русской армии турки без конца засылали летучие отряды конницы. За которыми нас «мудрые» начальники, сберегая силы своих солдат, и заставляли бегать. Чтобы положить конец неистовствам башибузуков.
И это было так же трудно, как осушить море, не перекрыв впадающие в него реки. Так как отчаянные головы у мусульман не переводились. А мы лишь нашивали все новые гнилые заплаты «на многочисленные дыры в гнилом платье.»
Не понимаю, неужели надо обязательно гоняться за отчаянным врагом, в то время как мы уже превентивно научились успешно громить его скопища? Можно же просто выжечь эти разбойничьи гнезда! Богатая же земля ждет своего хозяина! Но к сожалению, моего мнения никто не спрашивал, поэтому приходилось помалкивать и тянуть свою лямку.
Между тем военное лихолетье продолжалось. Тягучие монотонные дни текли, словно бы капли расплавленного свинца тяжело падали в лохань с водой.
Глава 11
Каждый день нас небольшими отрядами посылали «на выход», «чистить зеленку» от башибузуков. По кустам скакать и с абреками резаться. Скажу, что по моему мнению, малая, партизанская война проходит гораздо тяжелее, чем большая. В большой что? Промаршировал свое, поучаствовал в один прекрасный день в генеральном сражении и финиш. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Оглянуться не успеешь. И испугаться.
В малой же войне так и смотришь, чтобы в тебя никто не пальнул в любой момент из придорожных зарослей. Или принимаешь меры, чтобы ночью к бивуаку не прополз злобный башибузук и не открыл огонь по лежащим у огня людям.
Но и в селах тоже нет спокойствия. Вражеский снайпер, ловкий и смелый как хищный зверь, в темноте может разместиться за околицей и выстрелить в тебя, когда ты беспечно выходишь из хаты. А все это напряжение в ожидании беды изрядно угнетает. В каждой деревне, в каждом селе, нам грозила измена.
Ни одного ночлега нельзя было провести спокойно. Невозможно тут было «щелкать клювом». Нужно было всегда внимательно следить за страхом, усталостью и перевозбуждением, иначе сделаешь глупость. Этому учишься постепенно.
Да и на выходах очень легко попасть в засаду и сложить голову. И при этом никто не говорит нам: «Завоюйте, ребятушки неприятельскую землю. Что захватите — то будет ваше». Нет, мы воюем за спасибо.
Конечно, и мы перед врагами в долгу не остаемся. Рубим нехристей как беспорточные дети бурьян. Кровь льется как водица. Кровавая борьба, неустанная война шла изо дня в день, здесь донцы, удалые головы, спали не иначе как с оружием в руках, здесь жили тревожной боевой жизнью, ни на минуту не зная покоя.
Как-то само собой затихло желание нашего начальства перекупать главарей башибузуков. Да и то сказать, ресурсы не бесконечны. Поместья для новых дворян-выкрестов имеются в ограниченном количестве, а кандидатов — море разливанное. На всех не хватает. Так что нам на второй год войны несколько развязали руки. Действовать стало проще.
К своему стыду, признаться, я никогда не понимал вывертов русской дипломатии. В ее желании перекупить противника. Мол, это сделать гораздо легче, чем его убить. Разберу конкретный пример.
Вот имеется где-нибудь в Боснии какой-нибудь разбойник с большой дороги. С началом войны он собрал отряд башибузуков в сотню сабель и теперь воюет против нас. Называя себя беком. Люди его, шакалье племя, войне плохо обучены, кажется, чего проще напасть на них и изрубить в капусту.
Но мы идем другим путем. Наши военные дипломаты через знакомых и агентов начинают искать подходы к беку. Мол, уводи свой отряд с фронта и получишь деньги. А потом и пожизненную пенсию, будешь агентом русского влияния в Османской империи. Конечно, для мусульманина любая клятва неверному, даже произнесенная над кораном, ничего не стоит.
Но предположим, что нам попался честный человек. Хотя и разбойник. Отправил он свой отряд по домам, а сам поехал в Стамбул, на вырученные деньги купил дом и ждет теперь окончания войны, чтобы получать ежегодную пенсию. И покупать себе новых жен. И предаваться излишествам.
А наши умельцы тайных дел, друзья ситные, уже шлют победные доклады начальству. Мол, нашими стараниями уничтожен отряд османов в сотню сабель, во фронте проделана брешь, теперь туда могут ворваться русские войска. И за это «дипломаты» рассчитывают себе новый орденок получить, а может и следующий чин выслужить.
Так ли это? На самом деле бек, обрадованный свалившимся на него достатком, по секрету поделился информацией со своими друзьями и знакомыми. И теперь в Боснии царит большой ажиотаж. Все те, кто сидели дома, опасаясь превратностей войны, желая сохранить свою голову, теперь собираются в поход.
Поскольку глупые русские платят деньги за просто так. Даже воевать не надо. Достаточно появиться, вступить в переговоры и получить деньги. И вместо ушедшего отряда в сто сабель, а все воины снова продолжают воевать под другим руководством, нам уже противостоит добрая тысяча сабель.
И попробуй только вмешаться и разгромить отряд бека, пока идут переговоры. Тебя тут же обвинят во всех грехах разом. Пойдут доклады, что ты, увалень, сорвал важную операцию, лишил Россию важного агента влияния. И вообще — ты кругом виноват.
Между тем, тебе, в отличии от всех этих дипломатов, приходится каждый день рисковать жизнью. Ставить на кон свою голову. Расскажу лишь о двух эпизодах «малой войны».
В прошлом году я попал в плен к жестокому главарю потурченцев-помаков Ак-Хасану. Пообещал ему сказочный выкуп за свою жизнь, а потом сбежал. Чем привел бея помаков в неописуемую ярость. В этом году Ак-Хасан и его группировка «Выбитые зубы» снова действовала против нас. И бей захотел заплатить свои долги. С процентами.
Заманить меня и еще несколько казаков в засаду, взять нас в плен и замучить до смерти. Потешить свою кровожадность. И тем самым восстановить свою несколько подмоченную репутацию.
И Ак-Хасан, засучив рукава, резво принялся за дело. Плетя хитроумную интригу. Помаки от других болгар ничем не отличаются, кроме веры. Поэтому они могли действовать в нашем тылу без особых опасений. Бей послал двоих человек и они, доведенные исламизмом до последней степени изуверства, легко похитили мальчишку-подпаска, что пас овец рядом с одним из болгарских сел. Потом Ак-Хасан послал «переговорщика» к отцу пастушонка и пообещал, что вернет ему сына по частям, если тот не заманит меня с небольшим эскортом в засаду.
Все шло как по нотам. Когда я, в составе отряда из десятка казаков, появился рядом с этим селом, этот перевербованный болгарин подошел ко мне и сообщил, что сегодня он видел поблизости двух турецких лазутчиков.
