. Главное — чтобы мой муж был добрый, ласковый, заботливый…
— Интересно, остались еще такие банкиры? — подхватила Катя.
В этот момент дверной проем перекрыла тень, и в комнате возник сам предмет разговора.
Именно возник, как призрак. Входная дверь была закрыта, окно тоже, и ни малейшего шороха подруги не слышали.
Знаменитый охотник на эльфов, шведский тролль по имени Карлссон молча махнул девушкам рукой. Лейка вскочила с дивана.
— Здравствуй, дорогой! — воскликнула она несколько театрально.
«Дорогой» сел на ее место и сделал жест в сторону кухни.
Лейка повернулась к Кате, скорчила выразительную рожицу и вышла.
— Ты бы хоть поздоровался! — укоризненно сказала Катя.
— Здравствуй, Малышка, — буркнул великий охотник на эльфов.
В дверях снова появилась Лейка, торжественно неся на большой тарелке бутерброд. Это был правильный, чисто тролльский бутерброд, настоящая холестериновая бомба: булка, разрезанная вдоль, сантиметровый слой масла и кусок ветчины весом примерно в полкило. Карлссон окинул сооружение внимательным взглядом и милостиво кивнул.
— И пива принеси, — распорядился он.
— Слушаюсь, мой господин, — пропела Лейка ехидным тоном, который тролль проигнорировал. Одного тона тут было маловато. Истошный вопль и крепкая оплеуха… Но для этого нужно быть троллихой. Лейка на такое была не способна, поэтому прикусила губу. Но за пивом не пошла.
— Карлссон, — сказала Катя, — извини, что отвлекаю от еды. Нужна твоя помощь.
На секунду она замялась — не очень хотелось говорить о ночном походе в Эрмитаж при Лейке. Карлссон, естественно, это заметил. И сделал Лейке знак — дескать, выйди.
К Катиному удивлению, Лейка безропотно удалилась.
— В чем дело? — спросил он.
Катя протянула ему мобильник.
— Карлссон, я влипла. Вот эти надписи надо перевести до понедельника. Попросили проконсультировать музейщики. Одна надежда на тебя!
— Я знаю не все языки на свете, — меланхолично ответил тролль.
— Ну хоть попробуй!
Карлссон бросил мимолетный взгляд на картинку и сразу вернул Кате мобильник.
— Это не язык.
— А что?
— Руны. Охранные.
— Магические надписи?
— Угу.
— И что они значат?
Тролль пожал могучими плечами, оторвал от мегабутерброда кусок и бросил Хищнику. Зубастая пасть распахнулась и захлопнулась. Молочный брат великого охотника, похоже, даже не проснулся.
— Но если ты знаешь эти руны, то почему бы тебе их не прочитать? — недовольно осведомилась Катя.
— Не могу. — Карлссон загрузил внутрь остаток бутерброда, огляделся в поисках добавки, не нашел и огорченно облизал пальцы.
— Почему?
— Ни один тролль не сможет. Каракули Туат’ха Дананн (серый коврик у Кати под ногами заворчал и облизнулся) разбирают только Туат’ха Дананн. Попробуй сама, у тебя может получиться.
— Откуда ты знаешь?
— Я чувствую, — лаконично ответил Карлссон.
— А я — нет, — огорченно сообщила Катя, которая уже взывала к «внутреннему знанию», но безуспешно. — Значит, эта вещь принадлежит высшим эльфам?
Ладно, хоть какая-то информация.
Но Карлссон опять ее огорчил:
— С чего ты взяла? Мало ли на чем Туат’ха Дананн могли поставить свои значки? Если на заборе что-то написано, это еще не значит, что писал хозяин забора. А где была надпись?
Катя вновь включила мобильник.
— На этой статуе. Видишь, вот она, крупным планом.
На этот раз Карлссон рассматривал изображение долго — чуть ли не минуту. Катя, в свою очередь, изучала невыразительное лицо тролля, пытаясь понять, что он там видит такое, чего не видит она.
Наконец он вернул Кате мобильник, огляделся и рявкнул:
— Лейка! Пиво!
— Ну, что это за статуя? — напомнила Катя.
— Дрянь, — буркнул Карлссон. — Пестрая кукла с гнилым нутром.
— А поподробнее? И почему из тебя вечно все надо клещами тянуть?
— А почему тебя вечно тянет на всякую пакость? — укорил Карлссон. — Как маленькая, честное слово! Где ты ее нашла?
— В Эрмитаже!
— Что это? Кладбище?
— Как, ты не знаешь?!
Что взять с тролля?
— Эрмитаж — это музей, — пояснила Катя. — А музей — это место, где собраны произведения искусства… Короче, всякие старинные штуки. Ценные.
— Эта кукла — не старинная и не ценная, — возразил Карлссон.
— А вот и нет! — торжествующе заявила Катя. — Мне сказали, что она и старинная, и дорогая!
— Вранье, — проворчал тролль. — Ей и ста лет нет. К тому же она недоделана… — подумал немного и добавил: — И это хорошо.
Катя уставилась на изображение, но ничего недоделанного не нашла. Наоборот, статуя отличалась очень тонкой, кропотливой и тщательной отделкой.
— Почему — недоделанная? И почему — хорошо?
Но Карлссон уже забыл о статуе.
— Лейка! Пиво! — снова рыкнул он очень сердито. — И мяса давай! Я голоден!
Катя тоже рассердилась:
— Ну почему ты опять не отвечаешь? Почему?
— Мне эта разрисованная тухлятина не интересна, — сказал Карлссон.
— Но она интересна мне!
— Хочешь, чтобы я ею занялся? Это можно.
— Когда?
— Потом как-нибудь… Годиков через тридцать?
— Ты издеваешься?
— Почему?
— Тридцать лет!
— А куда торопиться? — Карлссон совершенно искренне не понимал, почему Катя сердится. Какая-то недоделанная статуя… Вот пиво и закуска — это важно.
— Лейка!
Появилась Лейка. Без пива. У Кати возникло стойкое ощущение, что подруга никуда не уходила. Стояла и подслушивала. Ну и ладно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
