– Не имею ничего против, – пожал плечами капитан имперского крейсера.
Но, к сожалению, распоряжаюсь строительством этого мира не я, добавил он про себя.
43. Ограничители
Предположим, все в мире имеет свое предназначение, все для чего-то и обусловлено чем-то. И тогда пойдем по сути. Если мир искусственен, и даже мало этого, искусственен чисто иллюзорно, и к тому же порожден именно собственным подсознанием, почему бы ему не объединить в себе только приятное и обворожительно красивое? Однако из того, что такое не наблюдается, делаем вывод о невозможности данного сценария. И даже выдвигаем причину-объяснение. Допустимо, что бултыхание от плохого к хорошему и обратно, и так – всю дорогу по синусоиде, изначально обусловлено подлостью подсознания. Обсасываем предположение. Как-то оно выглядит чересчур натянуто, излишне антропоморфно, что ли. Может лучше пойти по пути технологических толкований? Вдруг это самое ныряние из огня да в полымя обусловлено некой несогласованностью подключения элементов сознания к подсознанию. Пусть эти скачки и даже зависание в «плохом» изначально данное свойство. В другом случае, например, функция подсознания, как фабрики-созидателя мира, притупляются. Ибо погружается оно в эдакий туман вседозволенности, скользит по пути наименьшего сопротивления, а в результате чахнет. В наблюдаемом же виде, и оно, и присовокупленное к нему через петлю обратной связи сознание, загружены работой по уши. Ведь одно создает трудности, в муках рожая все новые каверзны, а другое их мужественно преодолевает. Довольно гладко ложащееся на картину мира объяснение.
Однако если обе эти участвующие в процессе сущности все время предназначены загружать себя работой под завязку, не приходим ли мы тогда к понятию бесконечно разгоняемой карусели? Ибо один из компонентов пуляет навстречу другому все более и более сложные ребусы, другой же, являясь одновременно наблюдателем и преодолевателем препятствий, оттачивает способности, и все с большей и большей эффективностью эти ребусы щелкает. Иллюстрируя процесс: вначале ребенок учится ползать, затем ходить, одновременно обозревая перед собой все более и более расширяющийся мир. В действительности этот, по сути, неясно откуда явившийся ребенок – ибо о своем рождении он знает не из собственного опыта, а только со слов других – последовательно решает усложняющийся кроссворд на ходу создаваемого подсознанием мира. Хотя, конечно, ему кажется, что мир таковым был всегда, просто раньше он знал его в гораздо меньшем объеме. И значит, предназначение подсознания держать сознание в максимуме напряжения. Допустимо или нет?
Но чем объяснить, что это фантомное существование в мире нынешнего вида не идет по этим ступеням усложнения дальше и дальше? В том плане, что добравшись до некоего порога, мир как бы застывает. Действительно, для сознания-наблюдателя он конечно продолжает подкидывать ребусы, но функциональные изменения все-таки прекращают происходить. То есть, теперь вокруг принципиально другой мир, чем когда-тошний из окружения ребенка. Тогда и там, каждый день, а может и час, поражали важными открытиями. Теперь совершенно не так. Не позволяет ли эта остановка в восхождении на все более крутые иерархические ступени сложности предположить, что наличествует обусловленный какими-то внутренними причинами порог хитроумия? То есть, какой-то из взаимодействующих компонентов системы подсознание-сознание не способен двигаться вперед до бесконечности?
Может ли это быть подсознание? Предположим, что так. Но тогда после решения очередной подброшенной им головоломки внезапно выяснится, что следующая не превосходит по заковыристости предыдущую. И тогда стремящемуся к совершенству сознанию откроются все дороги и все пути. Ибо мир будет не просто однозначно познаваем, но однозначно ЛЕГКО ПОЗНАВАЕМ. Однако исходя из того, что ничего подобного не происходит, делаем вывод, что шестеренка подсознания все-таки может раскручиваться со все большей и большей скоростью.
Теперь обсудим проблему функциональных возможностей ограничения сознания. То, что оно не обгоняет подсознание, не наверчивается оборотами быстрее него, наблюдается явно. Иначе ясновидение и предсказывание будущего значились бы в явлениях повседневности. Тем не менее, некое предугадывание все-таки время от времени наблюдается. Более того, планирование своих будущих действий – проза жизни. И значит, если сознания в скорости переработки информации и отстает от «черного ящика» подсознания, то уж никак не на семимильную дистанцию; здесь явно нет соотношения черепахи и светового луча. Следовательно, это вполне сопоставимые и даже в чем-то сходные системы. Вполне может оказаться, что они подключены друг к другу сложнейшим образом, не по одной, а по многим петлям прямой и обратной передачи. И потому как ни одна из задействованных систем не является явным лидером, и в то же время мир перестает сиять принципиальной новизной, не стоит ли заключить, что обе системы равно ограничены? Похоже, так и есть.
Более того, в настоящее время окружающий мир завис в стадии замкнутого в подводном мире существования. Не требуется ли прийти к выводу, что обе упомянутые системы кроме, всего прочего, еще и не могут долго находиться в апогее функционально допустимой мощности. Разумеется, это особо видно на подсознании, как тайном создателе мира. Жизнь внутри подводного корабля отличается своей замкнутостью. Подсознание может передохнуть, ибо остальной мир, снаряженный лунами, солнцами и городами, теперь находится за кадром, только подразумевается, и не более того. Его не нужно все время творить, достаточно держать относительно статичную картинку соединенных друг с дружкой закупоренных помещений. Не требуется воссоздавать даже внешние обводы «Кенгуру-ныряльщика», вполне хватит вложенного загодя знания в голове. То есть «разгрузка» подсознания производится не только за счет сужения мира, но и еще за счет перекладывания на сознание некоторых дотоле подсознательных процессов. Очень хитрый ход. Сознание перегружается. Не этим ли обусловлена ранее ненаблюдаемая сонливость? Сознание устает, жаждет отдыха. Ну а в момент, когда оно выключается, может удалиться на выходной и подсознание тоже. И тогда мир, даже в своем зауженном – замкнуто-подводном – виде стирается, дабы возникнуть вновь только после, через несколько часов, а может быть и столетий: мало ли как функционирует время, когда его никто не держит за поводок.
44. Специфика Южного полушария
Лодка «Кенгуру-ныряльщик» успешно вышла на глубину пятидесяти метров. Выброшенная вверх пассивная радиоантенна прослушала эфир, на предмет наличия локаторов, а подводные сонары еще раз убедились в тишине моря, в отношении всяких плавающих продуктов технологической цивилизации. Только после этого загодя посаженные в компрессионную камеру водолазы взяли в руки приготовленные к работе инструменты и вошли в специальный шлюз. Однако тут капитан Стат Косакри еще раз убедился, что окружающий мир по-прежнему неистощим на выдумки. Он как раз сидел на главном боевом посту – центре управления атомоходом – и выслушивал доклады подчиненных из разных мест огромного корабля.
– «Главный» «Слухачу»! ответьте! – послышалось в наушнике и в динамиках параллельно.
– «Главный» слушаю «акустический»!
– Шторм-капитан! Это линейный акустик Одек. У меня тут новость, возможно срочная.
– Да, Рюдан Одек, весь внимание.
– Мы, я знаю, собираемся выпускать за борт механиков, так, командир?
– Давай ближе к сути, – Стат Косакри начал раздражаться. – Что там?
– Тут возле нас, с правой стороны корпуса, несколько акул.
– Акул?
– Да, скорее всего акул. Можно «полоснуть» гидрофоном на самой малой мощности, чтобы убедиться?
– Секунду, Рюдан! – Косакри повернулся в сторону. – Что там у нас с внешним эфиром? Все по-прежнему?
Сидящий рядом офицер-оператор кивнул ему и для полной убедительности показал на экран.
– Хорошо. «АП», давайте, «осветите» вокруг! – приказал командир крейсера акустическому посту, и тут же щелкнул тумблером, переключая связь. – Шлюз! Прекратить шлюзование! Нет, пока временно, ребята. Оставаться в снаряжении! Только дышите от стационара.
– «Главный», ответьте! – это уже был линейный инженер Цэмерик Мокр. – Шторм-капитан, почему тянем время?
– Маленькая предосторожность, – пояснил Стат Косакри. – Ничего покуда не отменяется. Сейчас кое в чем убедимся.
– В чем, шторм-капитан?
– Послушай, Цэмерик, у твоих ребят есть какое-нибудь оружие?
– Нет, они же не боевые пловцы.
– То-то и оно. Хотя не знаю, помогут ли нам пловцы?
– Вы что, командир? – возмутился Цэмерик Мокр. – Если туда еще и пловцов… Это еще два часа компрессионной камеры!
– Не нервничайте, инженер. Не нервничайте. Сейчас мы кое-что уточним.
