Она знала этот тон. Он не позвонит.
— Просто помоги мне понять, Сэм, — её голос звучал умоляюще. — Я думала, что у нас все хорошо, и я понимаю, что мы не собираемся продолжать нашу горячую ночь, но я не понимаю, почему ты уходишь...
— Она сказала, что я не гожусь ни для чего! — взорвался он. — Она сказала, что я не гожусь, и она права. Особенно я не гожусь для тебя.
Райли сделала шаг назад от удивления. Сэм редко говорил о Хелене, и уже одно это было подсказкой, что Хелена не была такой уж ласковой матерью. Она знала, что они не очень-то регулярно устраивают уютные воскресные бранчи.
Но это?
Она и понятия не имела, что мама Сэма была откровенно отвратительной.
Какая мать могла сказать такое собственному сыну?
— Не смотри так, — пробормотал он. — Она уже не в первый раз дает мне понять, что я плохой сын, плохой друг и был плохим мужем.
— Она ошибается, — ответила Райли. — Она глубоко ошибается.
Его глаза встретились с ее.
— Правда? В чем я хорош? Я не стал инвестиционным банкиром. Я бросил это. Я не запускаю производство виски. Я его не продаю. Она права насчет плохого мужа, я действительно отстойно справлялся с этим.
— Потому что ни одна из этих вещей тебе не подходила. Ну, вообще-то, я думаю, что виски у тебя бы всё получилось, если бы ты дал ему шанс, но ты никогда не хотел быть инвестиционным банкиром. А Ханна...
Ханна не была той самой. Это я была.
Он отступил назад.
— Я не хочу это слышать, Райли. И уж точно не хочу об этом говорить. Когда ты остынешь, ты поймешь, что я прав. Утром ты почувствуешь облегчение от того, что мы этого не сделали.
— Еще бы, — огрызнулась она. — Знаешь, плюс в том, что у меня будет отличная идея для статьи. Женские синие яйца: реальная вещь!
— Райли, это просто секс. Я уверен, ты найдешь кого-нибудь другого, кто утолит твой зуд.
О Боже.
Она ошибалась. Женские синие яйца были наименьшей из ее проблем.
Быть отвергнутой этим мужчиной было больно.
Она глубоко вдохнула через нос, чтобы удержаться от ответа. Она знала, что он не хотел быть жестоким, но его легкомысленное игнорирование того, что почти произошло между ними, было окончательным напоминанием о том, что это значило для него гораздо меньше, чем для нее.
Для него это была неудачная попытка разрядить накаляющееся сексуальное напряжение между ними. А для нее это имело значение. И не только потому, что это вывело бы ее сексуальную жизнь из категории «когда-то давно».
Это имело значение, потому что это был Сэм.
А Сэм был важен для нее.
И его отказ был намного хуже, чем она могла себе представить.
В ее горле образовался ком, и она впилась ногтями в ладони, чтобы не умолять его остаться. Или, что еще хуже, умолять его испытывать к ней те же чувства, что и она к нему.
Она хотела быть для него всем.
Но выражение его лица было чем-то средним между виноватым и безразличным.
Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Физический отказ был достаточно неприятен. Она ни в коем случае не хотела подставить себя ещё под эмоциональный отказ.
Райли подняла обе руки вверх в знак капитуляции и непринужденно пожала плечами.
— Знаешь, ты, наверное, прав. Я чувствую себя немного... неудовлетворённой, но, думаю, что нет ничего такого, о чем не мог бы позаботиться другой парень, верно?
Его глаза вспыхнули, и он сделал шаг к ней, прежде чем одернул себя. Сэм коротко кивнул.
— Верно. Что ж... удачи тебе с другими вариантами.
— Тебе тоже! — радостно сказала она. — Синие яйца тебе не к лицу.
Он свирепо посмотрел на нее, прежде чем протопать к двери гостиничного номера. Его рука замерла на дверной ручке, и он бросил на нее последний взгляд через плечо.
— Все же было хорошо, не так ли? Пока это длилось.
Комок в ее горле увеличился вдвое.
— Да, — прошептала она.
Его глаза искали ее, и на секунду ей показалось, что он собирается вернуться к ней. Чтобы закончить то, что он начал.
Вместо этого он отвернулся.
А потом ушёл.
Глава 10
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Подожди, так он просто ушел? А ты была голой?
Райли выхватила бутылку вина из рук Эммы и наполнила свой бокал, пытаясь игнорировать боль просто от того, что услышала эти слова вслух.
— Не совсем голая, — пробормотала она. — На мне все ещё были трусики.
— Значит, ты была практически голая, — сказала Грейс, протягивая свой бокал с вином.
— Это было уродливое нижнее белье? Возможно, проблема была в этом, — сказала Джули, придвигая к себе салатницу и садясь, скрестив ноги, на пол по другую сторону журнального столика Грейс.
— Да, я уверена, что проблема была именно в бабушкиных трусах, — проворчала Эмма. — Это не имеет никакого отношения к тому факту, что она собиралась трахнуть одного из своих самых давних друзей, и что у его мамы чуть не случился сердечный приступ.
— Стоп-стоп-стоп. Давайте проясним несколько вещей, — сказала Райли, ставя свой бокал на стол. — Во-первых, на мне были не бабушкины трусы. Речь идёт о маленьких черных трусиках с кружевами. Во-вторых, с его мамой все в порядке. Лиам говорил с ним сегодня утром, и она вышла из больницы и вернулась к нормальной жизни, и насколько я могу судить, она все ещё злая как чёрт. И в-третьих, я не уверена, что дружба — это то, что связывало нас с Сэмом все эти годы. Это больше похоже на...
— Сексуальное притяжение? — уточнила Джули.
— Да, это, — сказала Райли, ткнув пальцем в Джули. — И последнее... когда я созвала срочный девичник, чьей идеей было заказать салат? Как, по-вашему, я могу получить хоть какое-то утешение от стручкового гороха?
— Успокойся, доставка Gigino уже в пути. Салат должен был тебя успокоить, потому что все знают, какой ты становишься, когда голодная, — сказала Эмма, доставая морковку из миски и выжидательно держа ее перед лицом Райли.
Райли послушно наклонилась вперед и выхватила морковку из пальцев подруги.
— Вы заказали болоньезе?
— Нет, мы хотели посмотреть, как ты дуешься весь вечер, — сказала Грейс, накладывая себе огромную миску салата. — Конечно же, мы взяли твою вредно калорийную мясную пасту.
Райли взяла со стола свой бокал и снова устроилась на диване. Дело было не в том, что она не любила овощи. Просто ей больше нравились другие вещи. Например, углеводы. И жир. И то, что не было на вкус, ну... здоровым.
И в тот период ее жизни, когда ее сердце было на полпути к разбитому, был не тем временем, чтобы переходить на капусту и киноа.
— Итак, расскажи нам, что произошло, — сказала Джули.
— Я думала, что сделала это по телефону.
— Нет, — терпеливо сказала Джули. — То, что ты сказала по телефону, было: — Сэм видел меня голой, а потом я съела три порции макарон с сыром, которые мне принесли в номер.
— А потом ты позвонила мне и сказала, что его мама обламала тебе весь секс, и я думаю, мы все согласны с тем, что эта фраза должна быть запрещена, — добавила Грейс.
Эмма покачала головой.
— О нет, выиграла я. Она позвонила мне и спросила, что Алекс Кэссиди думает о бразильской эпиляции, потому что она недавно сделала ее и не хотела, чтобы вся боль прошла впустую, и подумала, что он может быть подходящим кандидатом.
Райли подняла палец.
— Ладно, насчет последнего, я пошутила. Возможно, к тому времени я уже выпила больше половины бутылки посредственного Мерло. Даже я знаю, что бывшие под запретом.
— И что ты ей ответила? — спросила Джули, глядя на Эмму.
Эмма выглядела немного обескураженной тем, что внимание было обращено в её сторону.
— Я сказала ей убрать либо телефон, либо бутылку, пока она не сделала пьяный набор, о котором потом пожалеет.
— Нет, я имею в виду, что думает Алекс о женской эпиляции.
Идеально очерченные брови Эммы поползли вверх.
