Странное дело, за круглым столом ведущий Игорь Волгин обсуждает с гостями, в чём тайна "Чайки", и это кажется актуальнее всего происходящего параллельно по множеству каналов. И дело вовсе не в отсутствии свободы слова и политической дискуссии. Разоблачения на либеральном "Дожде" тоже абсолютно проигрывают камерному разговору на "Культуре". Спрашивается: почему?
Есть версия. Последние несколько месяцев в стране происходили события, которые нам пытались преподнести как нечто судьбоносное. Искусственно преувеличивалась значимость персонажей Болотной площади, действующих лиц проспекта Сахарова. И чем старательнее их накачивали воздухом, тем яснее становилась искусственность явления. Возникла такая усталость от ложного драматизма сиюминутных событий, что Чехов оказался как нельзя кстати, позволил изменить ракурс восприятия сегодняшнего дня. Политическая реальность на фоне подлинности его драматургии окончательно превратилась в примитивную мышиную возню. Так что и за это стоит сказать спасибо каналу "Культура".
Вадим ПОПОВ
* Подробнее о новом цикле Игоря Волгина в одном из ближайших номеров.
[email protected]
Служение народу
Служение народу
ТЕЛЕЮБИЛЕЙ
В конце прошлого года отметила свой юбилей Любовь Терехова. Сорок лет она проработала на телевидении комментатором, корреспондентом, ведущей в таких популярных программах, как "Сельский час", "Крестьянский вопрос", "Вот моя деревня", музыкальной программе "Завалинка". Именно в этом качестве - "чернорабочего эфира", на которых и держалось когда-то всё наше телевидение, многие и знают Любовь Владимировну.
Однако она ещё и замечательный поэт, член Союза писателей, автор нескольких стихотворных сборников. Её пронзительные гражданские и духовные стихи никого не могут оставить равнодушными. В этом мы не раз убеждались во время её выступлений, глядя, как слушатели порой не могут сдержать слёз - будь то в зале Церковных соборов храма Христа Спасителя или в маленьком сельском клубе на Белгородчине.
Любовь Терехова очень много ездит по стране с благотворительными выступлениями. Благо, что в наше отнюдь не поэтическое время она оказалась так востребована! Она выступала на Соловках, перед шахтёрами Кузбасса, хлеборобами Алтая, принимала участие в традиционной "Рубцовской осени" в Волгограде[?]
Мы, её коллеги, воспринимаем это как подвижническое служение народу. Она поистине народная поэтесса по происхождению, по жизненной позиции и даже по лексике. Помните, как у Твардовского: "Вот стихи, а всё понятно, всё на русском языке[?]"
Татьяна СУДЕЦ, заслуженная артистка России, президент фонда "Русская традиция"
Новый год на Цветном бульваре
Новый год на Цветном бульваре
Длинный коридор четвёртого этажа здания "Литературки" на Цветном бульваре вёл прямо в наборный цех - в декабре 1966 года в редакции "ЛГ" это была настоящая "горячая линия". Из приёмной Чака и Сыра оттиски полос, как стаи белых птиц, летели в секретариат, а оттуда - с размашистой визой Горбунова - приземлялись на столе нашего метранпажа Льва Гаврилова.
Сколько версий новой газеты "выпек" в декабре наборный цех - десять, пятнадцать, двадцать? Думаю, не меньше - по крайней мере три из них сохранились с той поры в моём личном архиве.
Призванный под знамёна "Литгазеты", в ноябре 1966 года я присоединился к команде, которая с Чистопрудного бульвара (дома издательства "Московская правда") дружно переехала на Цветной - вслед за Виталием Сырокомским и Валерием Горбуновым. По существу они, первый зам. главного и ответственный секретарь, возглавили штаб по запуску новой газеты. Одновременно, три раза в неделю, продолжала выходить и старая "Литературка". В её последнем номере, отпечатанном в конце декабря, сообщалось: следующий выпуск "ЛГ" - 4 января 1967 года.
Выходит по средам, на 16 полосах, в двух "тетрадках", литературной и общественно-политической, - пожалуй, вот что было известно всем, кто работал тогда в редакции. Никто, даже сам А.Б. Чаковский, не знал, что же точно войдёт в первый "толстый" номер - практически ежедневно менялось не только содержание, но и внешний облик газеты.
Вот такой, например, выпуск, отпечатанный на бледно-розовой бумаге, с грифом "для служебного пользования", сейчас лежит передо мной. Перелистаем его страницы - на двух колонках первой литературной тетрадки читаю новогодние размышления Льва Успенского, автора книги "Слова о словах". Рядом стихи Александра Яшина и Юнны Мориц. Следом - разворот новогодних тостов, 15 писателей из 15 союзных республик выступают под пушкинской "шапкой" "Поднимем бокалы, содвинем их разом! Да здравствуют музы, да здравствует разум!". Здесь же - большой, на полполосы, рассказ Василия Аксёнова "Поэма экстаза". Согласитесь, вполне достойный новогодний набор, каждый из материалов мог бы украсить праздничный выпуск.
Но, как говорится, нет предела для совершенства - поэтому в первом номере на их место встали рассказ Николая Тихонова, отрывок из книги Корнея Чуковского, стихи Александра Твардовского, Расула Гамзатова, Сергея Орлова, Ираклия Абашидзе, Самуила Маршака, статья Эдуарда Межелайтиса, а также диалог поэта Николая Грибачёва и критика Александра Дымшица.
Самой "многострадальной", конечно же, оказалась первая полоса новогоднего выпуска - она менялась бесчисленное количество раз. "Лицом" новой газеты занималась едва ли не вся редакция - сюда "заявлялись" стихи и репортажи, письма и карикатуры. Пробные, экспериментальные версии первой полосы то носили "литературный" уклон, то изобиловали иллюстрациями и анонсами, то делали ставку на информацию. Вот, например, рубрики одной из таких полос - "интервью по телефону", "путеводитель по номеру", "статистика", "реферат "ЛГ", "нонпарелью".
Хорошо помню, как обсуждался и такой вариант первой страницы, центром которой должен был стать дружеский шарж на Брежнева. "Генсек у руля мирного парохода, взламывающего льды холодной войны" - рисунок примерно такого содержания редакция хотела заказать Борису Ефимову. Однако предложение как чересчур радикальное было отклонено "в верхах". Тем не менее знаменитый карикатурист всё-таки оставил свой след в новогоднем выпуске, став автором рисованной плашки для фирменной рубрики отдела искусств "Кресло № 13". Персонаж, сидящий в этом кресле, изображён художником с различными выражениями лица: то мрачное, злое, как в первом номере новой "Литературки", поскольку просмотренный фильм ему не понравился, а то с довольной, сияющей улыбкой, если печатается хвалебная рецензия.
Над первой полосой в ту пору трудилось и немало художников, специализирующихся в области газетного дизайна. Запомнилось, например, появление в газете Аркадия Троянкера, ныне признанного лидера в деле оформления книг. Надо сказать, макет номера, выполненный им по нашему заказу, произвёл в редакции впечатление - отличавшийся высоким художественным вкусом, он диктовал жёсткий регламентированный подход к вёрстке. Это касалось не только оформительских элементов, скажем, шрифтов или колонок, но и затрагивало "святая святых" - содержание: например, размер статей, принципы построения заголовков и анонсирования. Такой макет, скорее, подходил бы для издания журнального типа - еженедельная газета не смогла бы выполнить и половины его строгих требований.
Достаточно тесно сотрудничал с газетой Икар Марголин, до того оформлявший журнал "Советский Союз" - издание, богато иллюстрированное, рассчитанное на зарубежного читателя. Неслучайно в его макете было много больших фотографий, книжной графики и рисунков, их надо было размещать за счёт текста, что, естественно, не поддержала редакция. Вместе с тем некоторые идеи этого макета нашли применение в 16-полосной "Литературке", особенно в то время, когда Марголин в течение нескольких месяцев был её главным художником.
Важнейшим элементом оформления первой полосы "ЛГ" стал силуэт Пушкина - как символ преемственности нового издания и пушкинской "Литературной газеты". Не помню, к сожалению, кому принадлежит сама идея разместить Пушкина на первой полосе, но точно знаю, кто эту идею осуществил - художник Валерий Красновский. И в этом ему помог сам Александр Сергеевич, который, как известно, замечательно рисовал, сопровождая свои рукописные тексты выразительными рисунками, набросками, дружескими шаржами. Особенно хорошо ему удавался собственный профиль. Сохранилось, к счастью, множество пушкинских автопортретов.
